Одежда для улицы горожан русского феодального города
Простейшей верхней одеждой, в которой выходили из дому, у русских, как, пожалуй, и у всех народов мира, была плащевидная - накидываемые на плечи куски ткани или меха без рукавов. В древности плащевидная одежда отличалась разнообразием и применялась всеми слоями населения. Но каждому сословию были присущи свои формы плащей, различные по покрою и материалу.
Наиболее распространена в первый период была вотола, ила волота, - кусок толстой льняной или посконной материи, накидывавшийся на плечи поверх свиты в сырую и холодную погоду (Поппэ, с. 151). И сама материя тоже называлась «вотола» (можно было сказать «свита вотоляна»). Вотолу носило простонародье - крестьяне и небогатые горожане. Упоминания ее относятся преимущественно к XI - XIV вв. В XIV в. вотола, как видно, не считалась одеждой, в которой прилично пойти, например, на такой важный церковный обряд, как причастие. Во всяком случае, московский митрополит Киприан не рекомендоаал приходить к причастию «в волотах» (РИБ VI, с. 242).
Вотола упоминается изредка и во второй период, но в числе дорогих одежд феодальной знати (вотола «сажена», т. е. украшена драгоценными каменьями) (ДДГ, № 12, с. 36). И если можно было украсить яркой золотной вышивкой и жемчугом нагольный меховой кафтан - «кожух» (о чем речь будет ниже), то вряд ли дорогое шитье и каменья могли украшать одежду из грубошерстной ткани. Видимо, речь идет о покрое плаща, напоминающем простонародную вотолу, а не о «вотоляной» одежде в собственном смысле слова (Комментатор ДДГ определяет вотолу как «простую верхнюю одежду» (ДДГ, с. 512)).
Вотола застегивалась или завязывалась у шеи; длина ее была до колен или до икр. Возможно, что вотола имела еще и капюшон (Поппэ, с. 138, 152; СРЯ III, с. 73) (сравни рис. 12, I).
Другой формой безрукавного плаща был мятль, упоминаемый в источниках XII - XIII вв. Мятль носили не только русские, но и поляки (Срезневский, II, стб. 259 - 260). Это была одежда простых людей, но довольно добротная, о чем говорит высокий штраф - три гривны, полагавшийся в том случае, если в драке будет разорван мятль. Покрой этого вида плащей неясен, цвет упомянут только один раз - черный. Такие формы плаща, как киса и в особенности коць, употреблялись преимущественно в княжеско-боярской среде (Срезневский, I, стб. 305; Рорре, s. 16 - 17). Покрой их также неизвестен. А. В. Арциховский считает, что именно коць распространился в Западной Европе под названием «славоника» (Арциховский, 1948, с. 252).
Длинный, почти до пят, застегивавшийся на правом плече драгоценной пряжкой плащ - корзно («кързно», «корьзно») - носили, кажется, только князья. Во всяком случае, все упоминания корзна в письменных источниках связаны с князьями. Корзно, как самая раскошная одежда, противопоставляется в церковной литературе бедной власянице. Многочисленны изображения корзна на иконах, фресках, миниатюрах. Это всегда очень красивые плащи из ярких византийских материй, иногда с меховой опушкой. У человека, одетого в корзно, свободна правая рука, а левая покрыта плащом, из-за чего такие плащи, как корзно или коць, вряд ли были удобной одеждой, да и вообще длиннополый плащ в обыденной жизни, вероятно, не давал нужной свободы движений. В особенности это можно сказать о жизни военной. Если в походе длинный плащ имел известные преимущества, закрывая ноги конного, то в сражении, которое в эпоху феодализма по большей части представляло собой рукопашную схватку, он мог только мешать. Вероятно, поэтому знатные и богатые воины поверх брони надевали плащи, также красивые, богато украшенные, но несколько иного покроя. Можно думать, что в Северной Европе был, по крайней мере с X - XI вв., распространен более короткий плащ, называвшийся луда или оплечье (ПВЛ I, с. 100; Рабинович, 1947, с. 95). Летописец не без иронии описывает варяжского конунга Якуна, носившего в бою «истканную златом» луду, которую, однако, пришлось бросить, спасаясь от русских войск. Шитые золотом оплечья новгородских богатеев упоминал в 1216 г. князь Ярослав Всеволодович, призывая своих воинов не льститься богатой добычей (ПСРЛ, IV, ч. 2, с. 190). Э. А. Рикман отмечает изображения легких плащей на фигурах всадников, украшающих стены Дмитровского собора во Владимире (Рикман, с. 38).
В XIV в. встречается новое название богато украшенного боевого плаща - приволока. Московский великий князь Дмитрий Иванович перед славной Куликовской битвой передал все знаки, отличавшие его как военачальника, своему оруженосцу - рынде Михаилу Андреевичу Бренку «и приволоку свою царскую возложил на него» (ПКБ, с. 66). Приволока как нарядный плащ знатного воина упоминается изредка и в XVI - XVII вв. «Приволока камчата жолта с горностаем» была в числе вещей князя Никиты Александровича Ростовского, скончавшегося в 1548 г. Примерно в те же годы названа среди имущества князя Оболенского «приволока бархат з горностаем» (АЮ № 420, с. 451 - 454; АФЗиХ, № 207, с. 207 - 214). Вместе с тем богато украшенная обшивкой и даже вошвами приволока была в третий период также и женской одеждой (Савваитов, с. 110 - 111).
