О русском народе в СССР (часть 2)
Продолжение статьи
[Spoiler (click to open)]Антисоветчики дали ему впоследствии название «Закон о трёх колосках, который часто упоминается «обличителями сталинизма» для создания мифа о «миллионах невинно репрессированных» за три колоска. В законе было буквально сказано следующее:
« Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение грузов на железнодорожном и водном транспорте высшую меру социальной защиты - расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже десяти лет с конфискацией имущества..
Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества высшую меру социальной защиты - расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже десяти лет с конфискацией всего имущества...
Повести решительную борьбу с теми противообщественными кулацко-капиталистическими элементами, которые применяют насилия и угрозы или проповедуют применение насилия и угроз к колхозникам с целью заставить последних выйти из колхоза, с целью насильственного разрушения колхоза. Приравнять эти преступления к государственным преступлениям.
2. Применять в качестве меры судебной репрессии по делам об охране колхозов и колхозников от насилий и угроз со стороны кулацких и других противообщественных элементов лишение свободы от пяти до десяти лет с заключением в концентрационный лагерь.
3. Не применять амнистии к преступникам, осужденным по этим делам.
Председатель ЦИК Союза ССР М. Калинин
Председатель СНК Союза ССР В. Молотов (Скрябин)
Секретарь ЦИК Союза ССР А. Енукидзе» [4]
Как видно из текста закона - он направлен на то, чтобы сломить сопротивление враждебных классов и групп, расценивал активную антиколхозную деятельность как крайне опасное преступление, таковым оно и было.
Почти одновременно с ним была выпущена инструкция судам и прокурорам - каким образом применять данный закон.
«Категории расхитителей и мера социальной защиты, которую необходимо к ним применять:
1. По делам об организациях и группировках, организованно разрушающих государственную, общественную и кооперативную собственность путем поджогов, взрывов и массовой порчи имущества - применять высшую меру социальной защиты - расстрел, без послабления.
2. В отношении кулаков, бывших торговцев и иных социально-чуждых элементов, работающих в государственных (промышленных и сельскохозяйственных - совхозы) предприятиях или учреждениях, изобличенных в хищениях имущества или растратах крупных денежных сумм этих предприятий или учреждений, а также должностных лиц государственных учреждений и предприятий, применять высшую меру наказания; при смягчающих вину обстоятельствах (в случае единичных и незначительных хищений) высшую меру наказания заменять десятилетним лишением свободы.
При хищениях, хотя и мелких, совершенных лицами указанных социальных категорий, но влекущих за собой расстройство или остановку работы госпредприятий (хищения частей агрегатов и машин, умышленное уничтожение или порча совхозного инвентаря и т.п.) - также применять высшую меру наказания.
3. В отношениях кулаков, бывших торговцев и иных социально-враждебных элементов, проникших в органы снабжения, торговли и кооперации, а также должностных лиц товаропроводящей сети, изобличенных в хищении товаров или продаже их на частный рынок и растратах крупных денежных средств - применять высшую меру наказания, и лишь при смягчающих вину обстоятельствах, в случаях незначительных размеров хищений, высшую меру наказания заменять десятилетним лишением свободы.
Той же мере наказания подвергать и спекулянтов, хотя непосредственно в хищениях не участвующих, но спекулирующих товарами и продуктами, зная, что товары эти похищены из государственных учреждений и кооперации.
4. В отношении лиц, изобличенных в хищении грузов на транспорте, применяется высшая мера наказания, и лишь при смягчающих обстоятельствах (при единичных случаях хищений или хищений незначительных размеров) может быть применено десятилетнее лишение свободы.
Если хищения на транспорте производятся при участии железнодорожных служащих и рабочих, то к ним должна применяться та же мера репрессии.
5. В отношении кулаков, как проникших в колхоз, так и находящихся вне колхоза, организующих или принимающих участие в хищениях колхозного имущества и хлеба, применяется высшая мера наказания без послабления.
6. В отношении трудящихся единоличников и колхозников, изобличенных в хищении колхозного имущества и хлеба, должно применяться десятилетнее лишение свободы.
При отягчающих вину обстоятельствах, а именно: систематических хищениях колхозного хлеба, свеклы и других сельскохозяйственных продуктов и скота, хищениях организованными группами, хищениях в крупных размерах, хищениях, сопровождающихся насильственными действиями, террористическими актами, поджогами и т.д.- и в отношении колхозников и трудящихся единоличников должна применяться высшая мера наказания.
7. В отношении председателей колхозов и членов правлений, участвующих в хищениях государственного и общественного имущества, необходимо применять высшую меру наказания и лишь при смягчающих вину обстоятельствах - десятилетнее лишение свободы...
В ведении сельских общественных и колхозных товарищеских судов оставить лишь дела о преступлениях против личной собственности колхозников и единоличников..
Председатель Верхсуда Союза ССР А.Винокуров
Прокурор Верхсуда Союза ССР П.Красиков
Зам. председателя ОГПУ И.Акулов» [5]
Из текста инструкции очевидно, что закон был направлен не против простых крестьян, а против организованных преступных сообществ, воровавших не колосками, а вагонами и грузовиками. Закон, вырванный из контекста советского УК производит впечатление, что всем, укравшим что-либо из колхоза, немедленно давали, как минимум, 10 лет тюрьмы. Этим часто пользуются мошенники, устраивающие истерику вокруг «сталинских репрессий» и «переламывания хребта крестьянству». Кулачеству и поддерживающим его слоям действительно надо было переломить хребет, причём сделать это следовало задолго до 1932 года и намного более сурово и решительно, чем по «закону 7-8» если вспомнить, что они вытворяли в стране.
