Николай 2 и Джугашвили (сталин) на передовой.
Посещения Государем Императором Николаем II воинских частей на передовой.
Император Николай II вместе с наследником цесаревичем Алексеем Николаевичем в окопах непосредственно на передовых позициях.
Граф Д.С. Шереметев вспоминал: «Государь настойчиво требовал, чтобы Его допустили до передовых окопов наших пехотных подразделений. Генерал-адъютант Иванов боялся взять на себя такую ответственность, но Господь Бог, видимо, благословил желание Государя: с утра пал сильный туман, дорога, ведущая к окопам и обстреливаемая неприятельской артиллерией, сравнительно была более безопасна. Генерал-адъютант Иванов настоял, чтобы было не более трех автомобилей. В первом - Государь с Наследником Цесаревичем, во втором - Воейков со мной и в третьем - Иванов с министром двора графом Фредериксом. Окопы были заняты одним из наших пехотных полков. Государь приказал Цесаревичу хранить полное молчание. Рота солдат, вынырнувшая из окопа и возвращавшаяся на отдых, с удивлением узнала Цесаревича Алексея Николаевича. Надо было видеть радость и изумление солдат, когда они поняли, что перед ними Государь Император с Наследником Цесаревичем. Возвращение Государя из сферы огня окончилось, слава Богу, благополучно».
Адмирал Григорович писал: «Когда Государь объезжал войска на фронте, крепости, порта, заводы и лазареты, было приятно смотреть на то участие и радость, которую он повсюду встречал, в особенности, среди раненых, которых он утешал и награждал». Приведём одно воспоминание генерала Мосолова. «Перед Государем - запасной 157-го пехотного полка, рядовой Степан Кузнецов. Он тяжело ранен в голову. Лежит мертвенно-бледный с воспаленными глазами. При приближении Его Величества стремится немного подняться и как-то напряженно, радостно смотрит на Царя. Затем, когда Государь подошел совсем близко к Кузнецову и остановился, послышался слабый протяжный голос раненого: «Теперь легче стало. Прежде никак не скажешь. Ни отца, ни мать позвать не мог. Имя твое, Государь, забыл. А теперь легче, сподобился увидеть Государя. - Затем помолчал, перекрестился и добавил. - Главное, Ты не робей; мы его побьем. Народ весь с Тобою. Там, в России, братья и отцы наши остались». Эти слова простого рядового из крестьян Владимирской губернии Меленковского уезда, деревни Талонова, по роду занятий - деревенского пастуха, глубоко запали в душу всех, кто слышал этот разговор. Государь передал Георгиевский крест Кузнецову. Тот перекрестился и сказал Его Величеству: «Спасибо, благодарю. Поправлюсь, опять пойдем сражаться с германцами». Кузнецов был так растроган свиданием с Государем, что говорил даже не как солдат, а как простой русский человек, потрясенный свиданием с царем. На Государя слова раненого солдата произвели сильное впечатление. Его Величество присел на кровать Кузнецова и ласково сказал ему: «Поправляйся скорее; такие люди нужны мне».
Эта занятная история случилась в августе 1943-го года. Немцы были уже разгромлены под Курском, отброшены далеко от Москвы и заняли в центре глухую оборону. Воспользоваться этим затишьем решил верховный главнокомандующий, чтоб съездить наконец хоть один раз на фронт, видимо для поддержания реноме великого полководца.
Из воспоминаний члена Государственного комитета обороны А.И.Микояна, сопровождавшего Джугашвили в этой поездке:
«...Сам Сталин был не очень-то храброго десятка. Ведь это невозможное дело: верховный главнокомандующий ни разу не выезжал на фронт! Впрочем, один раз поехал. Отвлекусь от основного текста ради этого эпизода. Зная, что это выглядит неприлично, однажды, когда немцы уже отступили от Москвы, поехал на машине, бронированном "Паккарде", по Минскому шоссе, поскольку оно использовалось нашими войсками и мин там уже не было. Хотел, видно, чтобы по армии прошел слух о том, что Сталин выезжал на фронт. Однако не доехал до фронта, может быть, около пятидесяти или семидесяти километров. В условленном месте его встречали генералы (не помню кто, вроде Еременко). Конечно, отсоветовали ехать дальше - поняли по его вопросу, какой совет он хотел услышать. Да и ответственность никто не хотел брать на себя. Или вызвать неудовольствие его. Такой трус оказался, что опозорился на глазах у генералов, офицеров и солдат охраны. Захотел по большой нужде (может, тоже от страха? - не знаю), и спросил, не может ли быть заминирована местность в кустах возле дороги? Конечно, никто не захотел давать такой гарантии. Тогда Верховный Главнокомандующий на глазах у всех спустил брюки и сделал свое дело прямо на асфальте. На этом "знакомство с фронтом" было завершено и он уехал обратно в Москву».
