Как казаки Кремль брали
Как предательство московитских воевод и доблесть казаков открыли Лжедмитрию I дорогу в Кремль
Русская Смута 1600-1614 годов воочию продемонстрировала, что отечественная история в периоды глубоких социально-экономических потрясений в значительной мере движется не столько доблестью граждан, сознательно защищающих национальные интересы страны, сколько предательством и корыстолюбием властной элиты. В современную эпоху этот тренд русской истории более чем очевиден: предательство властной верхушкой Российской империи самодержца Николая II; повальное предательство русского офицерского корпуса, кинувшегося за «чечевичную похлебку» строить для большевиков Красную армию; предательство Деникина, отказавшегося идти на соединение с Колчаком; наконец, предательство высшей элиты КПСС собственной страны в эпоху «перестройки».
Вступление войск Лжедмитрия I в Москву, художник Клавдий Лебедев
В древней и средневековой истории Руси фактов судьбоносного предательства существенно меньше, но зато во всех случаях оно носит поистине стратегический характер, то есть определяет течение русской истории на десятилетия, если не на столетия вперед. Одним из таких судьбоносных предательств стал переход русской армии династии Годуновых под знамена расстриги-отщепенца Григория Отрепьева, выдававшего себя царевича Димитрия, младшего сына Ивана Грозного.
Казацкий запал в фугасе расстриги
Как было упомянуто в предыдущей статье о Смуте, 13 октября 1604 года повстанческое войско Григория Отрепьева переправилась через Днепр и стало продвигаться к ближайшей русской крепости - Моравску (Монастырскому острогу). В официальной версии истории Русской Смуты, разработанной придворными историографами дома Романовых и в полной мере усвоенной учебниками современной Российской Федерации, утверждается, что основной силой армии Лжедмитрия I в битвах с Московией были поляки. Польское шляхетство приграничных с Русью районов Речи Посполитой было, якобы, так заинтересовано в отторжении от Московии северских земель, что экипировало войско самозванца и обеспечило ему «зеленую карту» на переход русской границы.
Портрет Юрия Мнишека, художник Шимон Богушович
На самом же деле все обстояло с точностью до наоборот. Польская шляхта приграничных с Русью воеводств с крайней осторожностью отнеслась к военным потугам русского расстриги, справедливо усматривая в них опасный прецедент для развязывания Москвой войны против Польши, от которой пострадали бы в первую очередь именно их воеводства. Единственным реальным союзником Гришки Отрепьева стал обедневший самборский воевода Юрий Мнишек.
«Помощь» польской короны делу самозванца исчерпывалась на начальном этапе молчаливым согласием на созыв Мнишеком всякого сброда, общим числом в жалкие 1600 человек, которые отнюдь не мечтали захватить далекую Москву, но твердо рассчитывали на грабежи русских приграничных земель и денежные посулы Отрепьева. У переправы через Днепр это сборище простояло несколько дней, ибо черкасский воевода Ян Острожский распорядился угнать все лодки и паромы от днепровских переправ, чтобы помешать самозванцу вторгнуться на Русь. Выручили Лжедмитрия снова казаки, которые «насильством и оружием грозяху киевским мещанам» конфисковали плавсредства и перегнали их в лагерь самозванца. Собственно, только казаки, коих число было, видимо, раза в три больше числа этнических поляков, страстно желали дойти до Москвы и поквитаться с ненавистным «Бориской».
После переправы через Днепр польская свита Лжедмитрия не слишком рвалась в бой с московитами. Активаторами процесса вновь выступили казаки.
Уже 15 октября 1604 года, то есть на второй день после переправы, передовой отряд атамана Белешко скрытно подошел к Моравску. Поскольку осадных орудий для штурма крепости у Белешко не было, атаман решил захватить крепость военной хитростью.
Нарочито распустив все знамена и переодевшись в лучшие одежды, казаки походным строем подъехали к стенам Моравска и на конце пики передали гарнизону повеление «царевича» о присяге. Пока изумленные такой дерзостью московиты не пришли в себя, Белешко заявил им о том, что уездный Чернигов добровольно-де сдался Димитрию и там ему уже присягнули. Не потерявший разум воевода Борис Лодыгин попытался было оспорить слова Белешко о сдаче Чернигова, но ушлый атаман немедленно приказал стоящим на крепостных стенах стрельцам «вязать изменщика». Что и было немедленно выполнено, ибо в истории все имеет предел, беспредельны только глупость и трусость. Захват Моравска казаками сразу же усилил войско расстриги на семь пушек и двадцать затынных пищалей. Сам же Отрепьев «подполз» к Моравску, вместе с поляками, только через неделю - 21 октября.