По отношению же к обычным колхозникам при наличии смягчающих Статья 51 УК РСФСР (подобная статья имелась и в УК других союзных республик) допускала применение наказания ниже нижнего предела. Мошенники стремятся представить дело так, как будто вся страна захлебнулась ужасом. Однако, анализ количества осуждённых показывают, что это сильно не так. С августа 1932 по по 1 января 1933 г. в РСФСР по упомянутому закону было осуждено 22347 человек, по Украине и другим республикам количество осужденных ничтожно. Из этих 22347 в пик расхищения общественного имущества к высшей мере было приговорено 3,5% осуждённых, к 10 годам свободы - 60,3%, 36,2%. Из этих 36% 80% осуждённых получили приговоры, вообще не связанные с лишением свободы. [6]
То есть граждане, утверждающие, что все наказанные по этому закону получили, как минимум 10 лет попросту лгут или, в лучшем случае, являются совершенно некомпетентными в данном вопросе людьми.
В «перестройку» была устроена настоящая истерика о кровожадном режиме, рассказывались выдуманные истории о том, как отчаявшиеся от голода матери срывали умирающим от голода детишкам три колоска и за это отправлялись на 10 лет в лагеря. Распростаняющих подобный лживый бред самих следовало бы подержать на диете из трёх колосков в течение пары месяцев для появления просветления в том, что у этих граждан в голове вместо мозга. Русские люди представляются в их воображении стадом конченых дегенератов. Только представьте себе картину - всех повально сажают в лагеря за три колоска, но люди с упорством врождённых идиотов миллионами выходят на поля именно за тремя колосками. Если представить себе логику даже малограмотного, но вменяемого человека, то если уж садиться в тюрьму, то хотя бы, за мешок. Но в представлении мошенников-антисталинистов советским гражданом нравилось садиться именно из-за трёх колосков, максимум - из-за пяти.
А теперь о том, что антисоветчики умалчивают. Через три месяца - 17 ноября 1932 года Коллегия наркомата юстиции РСФСР указала, что за мелкие хищения при особых исключительных обстоятельствах (нужда, многосемейность, незначительное количество похищенного, отсутствие массовости подобных хищений) дела могли вообще прекращаться в порядке примечания к ст. 6 УК РСФСР - там же. А дела по снижению сроков ниже минимального предела передавать на уровень областных судов. Это как же так, а как же миллионы крестьян, брошенных в лагерь за три колоска?! Получается, что не это было целью Советского государства?
В предыдущих главах рассказывалось про то, что низовой советский государственный аппарат тех лет был крайне малоквалифицированным, катастрофически засорён не только проходимцами и случайными людьми, но и настоящими врагами Советской Власти. После урока, полученного в начале коллективизации руководство страны практически сразу стало принимать меры. Борьбой со злоупотреблениями на местах занимались на самом высоком уровне - вплоть до Верховного Суда и Генпрокуратуры. Генпрокурор Вышинский с возмущением сообщал о безумных приговорах за горсть зерна. [7]Нелепые и жестокие приговоры немедленно пересматривались. «По данным, зафиксированным в особом постановлении Коллегии НКЮ, число отменённых приговоров в период времени с 7 августа 1932 г. по 1 июля 1933 г. составило от 50 до 60%». Тем не менее, мошенники всех этих людей защитывают в «жертвы сталинских репрессий.» (Там же)
Так что желающие донести до народа «правду о том, как людей миллионами бросали на 10 лет в лагеря за три колоска» - откровенные лжецы.
«Осуждение «за колоски» было не нормой, а беззаконием: «С другой стороны, от каждого работника юстиции требовалось не допускать применения закона в тех случаях, когда его применение приводило бы к дискредитации его: в случаях хищения в крайне незначительных размерах или при исключительно тяжёлой материальной нужде расхитителя»... Низкий уровень юридической грамотности местных кадров вкупе с излишним рвением приводили к массовым «перегибам». С перегибами боролись, в частности, требуя применять к незначительным кражам статью 162 УК РСФСР, которая, ... предусматривала гораздо менее строгое наказание: «В целом ряде случаев закон неосновательно применялся к трудящимся, совершившим хищения либо в незначительных размерах, либо по нужде. Вот почему было указано на необходимость применения ст.162 и других статей УК в этих случаях». [6]
Следователи и судьи, выносившие безумные приговоры, выявлялись и их деятельность квалифицировалось как «левацкое извращение», своего рода «левый уклон», что в те годы не сулило ничего хорошего. Прокурор СССР А.Я. Вышинский разъяснял ситуацию: «Здесь можно говорить о “левацком” извращении, когда под классового врага стали подводить всякого, совершившего мелкую кражу» - там же. В статье в газете «Правда» Вышинский подчеркнул ещё раз, что это означает для недобросовестных работников юстиции «Отмеченные случаи правооппортунической недооценки значения закона 7 августа, так и данные моменты перегибов в его применении и в распространении его действия на случаи, явно под него не подпадающие, квалифицированы Коллегией НКЮ как результаты влияния классово-враждебных людей, как внутри, так и вне аппарата органов юстиции…» Объявление таких граждан «классово-враждебными» означало очень большие неприятности. Впоследствии, многие такие судьи и следователи действительно стали «жертвами необоснованных сталинских политических репрессий.»