В качестве парадной одежды длинный плащ сохранялся у зажиточных горожан еще в XV в. На иконе 1467 г. молящиеся новгородцы изображены в таких плащах, достигающих почти до щиколоток. Но покрой этих плащей совсем не похож на корзно или коць. Разрез был не у правой руки, а посредине, так что обе руки можно было довольно свободно выпростать. Плащ имел отложной воротник, называвшийся также оплечье, вдоль пол было до двадцати пар декоративных горизонтальных петель (Арциховский, 1970, с. 291), очевидно вышитых золотной или цветной нитью и имитировавших застежку, как это было распространено и позднее в военной одежде славянских войск. В целом же плащи без рукавов в XV - XVII вв. вытесняет гораздо более удобная верхняя одежда с рукавами, о которой мы скажем ниже. Впрочем, манера носить парадную верхнюю одежду накинутой на плечи, очевидно, укоренилась довольно глубоко и породила как у русских, так и у западных славян особый тип платья с чисто декоративными длинными узкими рукавами, в которые руки вовсе не продевались. Она имела длинные полы с двумя рядами ложных петель, чем была похожа на только что описанные плащи новгородских бояр. Называлась эта одежда охабень и носилась внакидку, иногда даже с завязанными сзади узлом рукавами. С этим несколько небрежным способом ношения охабня, отнюдь не говорившим о боевой готовности владельца, связано и его первое упоминание в летописи под 1378 г. Но охабень упомянут только в поздней редакции этого повествования в XVI в. (ПСРЛ XI, с. 27), что заставляет сомневаться, существовал ли охабень в XIV в. В XVI - XVII вв. он был довольно широко распространен, преимущественно в кругу феодальной знати и богатых горожан. Так, среди имущества московского гостя Григория Юдина было два нарядных охабня - один белый, другой вишневый «с плащи жемчужными и с каменьем» (АГР I, № ПО, с. 389) (очевидно, имеются в виду драгоценные украшения). Возможно, охабень носили и женщины. Во всяком случае, в описи богатого приданого в г. Кашине значилось три «охабенка» (один из них - холодный крашенинный, т. е., видимо, летняя накидка). В описи мужских вещей конца XVII в. из г. Ростова - также три охабня с нашивками, в том числе два суконных дорогильных - червчатый и желтый (АЮБ III, №336 - V, стб. 309 - 312, 1695 г.; 328 - V, стб. 207 - 262). Охабней, подбитых мехом, нами не встречено.
В XVIII - XIX вв. плащевидная одежда вновь получает некоторое распространение, но только у господствующих классов, преимущественно у военных. Здесь явно влияние западноевропейской моды в военной форме. Распространяются безрукавные плащи и (у некоторых конных) короткая, накидываемая на одно плечо парадная форменная одежда с рукавами, например ментики у гусар (по происхождению своему венгерские).
В первый период развития городов, кажется, не так разнообразна была верхняя теплая одежда с рукавами. Чаще всего упоминается кожух. Само название говорит, что это была одежда из кожи, шкуры животного мехом внутрь. Мало у кого из горожан не было овчинного кожуха или, как его позже стали называть, тулупа. Рядовые горожане, как и крестьяне, одевались в нагольные кожухи или более короткие полушубки (это название тоже позднее). Люди побогаче - городская верхушка, феодалы - шили роскошные кожухи, покрытые золотной византийской материей, обшитые кружевами, украшенные каменьями. В 1252 г. Даниил Галицкий так нарядился для встречи с иноземцами: «кожух же оловира грецкого и круживы златыми плоскими ошит и сапоги зеленого хза шиты золотом» (ПСРЛ II, стб. 814). Видимо, это была довольно длинная одежда, из-под которой были видны только сапоги. Дорогой кожух был желанной военной добычей (СПИ, с. 11); надо думать, что эта одежда имела важное престижное значение. Если народ носил кожухи, защищаясь от зимнего холода, то богачи и феодалы щеголяли в них и в теплое время года. У Ивана Калиты, например, было четыре кожуха, шитых жемчугом, в том числе один малиновый («червленый»), и два, украшенных, кроме жемчуга, еще металлическими бляхами - аламами (ДДГ, № 1, с. 8; Базилевич, с. 26). Кожухами во второй период называли иногда и не нагольную одежду: один из кожухов Калиты был крыт желтой объярью, а спустя полтораста лет верейский князь Михаил Андреевич завещал своему зятю князю дорогобужскому «кожух крыт камкой, подбит соболем» (ДДГ, № 80, с. 312).
В последующие же периоды горожане носили на улице разнообразную верхнюю одежду в зависимости от погоды, времени года и достатка владельца. Аналогично современной можно выделить летнюю, осеннюю (или, как мы бы сказали сейчас, «демисезонную») и зимнюю верхнюю одежду, хотя, как увидим, разница между сезонными видами одежды была не так ясно различима, как социальная. К летней, осенней или осенне-весенней мы отнесем условно верхнюю одежду из легких или более плотных тканей, но не на меху.
Излюбленной выходной одеждой для не слишком холодной погоды, носимой мужчинами и женщинами весной и осенью, была однорядка. Однорядки шили из сукна или иных шерстяных тканей «в один ряд» (т. е., по-видимому, без подкладки), что, как думают, и обусловило само название. Это была распашная длинная широкая одежда с длинными откидными рукавами и прорехами для рук у пройм. Полы ее делались спереди короче, чем сзади. «Однорятка женская сукно кармазин малиновый цвет, у ней 12 пуговиц серебряные большие на сканое дело, да однорядка женская вишневая», - сказано в описи имущества посадского человека 1672 г. Встречаем в описях и упоминание отрезов: «сукно на однорядку синее». «Однорядка лазоревая брюкишна» упомянута в завещании начала XVI в. (АЮ, № 415, с. 445).
Летом зажиточные мужчины и женщины носили внакидку («на опаш») легкие шелковые опашни свободного покроя с длинными, суживающимися к запястью рукавами, на шелковой же или бумажной подкладке. Полы опашня, как и у однорядки, были длиннее сзади; надевая его в рукава, все же не подпоясывали (Савваитов, с. 93). Такой опашень найден при строительстве Московского метрополитена в трещине стены Китай-города (Киселев, с. 157 - 158). Опашень украшали крупные пуговицы. «Опашен бархат зелен з золотом 11 пуговиц грушчатых... опашен зуфь светлозеленая амбурская 9 серебряных грановитых пуговиц...» - читаем в завещании князя Ю. А. Оболенского, составленном в середине XVI в. Всего в гардеробе этого князя было семь кафтанов (в том числе один терлик), пять однорядок, три ферязи, четыре опашня, два армяка, один сарафанец, две епанчи и шесть шуб (АФЗиХ, II, № 207, с. 207-214).
Сарафанец - длинная, довольно узкая распашная мужская одежда, давшая, как уже сказано, название и женскому сарафану, видимо, не была распространена очень широко. Упомянутая впервые к концу XIV в., она держалась до середины XVII в. только среди знати. Желтый шелковый сарафанец князя Оболенского застегивался на 23 золотых и серебряных пуговицы.
Армяк (иран. урмак), который простые люди шили из толстого домотканого сукна - армячины, был свободной халатообразной верхней уличной одеждой. Но знатные люди носили армяки только дома (Савваитов, с. 5) и шили из более дорогих тонких тканей: «армяк мухояр лазорев», «армяк тонкое полотенце».