Есть и другие воспоминания об этой поездке. Так как Джугашвили боялся даже собственной тени, он выбрал в качестве "фронта" городки Ржев и Юхнов, на расстоянии около 100 километров от передовой. Устроился в деревенском домике и принялся вызывать к себе маршалов с генералами.
Вот что об этом пишет маршал артиллерии Воронов:
«3 августа ни с того ни с сего нас вызвали в Юхнов. От фронта это было уже далековато, и ехать нам пришлось порядочное время, хотя и гнали машины вовсю. Наконец добрались до красивой рощи, где среди деревьев приютились деревянные постройки. Нас встретил генерал и повёл к небольшому домику. Вошли в комнату - и увидели Сталина.
Казалось, намеренно выбрали самое неприглядное помещение. Посреди избы красовался убогий, наспех сколоченный деревянный стол, державшийся вместо ножек на двух крестовинах, скрепленных перекладиной. Возле него две столь же грубые скамейки. На подоконнике стоял телефон, провода которого через форточку выходили на улицу.
Генерал Камера мне шепнул: - Ну и обстановочка!
«Специально, чтобы на фронтовую больше походила», - мелькнула мысль.
Сталин, прежде всего, поинтересовался, далеко ли отсюда командный пункт фронта. Затем приказал познакомить с обстановкой.
Мы развернули карты и стали докладывать о противнике, о своих войсках. Соколовский стал было излагать замысел и задачи предстоящей наступательной операции, но Сталин его перебил:
- Деталями заниматься не будем. Западному фронту нужно к весне 1944 года подойти к Смоленску, основательно подготовиться, накопить силы и взять город. - Эта фраза была повторена дважды.
По существу, на этом разговор был закончен.
Товарищи попытались пожаловаться, что Западный фронт не получил достаточного количества резервов и боевой техники.
- Все, что сможем, дадим, - последовал ответ, - а не сможем - обходитесь тем, что имеете.
Мы тронулись в обратный путь. Многих удивлял этот секретный выезд Верховного в Юхнов. Зачем надо было ехать столько километров по дороге, развороченной танками и тракторами, местами ставшей непроезжей, и остановиться в городке, далеко отстоявшем от фронта? Видеть он отсюда ничего не мог, ни с кем, кроме нас, здесь не встречался. Связаться отсюда с фронтами было куда сложнее, чем из Москвы. Странная, ненужная поездка...»
Зачем было ехать? Странная, ненужная поездка, говорите? Ошибаетесь тов. Воронов! Вернувшись в Москву и стряхнув "фронтовую пыль" с сапог, Джугашвили тут же принялся хвастаться на весь мир...
Сталин - Рузвельту. 8 августа 1943 года: " Только теперь, по возвращении с фронта, я могу ответить Вам на Ваше последнее послание от 16 июля. Не сомневаюсь, что Вы учитываете наше военное положение и поймете происшедшую задержку с ответом... Приходится чаще лично бывать на различных участках фронта 🤡 и подчинять интересам фронта все остальное».
Сталин - Черчиллю. 9 августа 1943 года: «Я только что вернулся с фронта и успел уже познакомиться с посланием Британского Правительства от 7 августа... Хотя мы имеем в последнее время на фронте некоторые успехи, от советских войск и советского командования требуется именно теперь исключительное напряжение, сил и особая бдительность в отношении к вероятным новым действиям противника. В связи с этим мне приходится чаще, чем обыкновенно, выезжать в войска, на те или иные участки нашего фронта 😆».
Эта поездка Ржев - Юхнов единственная, достоверно зафиксированная в истории.
Хотя справедливости ради надо заметить что в ноябре-декабре 1941-го был момент, когда сам фронт приближался к Джугашвили на относительно близкое расстояние - до 30 км. Но это не несло никакой опасности лично ему, поскольку в Москве к его услугам были неуязвимые бункеры, связанные метро, и всегда стоял наготове самолет чтобы смыться. Единственное что его могло тревожить - он ведь еще очень боялся летать и всегда всеми силами старался избежать полетов, предпочитая поезд даже тогда, когда это выглядело полным абсурдом.
nampuom-pycu.livejournal.com/260927.html#comments