А. Я. Вышинский в той же статье резко осуждал несправедливое применение закона и рассматривал это как вопиющую несправедливость: «…явление, не менее недопустимое в работе органов юстиции: применение закона от 7 августа в случаях маловажных хищений, не представляющих не только особой, но и какой бы то ни было социальной опасности, и назначение притом жёстких мер социальной защиты. Осуждались колхозники и трудящиеся единоличники за кочан капусты, взятый для собственного употребления и т. п.; привлекались в общем порядке, а не через производственно-товарищеские суды; рабочие за присвоение незначительных предметов или материалов на сумму не менее 50 руб., колхозники - за несколько колосьев и т. п. Такая практика приводила в конечном счёте к смазыванию значения закона 7 августа и отвлекала внимание и силы от борьбы с действительными хищениями, представляющими большую социальную опасность.» [6]
Основной мишенью закона были организованные преступные группы убеждённых классовых врагов. Эти группировки начинали сращиваться с скрытыми врагами внутри государственного и партийного аппарата, а их после Гражданской было немало. В результате организованных хищений в руках преступных группировок оказывались довольно значительные средства, которые они тратили на подкуп государственных чиновников, создание структур чёрного рынка, то есть фактически была попытка создания структур организованной преступности. К середине 1932 года ситуация стала откровенно опасной. Применение закона «семь-восемь» нанесло тяжёлый удар организованным преступным группировкам, как выбив их ядро (кулаков), так и одновременно сделав этот промысел очень опасным для его участников, что под корень подрезало финансовые возможности формирующихся группировок организованной преступности. Менее чем за год масштабы хищений упали в 4 раза и продолжали быстро сокращаться в дальнейшем. Не зря этот закон вызвал такую истерику внешних и внутренних врагов СССР.
У следователей НКВД и судей оказались развязаны руки, до издания закона «семь-восемь» арестовавнные преступники откровенно издевались над судьями и следователями - нкаказания даже за организованные преступления были ничтожными. Теперь же ситуация была принципиально иной. Но всё равно центральные власти старались минимизировать количество смертных приговоров, пытаясь более предотвратить такой исход, чем реально физически уничтожить противников.
«Далеко не все приговоры к высшей мере приводились в исполнение... По данным наркома юстиции РСФСР Н.В. Крыленко, на 1 января 1933 г. общее количество людей, казнённых по закону от 7 августа на территории РСФСР, не превысило тысячи человек». [6]
«Из дел о хищениях, раскрытых ОГПУ за отчётные две недели, обращают на себя внимание крупные хищения хлеба, имевшие место в Ростове-на-Дону. Хищениями была охвачена вся система Ростпрохлебокомбината: хлебозавод, 2 мельницы, 2 пекарни и 33 магазина, из которых хлеб продавался населению. Расхищено свыше 6 тыс. пуд, хлеба, 1 тыс. пуд, сахара, 500 пуд, отрубей и др. продукты. Хищениям способствовало отсутствие чёткой постановки отчётности и контроля, а также преступная семейственность и спайка служащих. Общественный рабочий контроль, прикреплённый к хлебной торговой сети, не оправдал своего назначения. Во всех установленных случаях хищений контролёры являлись соучастниками, скрепляя своими подписями заведомо фиктивные акты на недовоз хлеба, на списание усушки и на развес и т.п. По делу арестовано 54 человека, из них 5 членов ВКП(б)» [6]
Применение закона выявило ту же самую картину в стране, что и коллективизация - государственные структуры почти неуправляемы. Это, впрочем, было хорошо видно по большому количеству идиотских приговоров, которые пришлось срочно отменять. Дело не только в засорённости государственного и репрессивного аппарата врагами и проходимцами, но и в крайне низком уровне сотрудников госаппарата вообще.
Уровень образования сотрудников карательных органов, в среднем, был просто ужасающим. Многих оперработники и даже судьи имели только начальное образование - 4 класса церковно-приходской школы, а то и вовсе двухмесячные курсы ликбеза и других пока было взять негде. Только представьте себе на минуту, что значит доверить решение человеческих судеб доверить человеку с уровнем образования современного младшего школьника. Да, у них был здравый смысл и уровень понимания жизни получше, чем у столичной интеллигенции времен «перестройки», но общий кругозор и правовое сознание находились на очень низком уровне. Других кадров не было, как и другого народа. Только вот такой, какой есть. Советская Власть, как никакая другая в истории, предпринимала просто нечеловеческие усилия к подъему уровня грамотности населения и работников государственных органов. Несмотря на все успехи, кардинально переломить ситуацию удалось только к концу 30-х годов, когда в «органы» массово пошли люди хотя бы с 7-ю классами советского образования, получившие минимальный жизненный опыт. Например, капитан московской милиции Жеглов из знаменитого фильма «Место встречи изменить нельзя» (книга «Эра милосердия») имеел образование 7 классов в середине 40-х годов и это было вполне обычным, приход на службу молодого фронтового разведчика с 10 классами образования рассматривается как серьёзный кадровый успех. А в середине 30-х годов такой работник с 7 классами даже в столичной милиции считался высокообразованным. Можно представить, какой ситуация была в среде деревенских милиционеров начала 30-х годов, когда имели место рассматриваемые события.
Опыт проведения коллективизации многому научил руководство страны, за исполнением законов, которые могут серьёзно повлиять на судьбы людей внимательно следили на самом высшем уровне и уже после получение первых статистических результатов и отчётов с мест вводились коррективы.
Так после анализа результатов этого закона Президиума ЦИК от 27 марта 1933 г. запретили привлекать к суду по закону от 7 августа "лиц, виновных в мелких единичных кражах общественной собственности, или трудящихся, совершивших кражи из нужды, по несознательности и при наличии других смягчающих обстоятельств". Была издана Инструкция ЦК ВКП(б) и СНК ССР от 8-го мая 1933 № П-6028 «О прекращении применения массовых выселений и острых форм репрессий в деревне»,определяющая полномочия репрессивных и государственных органов. Выдержки из этой инструкции показывают, что же происходило в стране, каков был уровень правосознания и с чем приходилось бороться на уровне Совнаркома - Правительства страны.