Чрезвычайно парадной верхней одеждой московской знати в XVI - -XVII вв. была ферезея - длинная, прямая, несколько расклешенная книзу, широкая, с откидными рукавами. Шили ее из дорогих сукон, украшали вышивкой и даже камнями, подбивали иногда дорогим мехом (например, соболями), надевали поверх ферязи или кафтана. Ферезея, как думают некоторые исследователи (Левинсон-Нечаева, 1954, с. 312 - 315; Гиляровская, с. 72 - 74), была в XVII в. даже чем-то вроде должностной парадной одежды стольников царского двора.
Епанча, о которой мы говорили выше как о разновидности кафтана (япончица, ермулук, тур. япондже), могла представлять собой и безрукавный плащ типа бурки. Епанча теплая, на меху, называлась также ментеня (Савваитов, с. 76, 183 - 184) («ментеня камка на черевах лисьих и г.упках собольих». - АФЗиХ, II, №407, с. 207).
Пожалуй, наиболее характерной женской верхней одеждой был летник - свободный, не слишком долгополый (так, что видны были стопы), с широкими рукавами, которые назывались никапками и украшались дополнительными специальными нашивками - вошвами из другого материала: «Летник камчат червчат вошвы бархат с золотом зелен» (АЮ, № 248, с. 266). Вошвы, по-видимому, хранились отдельно и могли нашиваться на разные летники. Так, в завещании волоцкой княгини Юлиании (1503 г.) названы 4 летника без вошв и отдельно 12 вошв. «Вошва на одну накапку шита золотом да сажена была жемчюгом да жемчюг с нее снизан, а осталося его немного» (ДДГ, № 87, с. 349 - 350). Драгоценная вошва была, таким образом, «ограблена», но хранилась в сундуке княгини. По мнению И. Е. Забелина, летник был по большей части накладным, но делались и распашные летники, которые назывались опашница (Забелин, 1869, с. 634). В самом деле, при описании летников почти никогда не упоминаются пуговицы. Летник надевали поверх сорочки и сарафана. Это была специфически женская верхняя одежда, которую никогда не надевали мужчины. Теплый летник с такими же накапками и вошвами, но подбитый мехом, назывался кортель, кортли или торлоп (Савваитов, с. 69, 108).
В последующие периоды теплой верхней одеждой горожан - мужчин и женщин были шубы (сам термин джубба восточного происхождения). Шубы разнились весьма значительно по покрою и материалу. По сути дела, они имели одну непременную общую черту - все были меховыми. Бедные горожане, как и крестьяне, носили по-прежнему шубы преимущественно из овчины - шкур овец, гораздо реже - из козьего меха - фактически те же кожухи. У зажиточных же горожан и феодалов шубы делались из тщательно подобранных, иногда драгоценных, мехов, крылись красивой материей, украшались вышивкой, кружевом и т. п. Шубы, как и кафтаны (мы приводили и термин «кафтан шубный»), бывали разных фасонов в зависимости от моды. В частности, уже в XV в. известна «русская шуба», а позже - «шуба турская» - термины, аналогичные названиям фасонов кафтана. Богатые люди имели помногу шуб. Так, в конце XV в. у волоцкой княгини Юлиании было 11 шуб, в том числе 4 мужские: «шуба русская на соболях бархат червчат с золотом, шуба русская на соболях камка бурская с золотом тяжелая, кожух на беличьих черевих камка бурская с золотом тяжелая, шуба на куницах камка бурская с золотом и серебром» (ДДГ № 87, с. 349 - 350). Спустя более чем полстолетия в гардеробе князя Оболенского были «шуба на соболях бархатная, шуба на соболях камка 11 пуговиц серебряных резных грановитых, шуба пупки собольи наголо (т. е. не покрытая. - М. Р.), шуба кунья наголо... две шубы горностайны» (АФЗиХ, XII, № 207, с. 207 - 214). Еще на столетие позже, в 1668 г., в г. Шуе В. И. Бастанов давал в приданое за дочерью 5 шуб: «шуба атлас золотный с круживом... на горностаях, шуба куфтерная желтая камчатая на соболях, круживо кованое серебряное, пуговицы серебряны позолочены; шуба атласная цветная на куницах, круживо цепковое золотое, пуговицы серебряны золочены; шуба куфтерная алая камчатная на горностаях, круживо кованое золотое, пуговицы серебряные золочены; шуба тафта цветная на хребтах на бельих, круживо кованое серебряное, пуговицы серебряны позолочены» (АШ № 103, с. 185 - 188). Это перечисление богатых шуб стало в XVII в. мишенью демократической сатиры: в «Росписи о приданом» упоминаются: «шуба соболья, а другая - сомовья» (РДС, с. 125) (т. е. «на рыбьем меху», как любили острить позднее).
Шуба попроще, на овчине или на заячьем меху, крылась крашепиной и называлась кошуля. Кошулю носили мужчины и женщины (Савваитов, с. 65).
О покрое шуб у нас сведений мало. Можно лишь сказать, что шуба делалась обычно распашной, широкие рукава суживались к кисти; бывали и откидные рукава (у турской шубы они сочетались с обычными) (Гиляровская, с. 75). Длина шубы менялась в зависимости от фасона - немного ниже колен и почти до пят. Воротник был меховой, различных фасонов (например, у русской шубы - отложной). Это была в общем свободная одежда, но шуба турская кроилась как халат, а русская - больше в талию. Украшения те же, что и у другого верхнего платья: петлицы, пуговицы, кованое кружево, меховая опушка.
Как мы увидим ниже, шуба была, пожалуй, самым нарядным одеянием русских феодалов и зажиточных горожан. У богатых людей были специальные шубы разного назначения (например, столовая, санная, или ездовая, и пр.). Бедный же человек довольствовался одной, совсем не роскошной шубой. Такую простую шубу носил, например, московский митрополит Филипп в период своей ссылки (1566 - 1568 гг.). Она сохранилась как реликвия в патриаршей ризнице. Шуба длинная, прямая, с небольшими, расширяющимися внизу клиньями. Рукава, сверху очень широкие, к кисти суживаются; пуговицы (их всего 30) пришиты на правой поле, петли - на левой (следовательно, в XVI в. застежка была уже не только на левую сторону, но и «мужская» - на правую). Домотканое черно-коричневое грубое сукно покрывало обыкновенную коричневую овчину. Маленький отложной воротник был того же меха. Но по покрою шуба не отличалась ,,т тех, какие носили и феодалы (Левинсон-Нечаева, 1954, с. 309 - 310). В частности, великий князь Василий Иванович, отец Ивана Грозного, изображен на портрете в шубе того же покроя.
