Д. Коцюбинский. Сумерки Третьего Рима
Я хотел бы напомнить основные параметры этой самой московской (она же русская) политической культуры. Далее, когда я перечислю основные параметры московской политической цивилизации, мы постараемся уяснить, как они преломились в петербургский период русской истории, что видоизменилось, что деформировалось, и почему петербургский период привел в конечном счете империю к взрыву. А затем поговорим о последующих десятилетиях.
Царь - всему голова
Итак, ключевой элемент московской политической культуры, это монополия самодержавия на политическую субъектность, на власть. В российском политическом мире существует только один политический субъект - это самодержец.
Так было со времен хана Батыя. Потом на «самодержавную вахту» заступили московские великие князья, потом цари, потом императоры, потом генсеки, теперь - президент Российской Федерации. Как мы знаем, в современной России существует особая вертикаль власти - ни в одной демократической конституции мира нет такого понятия, как «президентская вертикаль». В США - президентская республика, но покажите президентскую вертикаль в Америке? Или во Франции? Её там нет. А у нас - есть! И мало того, что она прописана в Основном законе, она есть по факту. Президент России может решить любой внутренний вопрос, а это значит, что никто другой никакого вопроса решить не может, а может только в рамках отпущенных ему самодержцем полномочий как-то действовать «на месте». По факту подчиненными «властной вертикали» оказываются все институты власти, включая Государственную думу, суды и любые органы местного самоуправления на всех уровнях.
Итак, первое и главное в русской политической культуре на протяжении всех веков российской истории - монополия политической субъектности. Верховная власть принадлежит одному человеку, одному должностному лицу - самодержцу, независимо от того, как он называется в ту или иную эпоху.
Холопство вместо гражданства
Далее. Самодержавно-холопская модель отношений власти и общества, тесно связанная с тем, о чем было сказано выше. Если есть только один политический субъект, это значит, что нет никакого пространства, на котором могла бы конструироваться свобода и договорно-правовая модель отношений между политическими «низами» и «верхами». Это значит, что в России невозможно то, что было всегда и продолжает существовать на Западе, политическая культура которого основана на политическом плюрализме. Никакой монополии (даже в т.н. период абсолютизма) ни у королей, ни у герцогов и графов, ни у императоров в Западной Европе не было - все они договаривались (сперва между собой, а потом и с городами), каждый из них обладал своим собственным суверенитетом, своим правом.
Понятие своего права было у древних германцев изначально - оно и стало «зародышем» политического плюрализма, на котором базируется западная политическая модель. Но «своего права», гарантированного от властного произвола, никогда не было, нет и до тех пор, пока существует Россия, с моей точки зрения, не будет в нашей стране.
Элита «второй свежести»
Монополия на власть существовала и существует не только в России, но и в других деспотических конструкциях «восточного типа», например, таких, как Китай, Османская империя, древний Египет, Вавилон, империя инков и т.д. Сама пирамидальная политическая система не есть российское ноу-хау.
Оригинальный российский вклад в развитие данной модели - это второсортность политической элиты как системная константа. Российская политическая элита в условиях Орды структурировалась как «холопская», или второсортная, включая великих князей, которые были все лишь «держателями ярлыка», или улусниками, то есть ставленниками монгольского хана. Иными словами, они были как бы и самодержцами (точнее, полномочными представителями «царя» - хана), и холопами одновременно. После того, как московские князья стали независимыми от Орды, «холопами» тут же стали называть себя их собственные слуги - бояре, которые, таким образом, воспроизвели уже сложившийся паттерн «привилегированного рабства элиты».
Холопские, то есть рабские традиции российской политической элиты так и зацементировались как базовый элемент политической культуры. Это привело к тому, что в России не сформировалось аристократической этики, не возникло хотя бы относительного уважения «низов» к «верхам» как к некой социальной группе, которая задает позитивные стандарты поведения.
В итоге сложилась по-своему целостная и устойчивая система, основанная на отсутствии договорно-правовых традиций в обществе и в отношениях между обществом и властью, на тотальном бесправии, на подмене права - царскими милостями и царскими репрессиями и на всеобщем раболепстве «низших» перед «высшими». Прав ни у кого нет, можно высоко взлететь, можно низко пасть, и всё это зависит не от тебя, а от того, в фаворе ты или в опале.