«..2. Об упорядочении производства арестов
1. Воспретить производство арестов лицами, на то не уполномоченными по закону, председателями РИК, районными и краевыми уполномоченными, председателями сельсоветов, председателями колхозов и колхозных объединений, секретарями ячеек и пр. Аресты могут быть производимы только органами прокуратуры, ОГПУ или начальниками милиции. Следователи могут производить аресты только с предварительной санкции прокурора. Аресты, производимые нач[альниками] милиции, должны быть подтверждены или отменены районными уполномоченными ОГПУ или прокуратурой по принадлежности не позднее 48 часов после ареста. 2. Запретить органам прокуратуры, ОГПУ и милиции применять в качестве меры пресечения заключение под стражу до суда за маловажные преступления.» [8]
Антисталинисты и антисоветчики очень любят распространять выдумки о кровожадности советского режима 30-х годов - как тогда стремились посадить в тюрьмы и лагеря как можно больше безвинных людей, чтобы они в качестве бесправных заключённых рабов проводили Индустриализацию. Это откровенный идиотизм, потому что средний лагерный заключённый способен только на неквалифицированную работу вроде копания котлована и рубки леса, а для построения современной индустрии нужен квалифицированный рабочий - каменщик, бетонщик, арматурщик, монтажник, наладчик, электрик и т.д. Реальный вклад неквалифицированного труда вроде копания земли, насыпания железнодорожной насыпи и т.п. в построении индустриальной экономики ничтожен - не более 5% трудовых ресурсов. В основном неквалифицированный труд требуется на самом начальном этапе Индустриализации, который был уже завершён к 1933 году. После чего абсолютное большинство занятых ресурсов шло квалифицированную стройку, монтаж, установку и наладку оборудования и саму работу на заводах. Реальная доля заключённых в трудовых ресурсах СССР тех лет составляла около 0,5%. Большее количество заключённых, в советской экономике было попросту нечем занять, их некуда было деть даже на лесоповале - транспорт тех лет попросту бы не вывезли такое количество леса, поэтому часть упомянутого постановления составляет указание «О разгрузке мест заключения.»
«...Установить, что максимальное количество лиц, могущих содержаться под стражей в местах заключения НКЮ, ОГПУ и Главного управления милиции, кроме лагерей и колоний, не должно превышать 400 тысяч человек на весь Союз ССР.
Обязать прокурора СССР и ОГПУ в двухдекадный срок определить предельное количество заключённых по отдельным республикам и областям (краям), исходя из указанной выше общей цифры. Обязать ОГПУ, НКЮ союзных республик и прокуратуру СССР немедленно приступить к разгрузке мест заключения и довести в двухмесячный срок общее число лишённых свободы с 800 тысяч фактически заключённых ныне до 400 тысяч. Ответственность за точное выполнение этого постановления возложить на прокуратуру СССР...
5. В отношении осуждённых провести следующие мероприятия:
а) Всем осуждённым по суду до 3 лет заменить лишение свободы принудительными работами до 1 года, а остальной срок считать условным.
б) Осуждённых на срок от 3 до 5 лет включительно направить в трудовые посёлки ОГПУ...» (там же)
Только одно это постановление разбивает ложь о том, что для Индустриализации требовались большие массы заключённых, для чего старались посадить как можно больше виновных и невиновных. Напротив, стремились как можно больше выпустить уже осуждённых и как можно быстрее социализировать их.
Продолжалось налаживание работы государственного аппарата. Подобные процессы проводятся циклически - сначала налаживается общая работа на высоком уровне, затем наступает очередь детализации и проверки результатов, после чего процесс повторяется.
Для многих работников силовых ведомств внезапно16 января 1936 выходит постановление ЦИК и СНК СССР "О проверке дел лиц, осуждённых по постановлению ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности", согласно которому Верховному суду, Прокуратуре и НКВД предписывалось проверить правильность применения постановления от 7 августа в отношении всех лиц, осуждённых до 1 января 1935 г. Специальные комиссии должны были проверить приговоры на предмет соответствия постановлению Президиума ЦИК от 27 марта 1933 г. Комиссии могли ставить вопрос о сокращении срока заключения, а также о досрочном освобождении. Пересмотр дел обязывалось провести в шестимесячный срок. Всего было проверено более 115 тысяч сомнительных дел и в более чем в 91 тыс. случаев применение закона от 7 августа признано неправильным. В связи со снижением мер наказания было освобождено 37 425 человек, ещё находившихся в заключении. Нарушавших закон следователей, прокурорских работников и судей увольняли, брали под особый контроль или подвергали судебным и партийным наказаниям. Начиналось то, что сейчас называют «массовыми необоснованными сталинскими репрессиями.» Ложь тут практически в каждом слове, этот процесс был более чем обоснован, начал его вовсе не Сталин, а другие люди и массовым он был лишь для узкой прослойки партийно-государственного аппарата. Это было всего лишь продолжение процессов гражданской войны - очистка государственного аппарата от скрытых врагов и беспринципных карьеристов. Для обычных же людей, не совершивших тяжких преступлений, меры наказания при первой возможности смягчались.
6 июля 1935 г. совместное заседание Политбюро и СНК приняло решение «О снятии судимости с колхозников» которое предписывало «снять судимость с колхозников, осуждённых к лишению свободы на сроки не свыше 5 лет, либо к иным, более мягким мерам наказания и отбывших данное им наказание или досрочно освобождённых до издания настоящего постановления, если они в настоящее время добросовестно и честно работают в колхозах, хотя бы они в момент совершения преступления были единоличными». Действие постановления не распространялось на осуждённых за контрреволюционные преступления, на осуждённых по всем преступлениям на сроки свыше 5 лет лишения свободы, на рецидивистов и т. д. Снятие судимости освобождало крестьян от всех правоограничений, связанных с нею. Для проведения решения создавались комиссии в составе прокурора, председателя суда, начальника управления НКВД, во главе с председателем соответствующего исполкома. [9]
С 29 июля 1935 г. по 1 марта 1936 г. по СССР судимость была снята с 556 790 колхозников , не считаю того, что 212 199 колхозников были освобождены от судимости в 1934 г. на Украине по решению правительства республики (там же)
[Spoiler (click to open)]Антисоветчики дали ему впоследствии название «Закон о трёх колосках, который часто упоминается «обличителями сталинизма» для создания мифа о «миллионах невинно репрессированных» за три колоска. В законе было буквально сказано следующее:
« Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение грузов на железнодорожном и водном транспорте высшую меру социальной защиты - расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже десяти лет с конфискацией имущества..