В последний из рассматриваемых нами периодов (XVIII - XIX вв.) верхнее уличное платье изменилось, пожалуй, больше всего, поскольку петровские новшества в области одежды касались в первую очередь тех частей костюма, которые надевались на улицу, ко двору, в гости и т. п. Что же касается людей среднего достатка и бедных горожан, то их верхняя одежда хотя и менялась довольно значительно, но сохраняла еще черты древности. Это в особенности можно сказать о средних и малых городах. Верхняя одежда горожан середины XIX в. отличалась разнообразием. Источники называют до 25 предметов. Среди них встречаем старинные: азям, армяк, гуню, зипун, кабат, кафтан, полукафтанье и шубу. У нас нет возможности проследить изменения покроя этих вещей, но несомненно, что некоторые предметы сохранили от древних времен только названия. Например, зипуном в г. Вышнем Волочке называлась не узкая одежда, надеваемая под кафтан, а «широкий армяк», видимо надевавшийся поверх остального платья на улицу (АГО 41, № 2, л. 2-4).
Из широкой верхней одежды, которую можно было носить на улице и в помещениях, шире всего был распространен длинный сюртук (описан в 22 городах - от Кадникова на севере до Новгорода-Северского на юте), который шили из сукна или нанки, с разрезом или без разреза сзади. Судя по названию, это одежда французского происхождения, но описания корреспондентов показывают, что она приспосабливалась к местным условиям. Так, в Чебоксарах носили сюртуки на меху и вате (АГО 14, № 101, л. 71 - 72), в Одоеве шили сюртуки с борами - сборками сзади, застегивающиеся на крючки, а не на пуговицы (АГО 42, № 14, л. 4), т. е. скорее похожие на поддевку. Разновидностью суртука была двубортная сибирка, которую тоже иногда шили со сборами (г. Лихвин, АГО 15, № 10, л. 6). Сибирка распространена довольно широко: она названа в восьми городах - от Мезени до Павловска. Одна песня, записанная в г. Кеми, обрисовывает характер этого верхнего платья: одежда относительно легкая. Девушка говорит про суженого, что «он не в шубе, не в кафтане, в одной легонькой сибирке» (АГО 1, № 59, л. 18). Из одежды того же типа, но иного покроя корреспонденты называют казакин - армяк со сборами (АГО 41, № 2, л. 3) и поддевку - также со сборами сзади, на крюках вместо пуговиц. У нас нет точных сведений о покрое верхней части казакина, но поддевка, судя по более поздним образцам, лацканов не имела и могла застегиваться наглухо.
В середине XIX в. мы встречаем верхнюю одежду с древним названием «свита» только в южных городах Фатеже, Бирюче, Новгороде-Северском, Краснокутске, граничащих с значительными массивами украинского населения, среди которого, как известно, это название сохранялось все время. Короткая - до колен - свита называлась в Бирюче и Новгороде-Северском свита-юпка или просто юпка (АГО 9, № 32, л. 6; 46, № 16, л. 6 об.). Свиту зачастую шили на меху, крыли нанкой, китайкой, иногда - черным сукном или черным плисом.
Из других предметов верхней одежды, видимо появившихся под влиянием соседей, дважды назван бешмет (Дедюхин, Черный Яр Астраханской губ.), короткий, до колен, сшитый из легкой материи «на манер казачьих кафтанчиков» (АГО 2, № 27, л. 1 об.).
Наиболее распространенной верхней уличной одеждой рядовых горожан был халат - широкий и длинный, из нанки или сукна, он надевался поверх комнатного верхнего платья, иногда и поверх полушубка (г. Бирючь), и подпоясывался матерчатым кушаком. Халат как будничная или даже праздничная верхняя одежда встречен в тринадцати городах - от Вологодской (г. Кадников) до Черниговской и Астраханской (г. Погар, Соленое займище) губерний. Подобного же типа одеждой были, видимо, балахон (города Пудож, Верховажский Посад), ватный капот (г. Ирбит), пониток (города Верховажский Посад, Дедюхин, Калязин), чекмень (г. Новозыбков).
Не столь широкая верхняя одежда, обычно суконная, с отложным воротником - чуйка - отмечена в девяти городах центра и юга Европейской России (от Вышнего Волочка до Но-возыбкова). Если чуйка была одеждой простонародной, впоследствии характерной для мещан, то шинель (встреченная в шести городах примерно на той же территории от Ярославской до Черниговской губ.) не как форменная одежда была характерна для людей более зажиточных, и притом следящих за модой (например, в г. Боровске - преимущественно для молодежи). Пальто, упомянутое при описании городов Чебоксары и Крапивна, было не только уличной одеждой: в пальто можно было (например, в Петербурге) и дома принимать гостей (Белинский, 1845, с. 71 - 72). Но специфически уличной меховой одеждой были бекеша (в первой половине XIX в. в ней щеголяли - ср. бекешу Ивана Ивановича в гоголевском Миргороде) и шуба. Тулуп у горожан упомянут всего один раз - в г. Погар Черниговской губ.
Женская уличная одежда в этот период была, кажется, менее разнообразной. Наряду с широко бытовавшими шубами, шубками и полушубками, о которых мы уже говорили, встречаются упоминания бурнусов (АГО 15, № 10, л. 6), манто, пальто и салопов (АГО 14, № 101, л. 71 - 72; 29, № 23, л. 2 об.; 47, № 17, л. 5 - 6 и др.). На севере, в Мезени, женщины и мужчины зимой по-прежнему носили верхнюю одежду, заимствованную у местного нерусского населения, - малицы и совики, пыжиковые шапки (Быстрое, с. 304). Из старой женской верхней одежды в XVIII - XIX вв. встречается шугай - теплый ватный халат, иногда крытый бархатом. На юге от Перемышля до Новозыбкова была распространена легкая летняя верхняя одежда - холодник. Она была короткой (не ниже колен, а иногда только до пояса), без воротника, но с капюшоном.
В четвертый период увеличивается различие между мужской и женской верхней одеждой; у горожан почти неизвестна одежда, общая для мужчин и женщин (так, могли носить разве кафтан, и то не везде). Утверждается и возникшее, по-видимому в XVI в., различие «мужского» и «женского» способа застегивать одежду - у женщин по-старому правая пола заходит на левую и застежка слева, у мужчин - левая на правую и застежка справа.
Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. АН СССР, Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. - М.: Наука, 1988.
http://www.booksite.ru/fulltext/rab/ino/vich/index.htm
Наиболее распространена в первый период была вотола, ила волота, - кусок толстой льняной или посконной материи, накидывавшийся на плечи поверх свиты в сырую и холодную погоду (Поппэ, с. 151). И сама материя тоже называлась «вотола» (можно было сказать «свита вотоляна»). Вотолу носило простонародье - крестьяне и небогатые горожане. Упоминания ее относятся преимущественно к XI - XIV вв. В XIV в. вотола, как видно, не считалась одеждой, в которой прилично пойти, например, на такой важный церковный обряд, как причастие. Во всяком случае, московский митрополит Киприан не рекомендоаал приходить к причастию «в волотах» (РИБ VI, с. 242).
Вотола упоминается изредка и во второй период, но в числе дорогих одежд феодальной знати (вотола «сажена», т. е. украшена драгоценными каменьями) (ДДГ, № 12, с. 36). И если можно было украсить яркой золотной вышивкой и жемчугом нагольный меховой кафтан - «кожух» (о чем речь будет ниже), то вряд ли дорогое шитье и каменья могли украшать одежду из грубошерстной ткани. Видимо, речь идет о покрое плаща, напоминающем простонародную вотолу, а не о «вотоляной» одежде в собственном смысле слова (Комментатор ДДГ определяет вотолу как «простую верхнюю одежду» (ДДГ, с. 512)).
Вотола застегивалась или завязывалась у шеи; длина ее была до колен или до икр. Возможно, что вотола имела еще и капюшон (Поппэ, с. 138, 152; СРЯ III, с. 73) (сравни рис. 12, I).
Другой формой безрукавного плаща был мятль, упоминаемый в источниках XII - XIII вв. Мятль носили не только русские, но и поляки (Срезневский, II, стб. 259 - 260). Это была одежда простых людей, но довольно добротная, о чем говорит высокий штраф - три гривны, полагавшийся в том случае, если в драке будет разорван мятль. Покрой этого вида плащей неясен, цвет упомянут только один раз - черный. Такие формы плаща, как киса и в особенности коць, употреблялись преимущественно в княжеско-боярской среде (Срезневский, I, стб. 305; Рорре, s. 16 - 17). Покрой их также неизвестен. А. В. Арциховский считает, что именно коць распространился в Западной Европе под названием «славоника» (Арциховский, 1948, с. 252).
Длинный, почти до пят, застегивавшийся на правом плече драгоценной пряжкой плащ - корзно («кързно», «корьзно») - носили, кажется, только князья. Во всяком случае, все упоминания корзна в письменных источниках связаны с князьями. Корзно, как самая раскошная одежда, противопоставляется в церковной литературе бедной власянице. Многочисленны изображения корзна на иконах, фресках, миниатюрах. Это всегда очень красивые плащи из ярких византийских материй, иногда с меховой опушкой. У человека, одетого в корзно, свободна правая рука, а левая покрыта плащом, из-за чего такие плащи, как корзно или коць, вряд ли были удобной одеждой, да и вообще длиннополый плащ в обыденной жизни, вероятно, не давал нужной свободы движений. В особенности это можно сказать о жизни военной. Если в походе длинный плащ имел известные преимущества, закрывая ноги конного, то в сражении, которое в эпоху феодализма по большей части представляло собой рукопашную схватку, он мог только мешать. Вероятно, поэтому знатные и богатые воины поверх брони надевали плащи, также красивые, богато украшенные, но несколько иного покроя. Можно думать, что в Северной Европе был, по крайней мере с X - XI вв., распространен более короткий плащ, называвшийся луда или оплечье (ПВЛ I, с. 100; Рабинович, 1947, с. 95). Летописец не без иронии описывает варяжского конунга Якуна, носившего в бою «истканную златом» луду, которую, однако, пришлось бросить, спасаясь от русских войск. Шитые золотом оплечья новгородских богатеев упоминал в 1216 г. князь Ярослав Всеволодович, призывая своих воинов не льститься богатой добычей (ПСРЛ, IV, ч. 2, с. 190). Э. А. Рикман отмечает изображения легких плащей на фигурах всадников, украшающих стены Дмитровского собора во Владимире (Рикман, с. 38).
В XIV в. встречается новое название богато украшенного боевого плаща - приволока. Московский великий князь Дмитрий Иванович перед славной Куликовской битвой передал все знаки, отличавшие его как военачальника, своему оруженосцу - рынде Михаилу Андреевичу Бренку «и приволоку свою царскую возложил на него» (ПКБ, с. 66). Приволока как нарядный плащ знатного воина упоминается изредка и в XVI - XVII вв. «Приволока камчата жолта с горностаем» была в числе вещей князя Никиты Александровича Ростовского, скончавшегося в 1548 г. Примерно в те же годы названа среди имущества князя Оболенского «приволока бархат з горностаем» (АЮ № 420, с. 451 - 454; АФЗиХ, № 207, с. 207 - 214). Вместе с тем богато украшенная обшивкой и даже вошвами приволока была в третий период также и женской одеждой (Савваитов, с. 110 - 111).
В качестве парадной одежды длинный плащ сохранялся у зажиточных горожан еще в XV в. На иконе 1467 г. молящиеся новгородцы изображены в таких плащах, достигающих почти до щиколоток. Но покрой этих плащей совсем не похож на корзно или коць. Разрез был не у правой руки, а посредине, так что обе руки можно было довольно свободно выпростать. Плащ имел отложной воротник, называвшийся также оплечье, вдоль пол было до двадцати пар декоративных горизонтальных петель (Арциховский, 1970, с. 291), очевидно вышитых золотной или цветной нитью и имитировавших застежку, как это было распространено и позднее в военной одежде славянских войск. В целом же плащи без рукавов в XV - XVII вв. вытесняет гораздо более удобная верхняя одежда с рукавами, о которой мы скажем ниже. Впрочем, манера носить парадную верхнюю одежду накинутой на плечи, очевидно, укоренилась довольно глубоко и породила как у русских, так и у западных славян особый тип платья с чисто декоративными длинными узкими рукавами, в которые руки вовсе не продевались. Она имела длинные полы с двумя рядами ложных петель, чем была похожа на только что описанные плащи новгородских бояр. Называлась эта одежда охабень и носилась внакидку, иногда даже с завязанными сзади узлом рукавами. С этим несколько небрежным способом ношения охабня, отнюдь не говорившим о боевой готовности владельца, связано и его первое упоминание в летописи под 1378 г. Но охабень упомянут только в поздней редакции этого повествования в XVI в. (ПСРЛ XI, с. 27), что заставляет сомневаться, существовал ли охабень в XIV в. В XVI - XVII вв. он был довольно широко распространен, преимущественно в кругу феодальной знати и богатых горожан. Так, среди имущества московского гостя Григория Юдина было два нарядных охабня - один белый, другой вишневый «с плащи жемчужными и с каменьем» (АГР I, № ПО, с. 389) (очевидно, имеются в виду драгоценные украшения). Возможно, охабень носили и женщины. Во всяком случае, в описи богатого приданого в г. Кашине значилось три «охабенка» (один из них - холодный крашенинный, т. е., видимо, летняя накидка). В описи мужских вещей конца XVII в. из г. Ростова - также три охабня с нашивками, в том числе два суконных дорогильных - червчатый и желтый (АЮБ III, №336 - V, стб. 309 - 312, 1695 г.; 328 - V, стб. 207 - 262). Охабней, подбитых мехом, нами не встречено.