И если сегодня посмотреть, как выглядят карьерные взлёты чиновников, олигархов, общественных деятелей, мы увидим, что закономерности функционирования общественно-политического механизма в России остались примерно те же, что и 500 лет назад.
Силовая легитимность («легитимность Ярлыка»)
Вторжение монголов в середине XIII века разрушило древнерусскую, хотя и конфликтную, но всё же правовую модель. Монголы навязали той части Руси, которую взяли под непосредственный политический контроль, совершенно новый тип легитимности - неправовой, а именно, «легитимности ярлыка». Легитимность ярлыка - это легитимность силы. Такая легитимность утверждается посредством завоевания и последующего наказания, разорения и уничтожения всех, кто пытается сопротивляться завоевателю.
Ни вече, ни династическое право наследования, ни княжеские съезды, ни даже собственная военная сила больше не были решающим аргументам в спорах о власти. В спорных случаях князья бежали к ханам с жалобами друг на друга и с просьбами о даровании ярлыков. Именно это - получение властных полномочий не по праву, а «по произволу» - и стало в раках политической культуры символом, «знаком» легитимной, «настоящей» власти.
«Настоящая русская власть» - это такая власть, которая может попрать любое право. Иными словами, это - власть-террорист, верховные правители которой, говоря словами Ивана Грозного, «жаловать своих холопов всегда вольны, а и казнить вольны же». Как пояснял далее Иван Грозный, московский государь держит («строит») себя сам, без какого бы то ни было участия со стороны подданных: «Как же и самодержцем называться, если не самому править?»
Именно этим, к слову, объясняется тот факт, что российские граждане и сегодня в целом индифферентны к фактору «честности» или «нечестности» выборов. Российский социум как бы ждёт от власти не столько электоральной, сколько силовой легитимности. И эта сила, в частности, проявляется в способности власти организовать выборы так, как она сама изначально и задумала. Именно этот «сигнал легитимности» и «считывается» обществом, которое в итоге опознаёт власть как «настоящую» Это хорошо заметно на примере неуклонного роста рейтинга президента Путина - от выборов к выборам (каждые следующие из которых всё менее походили на конкурентные и свободные) - на протяжении 2000-х гг.
Одним словом, сильная, легитимная власть в России - это власть, способная не считаться со своими подданными, которые по факту являются её «политическими холопами».
Самая верная вера
Следующей «скрепой» русской политической цивилизации является её идеократическая природа. В основе русской державной идеологии и политики всегда лежит всегда какая-то «большая идея». На разных этапах она была различной.
Довольно долго этой идейно цементирующей основой было православие. Потом пришёл коммунизм. Сейчас мы сталкиваемся с попыткой Кремля сконструировать некий постмодернистский идеологический микст. Но главное, что в основе российской идеократии всегда - и раньше, и сейчас - лежала и продолжает лежать сакрализация с помощью той или иной «большой идеи» самой державы, а также самодержца, который эту державу олицетворяет. Идеократия в России - это всего лишь оболочка над этатизмом, в ее основе - культ главного российского двуединого божества - государства и государя.
«Всей земли одна шестая»
Ещё один базовый элемент - культ самой большой в мире территории. По сути, это продолжение древней идеи Чингисхана, который говорил о том, что в своей экспансии империя остановится лишь тогда, когда ей покорятся все правители этой Вселенной. Российское государство, в общем, живёт этим, унаследованным от своих создателей-степняков, не прагматическим, а скорее идеалистическим и иррациональным экспансионистским порывом. Как писал известный диссидент, автор книги «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» (написанной в 1969 году) Андрей Амальрик, Россия, как кислое тесто, пучится на протяжении столетий, расползаясь в разные стороны и абсолютно не задумываясь, зачем ему это нужно. Зачем, например, было присоединять Среднюю Азию, зачем вкатываться на Дальний Восток, на Аляску?