Применять в качестве меры судебной репрессии за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества высшую меру социальной защиты - расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже десяти лет с конфискацией всего имущества...
Повести решительную борьбу с теми противообщественными кулацко-капиталистическими элементами, которые применяют насилия и угрозы или проповедуют применение насилия и угроз к колхозникам с целью заставить последних выйти из колхоза, с целью насильственного разрушения колхоза. Приравнять эти преступления к государственным преступлениям.
2. Применять в качестве меры судебной репрессии по делам об охране колхозов и колхозников от насилий и угроз со стороны кулацких и других противообщественных элементов лишение свободы от пяти до десяти лет с заключением в концентрационный лагерь.
3. Не применять амнистии к преступникам, осужденным по этим делам.
Председатель ЦИК Союза ССР М. Калинин
Председатель СНК Союза ССР В. Молотов (Скрябин)
Секретарь ЦИК Союза ССР А. Енукидзе» [4]
Как видно из текста закона - он направлен на то, чтобы сломить сопротивление враждебных классов и групп, расценивал активную антиколхозную деятельность как крайне опасное преступление, таковым оно и было.
Почти одновременно с ним была выпущена инструкция судам и прокурорам - каким образом применять данный закон.
«Категории расхитителей и мера социальной защиты, которую необходимо к ним применять:
1. По делам об организациях и группировках, организованно разрушающих государственную, общественную и кооперативную собственность путем поджогов, взрывов и массовой порчи имущества - применять высшую меру социальной защиты - расстрел, без послабления.
2. В отношении кулаков, бывших торговцев и иных социально-чуждых элементов, работающих в государственных (промышленных и сельскохозяйственных - совхозы) предприятиях или учреждениях, изобличенных в хищениях имущества или растратах крупных денежных сумм этих предприятий или учреждений, а также должностных лиц государственных учреждений и предприятий, применять высшую меру наказания; при смягчающих вину обстоятельствах (в случае единичных и незначительных хищений) высшую меру наказания заменять десятилетним лишением свободы.
При хищениях, хотя и мелких, совершенных лицами указанных социальных категорий, но влекущих за собой расстройство или остановку работы госпредприятий (хищения частей агрегатов и машин, умышленное уничтожение или порча совхозного инвентаря и т.п.) - также применять высшую меру наказания.
3. В отношениях кулаков, бывших торговцев и иных социально-враждебных элементов, проникших в органы снабжения, торговли и кооперации, а также должностных лиц товаропроводящей сети, изобличенных в хищении товаров или продаже их на частный рынок и растратах крупных денежных средств - применять высшую меру наказания, и лишь при смягчающих вину обстоятельствах, в случаях незначительных размеров хищений, высшую меру наказания заменять десятилетним лишением свободы.
Той же мере наказания подвергать и спекулянтов, хотя непосредственно в хищениях не участвующих, но спекулирующих товарами и продуктами, зная, что товары эти похищены из государственных учреждений и кооперации.
4. В отношении лиц, изобличенных в хищении грузов на транспорте, применяется высшая мера наказания, и лишь при смягчающих обстоятельствах (при единичных случаях хищений или хищений незначительных размеров) может быть применено десятилетнее лишение свободы.
Если хищения на транспорте производятся при участии железнодорожных служащих и рабочих, то к ним должна применяться та же мера репрессии.
5. В отношении кулаков, как проникших в колхоз, так и находящихся вне колхоза, организующих или принимающих участие в хищениях колхозного имущества и хлеба, применяется высшая мера наказания без послабления.
6. В отношении трудящихся единоличников и колхозников, изобличенных в хищении колхозного имущества и хлеба, должно применяться десятилетнее лишение свободы.
При отягчающих вину обстоятельствах, а именно: систематических хищениях колхозного хлеба, свеклы и других сельскохозяйственных продуктов и скота, хищениях организованными группами, хищениях в крупных размерах, хищениях, сопровождающихся насильственными действиями, террористическими актами, поджогами и т.д.- и в отношении колхозников и трудящихся единоличников должна применяться высшая мера наказания.
7. В отношении председателей колхозов и членов правлений, участвующих в хищениях государственного и общественного имущества, необходимо применять высшую меру наказания и лишь при смягчающих вину обстоятельствах - десятилетнее лишение свободы...
В ведении сельских общественных и колхозных товарищеских судов оставить лишь дела о преступлениях против личной собственности колхозников и единоличников..
Председатель Верхсуда Союза ССР А.Винокуров
Прокурор Верхсуда Союза ССР П.Красиков
Зам. председателя ОГПУ И.Акулов» [5]
Из текста инструкции очевидно, что закон был направлен не против простых крестьян, а против организованных преступных сообществ, воровавших не колосками, а вагонами и грузовиками. Закон, вырванный из контекста советского УК производит впечатление, что всем, укравшим что-либо из колхоза, немедленно давали, как минимум, 10 лет тюрьмы. Этим часто пользуются мошенники, устраивающие истерику вокруг «сталинских репрессий» и «переламывания хребта крестьянству». Кулачеству и поддерживающим его слоям действительно надо было переломить хребет, причём сделать это следовало задолго до 1932 года и намного более сурово и решительно, чем по «закону 7-8» если вспомнить, что они вытворяли в стране.