В XVIII - XIX вв. плащевидная одежда вновь получает некоторое распространение, но только у господствующих классов, преимущественно у военных. Здесь явно влияние западноевропейской моды в военной форме. Распространяются безрукавные плащи и (у некоторых конных) короткая, накидываемая на одно плечо парадная форменная одежда с рукавами, например ментики у гусар (по происхождению своему венгерские).
В первый период развития городов, кажется, не так разнообразна была верхняя теплая одежда с рукавами. Чаще всего упоминается кожух. Само название говорит, что это была одежда из кожи, шкуры животного мехом внутрь. Мало у кого из горожан не было овчинного кожуха или, как его позже стали называть, тулупа. Рядовые горожане, как и крестьяне, одевались в нагольные кожухи или более короткие полушубки (это название тоже позднее). Люди побогаче - городская верхушка, феодалы - шили роскошные кожухи, покрытые золотной византийской материей, обшитые кружевами, украшенные каменьями. В 1252 г. Даниил Галицкий так нарядился для встречи с иноземцами: «кожух же оловира грецкого и круживы златыми плоскими ошит и сапоги зеленого хза шиты золотом» (ПСРЛ II, стб. 814). Видимо, это была довольно длинная одежда, из-под которой были видны только сапоги. Дорогой кожух был желанной военной добычей (СПИ, с. 11); надо думать, что эта одежда имела важное престижное значение. Если народ носил кожухи, защищаясь от зимнего холода, то богачи и феодалы щеголяли в них и в теплое время года. У Ивана Калиты, например, было четыре кожуха, шитых жемчугом, в том числе один малиновый («червленый»), и два, украшенных, кроме жемчуга, еще металлическими бляхами - аламами (ДДГ, № 1, с. 8; Базилевич, с. 26). Кожухами во второй период называли иногда и не нагольную одежду: один из кожухов Калиты был крыт желтой объярью, а спустя полтораста лет верейский князь Михаил Андреевич завещал своему зятю князю дорогобужскому «кожух крыт камкой, подбит соболем» (ДДГ, № 80, с. 312).
В последующие же периоды горожане носили на улице разнообразную верхнюю одежду в зависимости от погоды, времени года и достатка владельца. Аналогично современной можно выделить летнюю, осеннюю (или, как мы бы сказали сейчас, «демисезонную») и зимнюю верхнюю одежду, хотя, как увидим, разница между сезонными видами одежды была не так ясно различима, как социальная. К летней, осенней или осенне-весенней мы отнесем условно верхнюю одежду из легких или более плотных тканей, но не на меху.
Излюбленной выходной одеждой для не слишком холодной погоды, носимой мужчинами и женщинами весной и осенью, была однорядка. Однорядки шили из сукна или иных шерстяных тканей «в один ряд» (т. е., по-видимому, без подкладки), что, как думают, и обусловило само название. Это была распашная длинная широкая одежда с длинными откидными рукавами и прорехами для рук у пройм. Полы ее делались спереди короче, чем сзади. «Однорятка женская сукно кармазин малиновый цвет, у ней 12 пуговиц серебряные большие на сканое дело, да однорядка женская вишневая», - сказано в описи имущества посадского человека 1672 г. Встречаем в описях и упоминание отрезов: «сукно на однорядку синее». «Однорядка лазоревая брюкишна» упомянута в завещании начала XVI в. (АЮ, № 415, с. 445).
Летом зажиточные мужчины и женщины носили внакидку («на опаш») легкие шелковые опашни свободного покроя с длинными, суживающимися к запястью рукавами, на шелковой же или бумажной подкладке. Полы опашня, как и у однорядки, были длиннее сзади; надевая его в рукава, все же не подпоясывали (Савваитов, с. 93). Такой опашень найден при строительстве Московского метрополитена в трещине стены Китай-города (Киселев, с. 157 - 158). Опашень украшали крупные пуговицы. «Опашен бархат зелен з золотом 11 пуговиц грушчатых... опашен зуфь светлозеленая амбурская 9 серебряных грановитых пуговиц...» - читаем в завещании князя Ю. А. Оболенского, составленном в середине XVI в. Всего в гардеробе этого князя было семь кафтанов (в том числе один терлик), пять однорядок, три ферязи, четыре опашня, два армяка, один сарафанец, две епанчи и шесть шуб (АФЗиХ, II, № 207, с. 207-214).
Сарафанец - длинная, довольно узкая распашная мужская одежда, давшая, как уже сказано, название и женскому сарафану, видимо, не была распространена очень широко. Упомянутая впервые к концу XIV в., она держалась до середины XVII в. только среди знати. Желтый шелковый сарафанец князя Оболенского застегивался на 23 золотых и серебряных пуговицы.
Армяк (иран. урмак), который простые люди шили из толстого домотканого сукна - армячины, был свободной халатообразной верхней уличной одеждой. Но знатные люди носили армяки только дома (Савваитов, с. 5) и шили из более дорогих тонких тканей: «армяк мухояр лазорев», «армяк тонкое полотенце».
