О решении ЕСПЧ против Кононова
Я отнюдь не желаю оправдывать Кононова или винить его. Но в решении ЕСПЧ действительно есть странности:
Mr Kononov had been convicted under Article 68-3 of the 1961 Latvian Criminal Code, a provision introduced by the Supreme Council on 6 April 1993, which used the “relevant legal conventions” (such as the Geneva Convention (IV) 1949) as the basis for a precise definition of war crimes. The Latvian courts’ conviction of the applicant had, therefore, been based on international rather than domestic law.
и далее
...the Court recalled that it had previously found that the individual criminal responsibility of a private soldier (a border guard) was defined with sufficient accessibility and foreseeability by a requirement to comply with international fundamental human rights instruments, which instruments did not, of themselves, give rise to individual criminal responsibility. While the 1926 Criminal Code did not contain a reference to the international laws and customs of war, this was not decisive since international laws and customs of war were in 1944 sufficient, of themselves, to found individual criminal responsibility.
Т.е. Суд признает, что а) к Кононову был в порядке обратной силы применен уголовный закон, не действовавший на момент совершения преступного деяния, и б) действующие на этот момент международные договоры (имеется в виду Гаагская конвенция о законах и обычаях войны) прямо не устанавливали уголовную ответственность за их нарушения. Таким образом, налицо условия для применения части 1 ст. 7 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и отмены приговора Латвийского суда.
Однако суд противоречит сам себе и утверждает, что в силу нарушения ряда норм Гаагской конвенции действия Кононова образуют состав военного преступления.
В принципе, позиция суда отражает современную международно-правовую доктрину, которая относит военные преступления к международным преступлениям, за совершение которых любое государство вправе преследовать любое лицо, оказавшееся в пределах его территориальной юрисдикции, вне зависимости от того, установлена ли ответственность за такие преступления в национальном законодательстве страны, на территории которой они были совершены или к гражданству которой относится преступник.
Однако нужно иметь в виду, что сама эта доктрина получила развитие после установления ответственности для главных нацистских преступников в Уставе Нюрнбергского трибунала.
Возможно ли применение принципов Нюрнбергского трибунала к преступлениям советского военнослужащего? Это вопрос более политический, чем правовой. В 1945 державы-победительницы решили вменить руководителям "враждебных наций" ответственность за преступления, которые не были наказуемы по германскому праву. Формально это решение также являлось нарушением принципа запрета обратной силы уголовного закона.
Так что нынешняя позиция ЕСПЧ фактически заключается в том, чтобы распространить Нюрнбергский принципы на преступления советских военнослужащих. Это решение не в полной мере обоснованно с юридической точки зрения, хотя моральное оправдание для него, конечно, есть. С другой стороны, если следовать этому подходу, ничто не мешает применить те же приниципы и к военным преступлениям военнослужащих союзников. Это, теоретически, открывает дверь, например, для осуждения лиц, участвовавших в бомбардировках немецких городов в годы войны. Впрочем, чисто теоретически.
Николай Бобринский