По отношению же к обычным колхозникам при наличии смягчающих Статья 51 УК РСФСР (подобная статья имелась и в УК других союзных республик) допускала применение наказания ниже нижнего предела. Мошенники стремятся представить дело так, как будто вся страна захлебнулась ужасом. Однако, анализ количества осуждённых показывают, что это сильно не так. С августа 1932 по по 1 января 1933 г. в РСФСР по упомянутому закону было осуждено 22347 человек, по Украине и другим республикам количество осужденных ничтожно. Из этих 22347 в пик расхищения общественного имущества к высшей мере было приговорено 3,5% осуждённых, к 10 годам свободы - 60,3%, 36,2%. Из этих 36% 80% осуждённых получили приговоры, вообще не связанные с лишением свободы. [6]
То есть граждане, утверждающие, что все наказанные по этому закону получили, как минимум 10 лет попросту лгут или, в лучшем случае, являются совершенно некомпетентными в данном вопросе людьми.
В «перестройку» была устроена настоящая истерика о кровожадном режиме, рассказывались выдуманные истории о том, как отчаявшиеся от голода матери срывали умирающим от голода детишкам три колоска и за это отправлялись на 10 лет в лагеря. Распростаняющих подобный лживый бред самих следовало бы подержать на диете из трёх колосков в течение пары месяцев для появления просветления в том, что у этих граждан в голове вместо мозга. Русские люди представляются в их воображении стадом конченых дегенератов. Только представьте себе картину - всех повально сажают в лагеря за три колоска, но люди с упорством врождённых идиотов миллионами выходят на поля именно за тремя колосками. Если представить себе логику даже малограмотного, но вменяемого человека, то если уж садиться в тюрьму, то хотя бы, за мешок. Но в представлении мошенников-антисталинистов советским гражданом нравилось садиться именно из-за трёх колосков, максимум - из-за пяти.
А теперь о том, что антисоветчики умалчивают. Через три месяца - 17 ноября 1932 года Коллегия наркомата юстиции РСФСР указала, что за мелкие хищения при особых исключительных обстоятельствах (нужда, многосемейность, незначительное количество похищенного, отсутствие массовости подобных хищений) дела могли вообще прекращаться в порядке примечания к ст. 6 УК РСФСР - там же. А дела по снижению сроков ниже минимального предела передавать на уровень областных судов. Это как же так, а как же миллионы крестьян, брошенных в лагерь за три колоска?! Получается, что не это было целью Советского государства?
В предыдущих главах рассказывалось про то, что низовой советский государственный аппарат тех лет был крайне малоквалифицированным, катастрофически засорён не только проходимцами и случайными людьми, но и настоящими врагами Советской Власти. После урока, полученного в начале коллективизации руководство страны практически сразу стало принимать меры. Борьбой со злоупотреблениями на местах занимались на самом высоком уровне - вплоть до Верховного Суда и Генпрокуратуры. Генпрокурор Вышинский с возмущением сообщал о безумных приговорах за горсть зерна. [7]Нелепые и жестокие приговоры немедленно пересматривались. «По данным, зафиксированным в особом постановлении Коллегии НКЮ, число отменённых приговоров в период времени с 7 августа 1932 г. по 1 июля 1933 г. составило от 50 до 60%». Тем не менее, мошенники всех этих людей защитывают в «жертвы сталинских репрессий.» (Там же)
Так что желающие донести до народа «правду о том, как людей миллионами бросали на 10 лет в лагеря за три колоска» - откровенные лжецы.
«Осуждение «за колоски» было не нормой, а беззаконием: «С другой стороны, от каждого работника юстиции требовалось не допускать применения закона в тех случаях, когда его применение приводило бы к дискредитации его: в случаях хищения в крайне незначительных размерах или при исключительно тяжёлой материальной нужде расхитителя»... Низкий уровень юридической грамотности местных кадров вкупе с излишним рвением приводили к массовым «перегибам». С перегибами боролись, в частности, требуя применять к незначительным кражам статью 162 УК РСФСР, которая, ... предусматривала гораздо менее строгое наказание: «В целом ряде случаев закон неосновательно применялся к трудящимся, совершившим хищения либо в незначительных размерах, либо по нужде. Вот почему было указано на необходимость применения ст.162 и других статей УК в этих случаях». [6]
Следователи и судьи, выносившие безумные приговоры, выявлялись и их деятельность квалифицировалось как «левацкое извращение», своего рода «левый уклон», что в те годы не сулило ничего хорошего. Прокурор СССР А.Я. Вышинский разъяснял ситуацию: «Здесь можно говорить о “левацком” извращении, когда под классового врага стали подводить всякого, совершившего мелкую кражу» - там же. В статье в газете «Правда» Вышинский подчеркнул ещё раз, что это означает для недобросовестных работников юстиции «Отмеченные случаи правооппортунической недооценки значения закона 7 августа, так и данные моменты перегибов в его применении и в распространении его действия на случаи, явно под него не подпадающие, квалифицированы Коллегией НКЮ как результаты влияния классово-враждебных людей, как внутри, так и вне аппарата органов юстиции…» Объявление таких граждан «классово-враждебными» означало очень большие неприятности. Впоследствии, многие такие судьи и следователи действительно стали «жертвами необоснованных сталинских политических репрессий.»