Чрезвычайно парадной верхней одеждой московской знати в XVI - -XVII вв. была ферезея - длинная, прямая, несколько расклешенная книзу, широкая, с откидными рукавами. Шили ее из дорогих сукон, украшали вышивкой и даже камнями, подбивали иногда дорогим мехом (например, соболями), надевали поверх ферязи или кафтана. Ферезея, как думают некоторые исследователи (Левинсон-Нечаева, 1954, с. 312 - 315; Гиляровская, с. 72 - 74), была в XVII в. даже чем-то вроде должностной парадной одежды стольников царского двора.
Епанча, о которой мы говорили выше как о разновидности кафтана (япончица, ермулук, тур. япондже), могла представлять собой и безрукавный плащ типа бурки. Епанча теплая, на меху, называлась также ментеня (Савваитов, с. 76, 183 - 184) («ментеня камка на черевах лисьих и г.упках собольих». - АФЗиХ, II, №407, с. 207).
Пожалуй, наиболее характерной женской верхней одеждой был летник - свободный, не слишком долгополый (так, что видны были стопы), с широкими рукавами, которые назывались никапками и украшались дополнительными специальными нашивками - вошвами из другого материала: «Летник камчат червчат вошвы бархат с золотом зелен» (АЮ, № 248, с. 266). Вошвы, по-видимому, хранились отдельно и могли нашиваться на разные летники. Так, в завещании волоцкой княгини Юлиании (1503 г.) названы 4 летника без вошв и отдельно 12 вошв. «Вошва на одну накапку шита золотом да сажена была жемчюгом да жемчюг с нее снизан, а осталося его немного» (ДДГ, № 87, с. 349 - 350). Драгоценная вошва была, таким образом, «ограблена», но хранилась в сундуке княгини. По мнению И. Е. Забелина, летник был по большей части накладным, но делались и распашные летники, которые назывались опашница (Забелин, 1869, с. 634). В самом деле, при описании летников почти никогда не упоминаются пуговицы. Летник надевали поверх сорочки и сарафана. Это была специфически женская верхняя одежда, которую никогда не надевали мужчины. Теплый летник с такими же накапками и вошвами, но подбитый мехом, назывался кортель, кортли или торлоп (Савваитов, с. 69, 108).
В последующие периоды теплой верхней одеждой горожан - мужчин и женщин были шубы (сам термин джубба восточного происхождения). Шубы разнились весьма значительно по покрою и материалу. По сути дела, они имели одну непременную общую черту - все были меховыми. Бедные горожане, как и крестьяне, носили по-прежнему шубы преимущественно из овчины - шкур овец, гораздо реже - из козьего меха - фактически те же кожухи. У зажиточных же горожан и феодалов шубы делались из тщательно подобранных, иногда драгоценных, мехов, крылись красивой материей, украшались вышивкой, кружевом и т. п. Шубы, как и кафтаны (мы приводили и термин «кафтан шубный»), бывали разных фасонов в зависимости от моды. В частности, уже в XV в. известна «русская шуба», а позже - «шуба турская» - термины, аналогичные названиям фасонов кафтана. Богатые люди имели помногу шуб. Так, в конце XV в. у волоцкой княгини Юлиании было 11 шуб, в том числе 4 мужские: «шуба русская на соболях бархат червчат с золотом, шуба русская на соболях камка бурская с золотом тяжелая, кожух на беличьих черевих камка бурская с золотом тяжелая, шуба на куницах камка бурская с золотом и серебром» (ДДГ № 87, с. 349 - 350). Спустя более чем полстолетия в гардеробе князя Оболенского были «шуба на соболях бархатная, шуба на соболях камка 11 пуговиц серебряных резных грановитых, шуба пупки собольи наголо (т. е. не покрытая. - М. Р.), шуба кунья наголо... две шубы горностайны» (АФЗиХ, XII, № 207, с. 207 - 214). Еще на столетие позже, в 1668 г., в г. Шуе В. И. Бастанов давал в приданое за дочерью 5 шуб: «шуба атлас золотный с круживом... на горностаях, шуба куфтерная желтая камчатая на соболях, круживо кованое серебряное, пуговицы серебряны позолочены; шуба атласная цветная на куницах, круживо цепковое золотое, пуговицы серебряны золочены; шуба куфтерная алая камчатная на горностаях, круживо кованое золотое, пуговицы серебряные золочены; шуба тафта цветная на хребтах на бельих, круживо кованое серебряное, пуговицы серебряны позолочены» (АШ № 103, с. 185 - 188). Это перечисление богатых шуб стало в XVII в. мишенью демократической сатиры: в «Росписи о приданом» упоминаются: «шуба соболья, а другая - сомовья» (РДС, с. 125) (т. е. «на рыбьем меху», как любили острить позднее).
Шуба попроще, на овчине или на заячьем меху, крылась крашепиной и называлась кошуля. Кошулю носили мужчины и женщины (Савваитов, с. 65).
О покрое шуб у нас сведений мало. Можно лишь сказать, что шуба делалась обычно распашной, широкие рукава суживались к кисти; бывали и откидные рукава (у турской шубы они сочетались с обычными) (Гиляровская, с. 75). Длина шубы менялась в зависимости от фасона - немного ниже колен и почти до пят. Воротник был меховой, различных фасонов (например, у русской шубы - отложной). Это была в общем свободная одежда, но шуба турская кроилась как халат, а русская - больше в талию. Украшения те же, что и у другого верхнего платья: петлицы, пуговицы, кованое кружево, меховая опушка.
Как мы увидим ниже, шуба была, пожалуй, самым нарядным одеянием русских феодалов и зажиточных горожан. У богатых людей были специальные шубы разного назначения (например, столовая, санная, или ездовая, и пр.). Бедный же человек довольствовался одной, совсем не роскошной шубой. Такую простую шубу носил, например, московский митрополит Филипп в период своей ссылки (1566 - 1568 гг.). Она сохранилась как реликвия в патриаршей ризнице. Шуба длинная, прямая, с небольшими, расширяющимися внизу клиньями. Рукава, сверху очень широкие, к кисти суживаются; пуговицы (их всего 30) пришиты на правой поле, петли - на левой (следовательно, в XVI в. застежка была уже не только на левую сторону, но и «мужская» - на правую). Домотканое черно-коричневое грубое сукно покрывало обыкновенную коричневую овчину. Маленький отложной воротник был того же меха. Но по покрою шуба не отличалась ,,т тех, какие носили и феодалы (Левинсон-Нечаева, 1954, с. 309 - 310). В частности, великий князь Василий Иванович, отец Ивана Грозного, изображен на портрете в шубе того же покроя.
