Беспредел прокурорский. Интервью с человеком из списка Магнитского
Бывший старший прокурор Галина Тарасова, надзиравшая за делами о смерти Магнитского и пожаре в «Хромой лошади» и уволенная в апреле из Генпрокуратуры, рассказала «Русской планете» о нарушениях в этом ведомстве
За время своей службы Галина Тарасова надзирала за рядом резонансных уголовных дел, в том числе по обвинению Владимира Барсукова (Кумарина), которого называли «ночным губернатором» Санкт-Петербурга; об убийстве героя России Руслана Ямадаева; по факту пожара в клубе «Хромая лошадь»; по обвинению в мошенничестве сотрудника Счетной палаты РФ Юрия Гайдукова. Она была последним прокурором, который надзирал за делом о смерти Сергея Магнитского в «Матросской тишине».
Весной этого года Тарасову, находящуюся в звании старшего советника юстиции, уволили из Генеральной прокуратуры за нарушение прокурорской присяги. Сама она считает, что причиной увольнения стали ее попытки препятствовать систематическим нарушениям закона со стороны коллег. «Русской планете» она рассказала о том, что происходит внутри главного надзорного ведомства.
«В течение 18 лет работы никаких претензий по службе ко мне не предъявлялось»
Управление по надзору за расследованием особо важных дел Генпрокуратуры, где я трудилась, занимается надзором за соблюдением законности работы Главного следственного управления Следственного комитета. В обязанности прокурора входит проверка законности важнейших процессуальных решений: о возбуждении уголовного дела, о привлечении человека в качестве обвиняемого, об избрании и продлении содержания под стражей. Когда дело поступает в суд, должна проверяться доказанность фактов преступления: прокурор не может отправить уголовное дело в суд под заведомо оправдательный приговор.
С июля 2012 года меня пытались уволить. Уволена я была 26 апреля 2013. Фактически в отношении меня были сфабрикованы две служебные проверки, одна из которых повлекла дисциплинарное взыскание, а вторая - увольнение. До этого в течение 18 лет работы никаких претензий по службе ко мне не предъявлялось.
Выдвинутые обвинения были надуманного характера. Якобы, я преследовала и унижала по национальному и половому признаку группу сотрудников прокуратуры из управления по надзору за расследованием особо важных дел. Ранее членам этой группы я предъявляла претензии в том, что они занимаются противоправной деятельностью. Они систематически отсутствовали на работе при покровительстве руководителей, хотя это время оплачивалось им как рабочее. То есть, совершались мошеннические действия. Это поведение требовало и до сих пор требует оценки в рамках уголовного кодекса.
Кроме того, речь шла о конкретных уголовных делах. О нарушениях, которые укрывались. О воспрепятствовании в работе над делами, которые были в надзоре у меня и у моих коллег. То есть, о массовой противоправной деятельности определенной группировки, которая пользовалась покровительством группы руководителей. Сами члены этой группировки всего, либо получали в надзор уголовные дела с уже выполненной работой от других прокуроров при содействии своих покровителей-руководителей, или просто брали информацию у следователя и компоновали ее как удобно, не читая дел. По сути, они уклонялись от своей обязанности осуществлять надзор. Показатели работы некоторые фальсифицировали путем банальных приписок в отчетности, увеличивая их в десятки и сотни раз.
После того, как я обратилась к руководству с рапортами о преступлениях, нарушениях и дискриминации, на меня подали одно клеветническое заявление, которое я обжаловала в суде, Местью за попытку защитить свои права в суде стало второе заявление - о том, что я якобы склоняла свидетеля по моему делу к даче не соответствующих действительности показаний под угрозой распространения порочащих его сведений.
Мне дважды в нарушение Конституции отказывали в ознакомлении с материалами служебной проверки. Это наглядная демонстрация того, что должностные лица Генпрокуратуры считают Конституцию чем-то вроде туалетной бумаги.
Сразу после увольнения я обратилась в СК с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении членов этой группировки по факту расхищения ими бюджетных денежных средств, превышения должностных полномочий и злоупотребления ими, по факту дискриминации и клеветы. Эти сообщения о преступлениях были укрыты по договоренности должностных лиц из СК и прокуратуры. Их передали назад в Генпрокуратуру со ссылками на то, что Следственный комитет не контролирует ее деятельность.
«Они работали по делу подмосковных прокуроров и получили некие бонусы»
Привилегированная группа сформировалась вокруг трех руководителей управления Генпрокуратуры по надзору за расследованием особо важных дел . Группировка начала складываться с 2007 года вокруг начальника управления Игоря Мясникова и двух его заместителей - Давида Куталия и Магомедрасула Магомедрасулова . Если сравнивать, то это похоже на группировку в Минобороны, о которой мы узнали благодаря делу «Оборонсервиса», - только в миниатюре и в ситуации доступа к принятию решений по актуальнейшим уголовным делам, определявшим репутацию правоохранительных органов РФ и репутацию России на международной арене.
Обвиняемые по делу о массовых беспорядках на Болотной площади 6 мая, 19 ноября 2013 года. Фото: Геннадий Гуляев / Коммерсантъ
Эти руководители по принципу «разделяй и властвуй» начали насаждать доносительство, деление прокуроров на привилегированных и «чернорабочих», дискриминацию в трудовых правах. И те, кто готов был выслуживаться, лично развлекая начальников, и посредством доносов, вошли в их окружение. Эти люди неделями не появлялись на работе, устраивали себе шоппинги, плавали в бассейне, ездили за границу и занимались своими личным делами. Все это оплачивалось им как рабочее время, а их работа перекладывалась на оставшихся сотрудников, которые оказались в положении своеобразной прислуги . Таких любимчиков было около 10 человек, причем в самом управлении работает примерно 50 человек. Большинство в управлении - нормальные порядочные люди, которые понимают, что такое Генеральная прокуратура и чем она должна заниматься. Действия членов группировки шокировали остальных сотрудников, но некоторые из них оказались ими запуганы.
Позднее свой статус эти люди повысили благодаря тому, что работали по делу подмосковных прокуроров. И, соответственно, все они получили некие бонусы. Магомедрасулов получил повышение. Еще один член этой группировки - Тимур Борисов (прокурор отдела, и.о. начальника отдела, сейчас помощник по особым поручениям замгенпрокурора Виктора Гриня) - в течение полугода стал из обычного прокурора старшим прокурором, а затем помощником замгенпрокурора Виктора Гриня. При том, что он стал помощником замгенпрокурора, который надзирает за следствием по всей России, у него нет стажа следственной работы, и представление о том, что такое следователь, достаточно поверхностное. Некоторые документы, которые он оформлял, вызывали у следователей весьма эмоциональную реакцию своей незаконностью и надуманностью. Радченко Олег, возражавший против содержания под стражей «подмосковных прокуроров», занял место одного из них, став прокурором Одинцовского района Московской области, где ему вскоре объявили неполное служебное соответствие.
продолжение интервью: http://rusplt.ru/society/tarasova_prokuror.html