А. Я. Вышинский в той же статье резко осуждал несправедливое применение закона и рассматривал это как вопиющую несправедливость: «…явление, не менее недопустимое в работе органов юстиции: применение закона от 7 августа в случаях маловажных хищений, не представляющих не только особой, но и какой бы то ни было социальной опасности, и назначение притом жёстких мер социальной защиты. Осуждались колхозники и трудящиеся единоличники за кочан капусты, взятый для собственного употребления и т. п.; привлекались в общем порядке, а не через производственно-товарищеские суды; рабочие за присвоение незначительных предметов или материалов на сумму не менее 50 руб., колхозники - за несколько колосьев и т. п. Такая практика приводила в конечном счёте к смазыванию значения закона 7 августа и отвлекала внимание и силы от борьбы с действительными хищениями, представляющими большую социальную опасность.» [6]
Основной мишенью закона были организованные преступные группы убеждённых классовых врагов. Эти группировки начинали сращиваться с скрытыми врагами внутри государственного и партийного аппарата, а их после Гражданской было немало. В результате организованных хищений в руках преступных группировок оказывались довольно значительные средства, которые они тратили на подкуп государственных чиновников, создание структур чёрного рынка, то есть фактически была попытка создания структур организованной преступности. К середине 1932 года ситуация стала откровенно опасной. Применение закона «семь-восемь» нанесло тяжёлый удар организованным преступным группировкам, как выбив их ядро (кулаков), так и одновременно сделав этот промысел очень опасным для его участников, что под корень подрезало финансовые возможности формирующихся группировок организованной преступности. Менее чем за год масштабы хищений упали в 4 раза и продолжали быстро сокращаться в дальнейшем. Не зря этот закон вызвал такую истерику внешних и внутренних врагов СССР.
У следователей НКВД и судей оказались развязаны руки, до издания закона «семь-восемь» арестовавнные преступники откровенно издевались над судьями и следователями - нкаказания даже за организованные преступления были ничтожными. Теперь же ситуация была принципиально иной. Но всё равно центральные власти старались минимизировать количество смертных приговоров, пытаясь более предотвратить такой исход, чем реально физически уничтожить противников.
«Далеко не все приговоры к высшей мере приводились в исполнение... По данным наркома юстиции РСФСР Н.В. Крыленко, на 1 января 1933 г. общее количество людей, казнённых по закону от 7 августа на территории РСФСР, не превысило тысячи человек». [6]
«Из дел о хищениях, раскрытых ОГПУ за отчётные две недели, обращают на себя внимание крупные хищения хлеба, имевшие место в Ростове-на-Дону. Хищениями была охвачена вся система Ростпрохлебокомбината: хлебозавод, 2 мельницы, 2 пекарни и 33 магазина, из которых хлеб продавался населению. Расхищено свыше 6 тыс. пуд, хлеба, 1 тыс. пуд, сахара, 500 пуд, отрубей и др. продукты. Хищениям способствовало отсутствие чёткой постановки отчётности и контроля, а также преступная семейственность и спайка служащих. Общественный рабочий контроль, прикреплённый к хлебной торговой сети, не оправдал своего назначения. Во всех установленных случаях хищений контролёры являлись соучастниками, скрепляя своими подписями заведомо фиктивные акты на недовоз хлеба, на списание усушки и на развес и т.п. По делу арестовано 54 человека, из них 5 членов ВКП(б)» [6]
Применение закона выявило ту же самую картину в стране, что и коллективизация - государственные структуры почти неуправляемы. Это, впрочем, было хорошо видно по большому количеству идиотских приговоров, которые пришлось срочно отменять. Дело не только в засорённости государственного и репрессивного аппарата врагами и проходимцами, но и в крайне низком уровне сотрудников госаппарата вообще.
Уровень образования сотрудников карательных органов, в среднем, был просто ужасающим. Многих оперработники и даже судьи имели только начальное образование - 4 класса церковно-приходской школы, а то и вовсе двухмесячные курсы ликбеза и других пока было взять негде. Только представьте себе на минуту, что значит доверить решение человеческих судеб доверить человеку с уровнем образования современного младшего школьника. Да, у них был здравый смысл и уровень понимания жизни получше, чем у столичной интеллигенции времен «перестройки», но общий кругозор и правовое сознание находились на очень низком уровне. Других кадров не было, как и другого народа. Только вот такой, какой есть. Советская Власть, как никакая другая в истории, предпринимала просто нечеловеческие усилия к подъему уровня грамотности населения и работников государственных органов. Несмотря на все успехи, кардинально переломить ситуацию удалось только к концу 30-х годов, когда в «органы» массово пошли люди хотя бы с 7-ю классами советского образования, получившие минимальный жизненный опыт. Например, капитан московской милиции Жеглов из знаменитого фильма «Место встречи изменить нельзя» (книга «Эра милосердия») имеел образование 7 классов в середине 40-х годов и это было вполне обычным, приход на службу молодого фронтового разведчика с 10 классами образования рассматривается как серьёзный кадровый успех. А в середине 30-х годов такой работник с 7 классами даже в столичной милиции считался высокообразованным. Можно представить, какой ситуация была в среде деревенских милиционеров начала 30-х годов, когда имели место рассматриваемые события.
Опыт проведения коллективизации многому научил руководство страны, за исполнением законов, которые могут серьёзно повлиять на судьбы людей внимательно следили на самом высшем уровне и уже после получение первых статистических результатов и отчётов с мест вводились коррективы.
Так после анализа результатов этого закона Президиума ЦИК от 27 марта 1933 г. запретили привлекать к суду по закону от 7 августа "лиц, виновных в мелких единичных кражах общественной собственности, или трудящихся, совершивших кражи из нужды, по несознательности и при наличии других смягчающих обстоятельств". Была издана Инструкция ЦК ВКП(б) и СНК ССР от 8-го мая 1933 № П-6028 «О прекращении применения массовых выселений и острых форм репрессий в деревне»,определяющая полномочия репрессивных и государственных органов. Выдержки из этой инструкции показывают, что же происходило в стране, каков был уровень правосознания и с чем приходилось бороться на уровне Совнаркома - Правительства страны.