Зачем нужна была бельгийскому королю колония Конго - понятно: чтобы эксплуатировать несчастных аборигенов, заставлять их выращивать каучук и давать потом обогащаться узкой группе тех, кто владел данными плантациями. Зачем нужна была Англии Индия - тоже понятно, чтобы получать в итоге какую-то колониальную прибыль. Но зачем России нужны были огромные территории, которые в дальнейшем потребовали гораздо больше вложений, чем принесли выгод? Я уже не говорю о национальных проблемах, которые эти «приобретения» создали имперскому центру… На этот вопрос рационального ответа нет, зато есть иррациональный: «Потому что мы самая большая страна в мире!» И значит, мы должны быть всё больше, больше и больше, все влиятельнее, всё экспансивные. Чтобы хоть в чём-то достигать безусловного, абсолютного первенства, потому что всё остальное российское первенство - под вопросом, а вот территориальное - оно бесспорно! Проблема первенства вообще очень важна для культуры ресентимента, но об этом - чуть позже…
Русский народ - создание, а не создатель
Русский народ как наполняющий это политическое пространство, в свою очередь, является не этносом в его традиционном понимании, а артефактом империи. Российский народ - это этнос, созданный сверху и поддерживаемый в своем бытии авторитарными импульсами, идущими сверху. Как только он остается без силовой авторитарной подпитки, он рассыпается.
Это можно было наблюдать на протяжении последнего столетия дважды: в 1917-18 годах русский народ распался на региональные пространства, потом его «собрали» - железом и кровью - большевики.
В 1991 году Советский Союз демонтировался, и Россия затем также продолжила стихийно «расползаться» на региональные «баронства». Это было особенно заметно на фоне проигранной Москвой первой российско-чеченской войны. Но потом (как и в начале XX века) наступил период успешной силовой реставрации «сверху», со стороны Кремля.
То есть русский этнос как саморегулирующаяся политическое сообщество не существует - он существует как административно интегрированный сверху этнос имперского типа.
Бремя «старшего брата»
Следующая важная идеологическая компонента российской политической традиции - русский национал-империализм. У нас не просто самое большое государство, а у нас самое большое в мире государство, которое - согласно официальной идеологии - создал именно русский народ, являющийся поэтому народом №1 в рамках данной имперской конструкции. А поскольку Россия - страна №1, то русский народ автоматически оказывается народом №1 и в рамках земного шара в целом.
Происходит выстраивание такой пропагандистской иерархии, во главе которой находится русский народ как некий имперский этнос, командующий огромной пирамидой Российской империи, а в перспективе и земным шаром, когда, наконец, Россия получит от судьбы то, что ей положено, в рамках этой державно-экспансионистской логики.
«Москва - как много в этом звуке…»
Следующая «скрепа» - москвоцентризм. «Духовный москвоцентризм» сохранялся даже в петербургский период русской истории. Москва продолжала оставаться Первопрестольной, то есть «сакральной» столицей империи.
Но именно потому, что в петербургский период политический центр империи покинул Москву, этот отрезок русской истории оказался самым драматичным и обреченным на коллапс.
И, напротив, то, что было до Петербурга и то, что будет после Петербурга - оказалось гораздо более внутренне стабильным. Данная закономерность наглядно свидетельствует о том, что русская политическая культура - москвоцентрична.
«Не болтай!..»
Важнейшее условие московской державной стабильности - государственная цензура. Именно она обеспечивает сохранение политической монополии за самодержцем. Ведь если допустить бесцензурное существование печати, то туда - даже в условиях запрета на независимую политику - неизбежно «перетечёт» политическая потентность и самодержцу придётся отчасти делить власть с прессой. Для государства «московского типа» это означает не что иное, как путь к довольно быстрому краху, к революционному взрыву изнутри.
Эта аксиома опять-таки неоднократно наглядно подтверждалась. Частичная отмена цензуры в период реформ Александра II сразу же породила нарастающий оппозиционный дискурс, который в конечном счёте идейно подготовил революцию 1905 года.
Последовавшая в 1905-06 гг. практически полная отмена цензуры стала предпосылкой катализации всеобщего недовольства и нарастания нового революционного кризиса - 1917 года.
К таким же деструктивным для державы последствиям привела инициированная Горбачевым в эпоху Перестройки политика «гласности».