За Моравском наступила очередь Чернигова. Здесь московиты не стали пускаться в дискуссии, но встретили казацких парламентариев пушечным залпом. Впрочем, это помогло ненадолго: через несколько дней, переодевшись крестьянами, казаки въехали в Чернигов на пяти «мельницких» подводах. В сих подводах лежала, разумеется, не мука, а до зубов вооруженный казацкий «спецназ» - пластуны. Перевязав охрану центральной площади Чернигова, казаки ударили в набат церковным колоколом. Дальше все пошло по сценарию Моравска: на площадь сбежались «черные люди» и стрельцы, им было зачитано от имени новой власти «прелестное письмо» самозванца с требованием «вязать» воеводу Ивана Татева. Что народ и сделал с превеликим удовольствием.
Русские простолюдины в Чернигове рассчитывали, конечно, на справедливость «законного царя», но крупно обманулись в своих надеждах, ибо, в отличие от Моравска, в уездном Чернигове было что грабить. В результате город был разграблен казаками и поляками до нитки.
Бездарность царских воевод
На помощь Чернигову должен был поспешить самый молодой и самый удачливый из русских воевод того времени Петр Басманов. Однако он «спешил» так быстро, что в пятнадцати верстах от Чернигова уже получил известие о взятии города Лжедмитрием. Поскольку особых воинских сил у него не было, Басманов посчитал за лучшее укрыться в стенах близлежащей Новгород-Северской крепости.
Если бы Отрепьев дал волю казакам и сам бы действовал более дерзко, то, вероятно, Новгород-Северская крепость была бы быстро взята. Однако самозванец не спешил, и к Новогород-Северску подошел только 11 ноября 1604 года.
Два дня воинство отщепенца простояло у стен города, теряя время в бессмысленных переговорах. 13 ноября поляки, построившись «черепахой», попытались ворваться в крепость, однако были отбиты с большими потерями. В ночь с 17 на 18 ноября последовал новый штурм, на этот раз потерь было еще больше.
На следующий день шляхетство устроило мятеж, на котором прямым текстом заявило Лжедмитрию, что поляки «не имеют обязанности брать города приступом, но не отказываются и от этого, если пробить только отверстие в стене». Вскоре стало ясно, что поляки намерены уходить в Польшу. С их точки зрения это было, конечно, правильным решением: все, что можно было разграбить в Северском краю, было уже разграблено, а умирать за интересы потенциального зятя Юрия Мнишека шляхетству как-то не очень хотелось. Ляхи недвусмысленно предложили Отрепьеву уходить вместе с ними. В отчаянье расстрига рухнул перед «рыцарями» на колени. Поляки с презрением поглядели на московита и не на йоту не поменяли своего решения.
Расстригу, как и во многих ключевых моментах его одиссеи, выручил случай. Во-первых, за него горячо вступились отцы-иезуиты, бывшие в польском лагере, которые сумели уговорить какую-то часть ляхов остаться. А во-вторых, как подтверждение их слов об «особой миссии» Лжедмитрия в польский лагерь на взмыленном коне влетел гонец с вестью о взятии казаками Путивля.
«Битва под Добрыничами», художник Михаил Решетнев
От Путивля армия Лжедмитрия выдвинулась к селу Добрыничи, в окрестностях которого оставшимся с расстригой польским гусарам удалось изрубить около 500 русских фуражиров. 19 января армия Лжедмитрия сблизилась с армией московитов, которая под командованием князя Федора Мстиславского укрепилась на окраине села. Лжедмитрий собрал военный совет, на котором мнения разделились: казацкие атаманы, указывая на значительную мощь русской артиллерии, предлагали немедленно атаковать московитов, причем желательно самым ранним утром, почти в темноте. Поляки возражали и требовали переговоров с Мстиславским.
полный текст статьи на сайте "Русской планеты"