«..2. Об упорядочении производства арестов
1. Воспретить производство арестов лицами, на то не уполномоченными по закону, председателями РИК, районными и краевыми уполномоченными, председателями сельсоветов, председателями колхозов и колхозных объединений, секретарями ячеек и пр. Аресты могут быть производимы только органами прокуратуры, ОГПУ или начальниками милиции. Следователи могут производить аресты только с предварительной санкции прокурора. Аресты, производимые нач[альниками] милиции, должны быть подтверждены или отменены районными уполномоченными ОГПУ или прокуратурой по принадлежности не позднее 48 часов после ареста. 2. Запретить органам прокуратуры, ОГПУ и милиции применять в качестве меры пресечения заключение под стражу до суда за маловажные преступления.» [8]
Антисталинисты и антисоветчики очень любят распространять выдумки о кровожадности советского режима 30-х годов - как тогда стремились посадить в тюрьмы и лагеря как можно больше безвинных людей, чтобы они в качестве бесправных заключённых рабов проводили Индустриализацию. Это откровенный идиотизм, потому что средний лагерный заключённый способен только на неквалифицированную работу вроде копания котлована и рубки леса, а для построения современной индустрии нужен квалифицированный рабочий - каменщик, бетонщик, арматурщик, монтажник, наладчик, электрик и т.д. Реальный вклад неквалифицированного труда вроде копания земли, насыпания железнодорожной насыпи и т.п. в построении индустриальной экономики ничтожен - не более 5% трудовых ресурсов. В основном неквалифицированный труд требуется на самом начальном этапе Индустриализации, который был уже завершён к 1933 году. После чего абсолютное большинство занятых ресурсов шло квалифицированную стройку, монтаж, установку и наладку оборудования и саму работу на заводах. Реальная доля заключённых в трудовых ресурсах СССР тех лет составляла около 0,5%. Большее количество заключённых, в советской экономике было попросту нечем занять, их некуда было деть даже на лесоповале - транспорт тех лет попросту бы не вывезли такое количество леса, поэтому часть упомянутого постановления составляет указание «О разгрузке мест заключения.»
«...Установить, что максимальное количество лиц, могущих содержаться под стражей в местах заключения НКЮ, ОГПУ и Главного управления милиции, кроме лагерей и колоний, не должно превышать 400 тысяч человек на весь Союз ССР.
Обязать прокурора СССР и ОГПУ в двухдекадный срок определить предельное количество заключённых по отдельным республикам и областям (краям), исходя из указанной выше общей цифры. Обязать ОГПУ, НКЮ союзных республик и прокуратуру СССР немедленно приступить к разгрузке мест заключения и довести в двухмесячный срок общее число лишённых свободы с 800 тысяч фактически заключённых ныне до 400 тысяч. Ответственность за точное выполнение этого постановления возложить на прокуратуру СССР...
5. В отношении осуждённых провести следующие мероприятия:
а) Всем осуждённым по суду до 3 лет заменить лишение свободы принудительными работами до 1 года, а остальной срок считать условным.
б) Осуждённых на срок от 3 до 5 лет включительно направить в трудовые посёлки ОГПУ...» (там же)
Только одно это постановление разбивает ложь о том, что для Индустриализации требовались большие массы заключённых, для чего старались посадить как можно больше виновных и невиновных. Напротив, стремились как можно больше выпустить уже осуждённых и как можно быстрее социализировать их.
Продолжалось налаживание работы государственного аппарата. Подобные процессы проводятся циклически - сначала налаживается общая работа на высоком уровне, затем наступает очередь детализации и проверки результатов, после чего процесс повторяется.
Для многих работников силовых ведомств внезапно16 января 1936 выходит постановление ЦИК и СНК СССР "О проверке дел лиц, осуждённых по постановлению ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности", согласно которому Верховному суду, Прокуратуре и НКВД предписывалось проверить правильность применения постановления от 7 августа в отношении всех лиц, осуждённых до 1 января 1935 г. Специальные комиссии должны были проверить приговоры на предмет соответствия постановлению Президиума ЦИК от 27 марта 1933 г. Комиссии могли ставить вопрос о сокращении срока заключения, а также о досрочном освобождении. Пересмотр дел обязывалось провести в шестимесячный срок. Всего было проверено более 115 тысяч сомнительных дел и в более чем в 91 тыс. случаев применение закона от 7 августа признано неправильным. В связи со снижением мер наказания было освобождено 37 425 человек, ещё находившихся в заключении. Нарушавших закон следователей, прокурорских работников и судей увольняли, брали под особый контроль или подвергали судебным и партийным наказаниям. Начиналось то, что сейчас называют «массовыми необоснованными сталинскими репрессиями.» Ложь тут практически в каждом слове, этот процесс был более чем обоснован, начал его вовсе не Сталин, а другие люди и массовым он был лишь для узкой прослойки партийно-государственного аппарата. Это было всего лишь продолжение процессов гражданской войны - очистка государственного аппарата от скрытых врагов и беспринципных карьеристов. Для обычных же людей, не совершивших тяжких преступлений, меры наказания при первой возможности смягчались.
6 июля 1935 г. совместное заседание Политбюро и СНК приняло решение «О снятии судимости с колхозников» которое предписывало «снять судимость с колхозников, осуждённых к лишению свободы на сроки не свыше 5 лет, либо к иным, более мягким мерам наказания и отбывших данное им наказание или досрочно освобождённых до издания настоящего постановления, если они в настоящее время добросовестно и честно работают в колхозах, хотя бы они в момент совершения преступления были единоличными». Действие постановления не распространялось на осуждённых за контрреволюционные преступления, на осуждённых по всем преступлениям на сроки свыше 5 лет лишения свободы, на рецидивистов и т. д. Снятие судимости освобождало крестьян от всех правоограничений, связанных с нею. Для проведения решения создавались комиссии в составе прокурора, председателя суда, начальника управления НКВД, во главе с председателем соответствующего исполкома. [9]
С 29 июля 1935 г. по 1 марта 1936 г. по СССР судимость была снята с 556 790 колхозников , не считаю того, что 212 199 колхозников были освобождены от судимости в 1934 г. на Украине по решению правительства республики (там же)