И наоборот, в условиях тотального упразднения свободы слова, каким бы жестоким и «плотоядным» ни было правительство, Россия неизменно оставалась политически стабильной.
Система «двух правительств»
Одним из эффективных механизмов увода протестной энергии, неизбежно накапливающейся в обществе, придавленном жестокой авторитарной властью, в безопасное для этой власти русло, является утвердившаяся в России ещё с XVI века «система двух правительств» - номинального и реального.
Номинальное правительство - «мальчик для битья», к которому должны обращать все свои претензии несчастные подданные, коим в условиях самодержавного произвола живется экстремально тяжело.
Реальное правительство - то, на которое эти же несчастные подданные обречены «вечно уповать» как на силу, которая когда-нибудь должна «призвать к порядку» правительство номинальное.
Это система «Земщины - Опричнины», «Власти советов - Власти партии», «Совета министров - Администрация президента». Такая схема существовала всегда (за исключение последних ста с небольшим лет петербургского периода русской истории), даже в тоталитарный период, хотя, казалось бы, тогда вообще можно было не считаться с настроениями общества...
К слову, именно петербургский период (когда, начиная с эпохи Александра I, русские самодержцы стали не только фактически, но и формально координировать деятельность правительства и нести за неё в глазах подданных прямую ответственность), наглядно показал уязвимость такой, «более честной и прозрачной» системы и её большую опасность для самодержавия.
«Догоним!» и никогда не перегоним…
Ещё с конца XV века, то есть, с самого начала независимого существования московского государства, утвердилась ещё одна фундаментальная данность русской государственной системы: перманентная военно-техническая отсталость и перманентное же подражательство, призванное её компенсировать и преодолеть. Иными словами, бесконечное «догоним и перегоним».
Российская цивилизация изначально формировалась на границах с более успешными соседями.
Начать с того, что Московию «эмбрионально» сформировал более успешный монгольский политический проект, представленный ордынскими «царями», которые выдавали русским князьям ярлыки и периодически карали русских князей и русские земли за «строптивость».
Потом Орда пришла в упадок, но оставалась какое-то время Византия, являвшаяся одновременно и «вышестоящим» сакральным «православным царством», и высшей церковной инстанцией.
Затем Византия «переросла» в Османскую империю и на какое-то время - в XVI столетии - стала для Москвы образцом военно-имперского строительства.
https://vk.com/vostroge?w=wall-76705631_339568
Царь - всему голова
Итак, ключевой элемент московской политической культуры, это монополия самодержавия на политическую субъектность, на власть. В российском политическом мире существует только один политический субъект - это самодержец.
Так было со времен хана Батыя. Потом на «самодержавную вахту» заступили московские великие князья, потом цари, потом императоры, потом генсеки, теперь - президент Российской Федерации. Как мы знаем, в современной России существует особая вертикаль власти - ни в одной демократической конституции мира нет такого понятия, как «президентская вертикаль». В США - президентская республика, но покажите президентскую вертикаль в Америке? Или во Франции? Её там нет. А у нас - есть! И мало того, что она прописана в Основном законе, она есть по факту. Президент России может решить любой внутренний вопрос, а это значит, что никто другой никакого вопроса решить не может, а может только в рамках отпущенных ему самодержцем полномочий как-то действовать «на месте». По факту подчиненными «властной вертикали» оказываются все институты власти, включая Государственную думу, суды и любые органы местного самоуправления на всех уровнях.
Итак, первое и главное в русской политической культуре на протяжении всех веков российской истории - монополия политической субъектности. Верховная власть принадлежит одному человеку, одному должностному лицу - самодержцу, независимо от того, как он называется в ту или иную эпоху.
Холопство вместо гражданства
Далее. Самодержавно-холопская модель отношений власти и общества, тесно связанная с тем, о чем было сказано выше. Если есть только один политический субъект, это значит, что нет никакого пространства, на котором могла бы конструироваться свобода и договорно-правовая модель отношений между политическими «низами» и «верхами». Это значит, что в России невозможно то, что было всегда и продолжает существовать на Западе, политическая культура которого основана на политическом плюрализме. Никакой монополии (даже в т.н. период абсолютизма) ни у королей, ни у герцогов и графов, ни у императоров в Западной Европе не было - все они договаривались (сперва между собой, а потом и с городами), каждый из них обладал своим собственным суверенитетом, своим правом.