В последний из рассматриваемых нами периодов (XVIII - XIX вв.) верхнее уличное платье изменилось, пожалуй, больше всего, поскольку петровские новшества в области одежды касались в первую очередь тех частей костюма, которые надевались на улицу, ко двору, в гости и т. п. Что же касается людей среднего достатка и бедных горожан, то их верхняя одежда хотя и менялась довольно значительно, но сохраняла еще черты древности. Это в особенности можно сказать о средних и малых городах. Верхняя одежда горожан середины XIX в. отличалась разнообразием. Источники называют до 25 предметов. Среди них встречаем старинные: азям, армяк, гуню, зипун, кабат, кафтан, полукафтанье и шубу. У нас нет возможности проследить изменения покроя этих вещей, но несомненно, что некоторые предметы сохранили от древних времен только названия. Например, зипуном в г. Вышнем Волочке называлась не узкая одежда, надеваемая под кафтан, а «широкий армяк», видимо надевавшийся поверх остального платья на улицу (АГО 41, № 2, л. 2-4).
Из широкой верхней одежды, которую можно было носить на улице и в помещениях, шире всего был распространен длинный сюртук (описан в 22 городах - от Кадникова на севере до Новгорода-Северского на юте), который шили из сукна или нанки, с разрезом или без разреза сзади. Судя по названию, это одежда французского происхождения, но описания корреспондентов показывают, что она приспосабливалась к местным условиям. Так, в Чебоксарах носили сюртуки на меху и вате (АГО 14, № 101, л. 71 - 72), в Одоеве шили сюртуки с борами - сборками сзади, застегивающиеся на крючки, а не на пуговицы (АГО 42, № 14, л. 4), т. е. скорее похожие на поддевку. Разновидностью суртука была двубортная сибирка, которую тоже иногда шили со сборами (г. Лихвин, АГО 15, № 10, л. 6). Сибирка распространена довольно широко: она названа в восьми городах - от Мезени до Павловска. Одна песня, записанная в г. Кеми, обрисовывает характер этого верхнего платья: одежда относительно легкая. Девушка говорит про суженого, что «он не в шубе, не в кафтане, в одной легонькой сибирке» (АГО 1, № 59, л. 18). Из одежды того же типа, но иного покроя корреспонденты называют казакин - армяк со сборами (АГО 41, № 2, л. 3) и поддевку - также со сборами сзади, на крюках вместо пуговиц. У нас нет точных сведений о покрое верхней части казакина, но поддевка, судя по более поздним образцам, лацканов не имела и могла застегиваться наглухо.
В середине XIX в. мы встречаем верхнюю одежду с древним названием «свита» только в южных городах Фатеже, Бирюче, Новгороде-Северском, Краснокутске, граничащих с значительными массивами украинского населения, среди которого, как известно, это название сохранялось все время. Короткая - до колен - свита называлась в Бирюче и Новгороде-Северском свита-юпка или просто юпка (АГО 9, № 32, л. 6; 46, № 16, л. 6 об.). Свиту зачастую шили на меху, крыли нанкой, китайкой, иногда - черным сукном или черным плисом.
Из других предметов верхней одежды, видимо появившихся под влиянием соседей, дважды назван бешмет (Дедюхин, Черный Яр Астраханской губ.), короткий, до колен, сшитый из легкой материи «на манер казачьих кафтанчиков» (АГО 2, № 27, л. 1 об.).
Наиболее распространенной верхней уличной одеждой рядовых горожан был халат - широкий и длинный, из нанки или сукна, он надевался поверх комнатного верхнего платья, иногда и поверх полушубка (г. Бирючь), и подпоясывался матерчатым кушаком. Халат как будничная или даже праздничная верхняя одежда встречен в тринадцати городах - от Вологодской (г. Кадников) до Черниговской и Астраханской (г. Погар, Соленое займище) губерний. Подобного же типа одеждой были, видимо, балахон (города Пудож, Верховажский Посад), ватный капот (г. Ирбит), пониток (города Верховажский Посад, Дедюхин, Калязин), чекмень (г. Новозыбков).
Не столь широкая верхняя одежда, обычно суконная, с отложным воротником - чуйка - отмечена в девяти городах центра и юга Европейской России (от Вышнего Волочка до Но-возыбкова). Если чуйка была одеждой простонародной, впоследствии характерной для мещан, то шинель (встреченная в шести городах примерно на той же территории от Ярославской до Черниговской губ.) не как форменная одежда была характерна для людей более зажиточных, и притом следящих за модой (например, в г. Боровске - преимущественно для молодежи). Пальто, упомянутое при описании городов Чебоксары и Крапивна, было не только уличной одеждой: в пальто можно было (например, в Петербурге) и дома принимать гостей (Белинский, 1845, с. 71 - 72). Но специфически уличной меховой одеждой были бекеша (в первой половине XIX в. в ней щеголяли - ср. бекешу Ивана Ивановича в гоголевском Миргороде) и шуба. Тулуп у горожан упомянут всего один раз - в г. Погар Черниговской губ.
Женская уличная одежда в этот период была, кажется, менее разнообразной. Наряду с широко бытовавшими шубами, шубками и полушубками, о которых мы уже говорили, встречаются упоминания бурнусов (АГО 15, № 10, л. 6), манто, пальто и салопов (АГО 14, № 101, л. 71 - 72; 29, № 23, л. 2 об.; 47, № 17, л. 5 - 6 и др.). На севере, в Мезени, женщины и мужчины зимой по-прежнему носили верхнюю одежду, заимствованную у местного нерусского населения, - малицы и совики, пыжиковые шапки (Быстрое, с. 304). Из старой женской верхней одежды в XVIII - XIX вв. встречается шугай - теплый ватный халат, иногда крытый бархатом. На юге от Перемышля до Новозыбкова была распространена легкая летняя верхняя одежда - холодник. Она была короткой (не ниже колен, а иногда только до пояса), без воротника, но с капюшоном.
В четвертый период увеличивается различие между мужской и женской верхней одеждой; у горожан почти неизвестна одежда, общая для мужчин и женщин (так, могли носить разве кафтан, и то не везде). Утверждается и возникшее, по-видимому в XVI в., различие «мужского» и «женского» способа застегивать одежду - у женщин по-старому правая пола заходит на левую и застежка слева, у мужчин - левая на правую и застежка справа.
Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. АН СССР, Ин-т этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. - М.: Наука, 1988.
http://www.booksite.ru/fulltext/rab/ino/vich/index.htm