Понятие своего права было у древних германцев изначально - оно и стало «зародышем» политического плюрализма, на котором базируется западная политическая модель. Но «своего права», гарантированного от властного произвола, никогда не было, нет и до тех пор, пока существует Россия, с моей точки зрения, не будет в нашей стране.
Элита «второй свежести»
Монополия на власть существовала и существует не только в России, но и в других деспотических конструкциях «восточного типа», например, таких, как Китай, Османская империя, древний Египет, Вавилон, империя инков и т.д. Сама пирамидальная политическая система не есть российское ноу-хау.
Оригинальный российский вклад в развитие данной модели - это второсортность политической элиты как системная константа. Российская политическая элита в условиях Орды структурировалась как «холопская», или второсортная, включая великих князей, которые были все лишь «держателями ярлыка», или улусниками, то есть ставленниками монгольского хана. Иными словами, они были как бы и самодержцами (точнее, полномочными представителями «царя» - хана), и холопами одновременно. После того, как московские князья стали независимыми от Орды, «холопами» тут же стали называть себя их собственные слуги - бояре, которые, таким образом, воспроизвели уже сложившийся паттерн «привилегированного рабства элиты».
Холопские, то есть рабские традиции российской политической элиты так и зацементировались как базовый элемент политической культуры. Это привело к тому, что в России не сформировалось аристократической этики, не возникло хотя бы относительного уважения «низов» к «верхам» как к некой социальной группе, которая задает позитивные стандарты поведения.
В итоге сложилась по-своему целостная и устойчивая система, основанная на отсутствии договорно-правовых традиций в обществе и в отношениях между обществом и властью, на тотальном бесправии, на подмене права - царскими милостями и царскими репрессиями и на всеобщем раболепстве «низших» перед «высшими». Прав ни у кого нет, можно высоко взлететь, можно низко пасть, и всё это зависит не от тебя, а от того, в фаворе ты или в опале.
И если сегодня посмотреть, как выглядят карьерные взлёты чиновников, олигархов, общественных деятелей, мы увидим, что закономерности функционирования общественно-политического механизма в России остались примерно те же, что и 500 лет назад.
Силовая легитимность («легитимность Ярлыка»)
Вторжение монголов в середине XIII века разрушило древнерусскую, хотя и конфликтную, но всё же правовую модель. Монголы навязали той части Руси, которую взяли под непосредственный политический контроль, совершенно новый тип легитимности - неправовой, а именно, «легитимности ярлыка». Легитимность ярлыка - это легитимность силы. Такая легитимность утверждается посредством завоевания и последующего наказания, разорения и уничтожения всех, кто пытается сопротивляться завоевателю.
Ни вече, ни династическое право наследования, ни княжеские съезды, ни даже собственная военная сила больше не были решающим аргументам в спорах о власти. В спорных случаях князья бежали к ханам с жалобами друг на друга и с просьбами о даровании ярлыков. Именно это - получение властных полномочий не по праву, а «по произволу» - и стало в раках политической культуры символом, «знаком» легитимной, «настоящей» власти.
«Настоящая русская власть» - это такая власть, которая может попрать любое право. Иными словами, это - власть-террорист, верховные правители которой, говоря словами Ивана Грозного, «жаловать своих холопов всегда вольны, а и казнить вольны же». Как пояснял далее Иван Грозный, московский государь держит («строит») себя сам, без какого бы то ни было участия со стороны подданных: «Как же и самодержцем называться, если не самому править?»
Именно этим, к слову, объясняется тот факт, что российские граждане и сегодня в целом индифферентны к фактору «честности» или «нечестности» выборов. Российский социум как бы ждёт от власти не столько электоральной, сколько силовой легитимности. И эта сила, в частности, проявляется в способности власти организовать выборы так, как она сама изначально и задумала. Именно этот «сигнал легитимности» и «считывается» обществом, которое в итоге опознаёт власть как «настоящую» Это хорошо заметно на примере неуклонного роста рейтинга президента Путина - от выборов к выборам (каждые следующие из которых всё менее походили на конкурентные и свободные) - на протяжении 2000-х гг.
Одним словом, сильная, легитимная власть в России - это власть, способная не считаться со своими подданными, которые по факту являются её «политическими холопами».
Самая верная вера
Следующей «скрепой» русской политической цивилизации является её идеократическая природа. В основе русской державной идеологии и политики всегда лежит всегда какая-то «большая идея». На разных этапах она была различной.
Довольно долго этой идейно цементирующей основой было православие. Потом пришёл коммунизм. Сейчас мы сталкиваемся с попыткой Кремля сконструировать некий постмодернистский идеологический микст. Но главное, что в основе российской идеократии всегда - и раньше, и сейчас - лежала и продолжает лежать сакрализация с помощью той или иной «большой идеи» самой державы, а также самодержца, который эту державу олицетворяет. Идеократия в России - это всего лишь оболочка над этатизмом, в ее основе - культ главного российского двуединого божества - государства и государя.
«Всей земли одна шестая»
Ещё один базовый элемент - культ самой большой в мире территории. По сути, это продолжение древней идеи Чингисхана, который говорил о том, что в своей экспансии империя остановится лишь тогда, когда ей покорятся все правители этой Вселенной. Российское государство, в общем, живёт этим, унаследованным от своих создателей-степняков, не прагматическим, а скорее идеалистическим и иррациональным экспансионистским порывом. Как писал известный диссидент, автор книги «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» (написанной в 1969 году) Андрей Амальрик, Россия, как кислое тесто, пучится на протяжении столетий, расползаясь в разные стороны и абсолютно не задумываясь, зачем ему это нужно. Зачем, например, было присоединять Среднюю Азию, зачем вкатываться на Дальний Восток, на Аляску?
Зачем нужна была бельгийскому королю колония Конго - понятно: чтобы эксплуатировать несчастных аборигенов, заставлять их выращивать каучук и давать потом обогащаться узкой группе тех, кто владел данными плантациями. Зачем нужна была Англии Индия - тоже понятно, чтобы получать в итоге какую-то колониальную прибыль. Но зачем России нужны были огромные территории, которые в дальнейшем потребовали гораздо больше вложений, чем принесли выгод? Я уже не говорю о национальных проблемах, которые эти «приобретения» создали имперскому центру… На этот вопрос рационального ответа нет, зато есть иррациональный: «Потому что мы самая большая страна в мире!» И значит, мы должны быть всё больше, больше и больше, все влиятельнее, всё экспансивные. Чтобы хоть в чём-то достигать безусловного, абсолютного первенства, потому что всё остальное российское первенство - под вопросом, а вот территориальное - оно бесспорно! Проблема первенства вообще очень важна для культуры ресентимента, но об этом - чуть позже…
Русский народ - создание, а не создатель
Русский народ как наполняющий это политическое пространство, в свою очередь, является не этносом в его традиционном понимании, а артефактом империи. Российский народ - это этнос, созданный сверху и поддерживаемый в своем бытии авторитарными импульсами, идущими сверху. Как только он остается без силовой авторитарной подпитки, он рассыпается.
Это можно было наблюдать на протяжении последнего столетия дважды: в 1917-18 годах русский народ распался на региональные пространства, потом его «собрали» - железом и кровью - большевики.
В 1991 году Советский Союз демонтировался, и Россия затем также продолжила стихийно «расползаться» на региональные «баронства». Это было особенно заметно на фоне проигранной Москвой первой российско-чеченской войны. Но потом (как и в начале XX века) наступил период успешной силовой реставрации «сверху», со стороны Кремля.
То есть русский этнос как саморегулирующаяся политическое сообщество не существует - он существует как административно интегрированный сверху этнос имперского типа.
Бремя «старшего брата»
Следующая важная идеологическая компонента российской политической традиции - русский национал-империализм. У нас не просто самое большое государство, а у нас самое большое в мире государство, которое - согласно официальной идеологии - создал именно русский народ, являющийся поэтому народом №1 в рамках данной имперской конструкции. А поскольку Россия - страна №1, то русский народ автоматически оказывается народом №1 и в рамках земного шара в целом.
Происходит выстраивание такой пропагандистской иерархии, во главе которой находится русский народ как некий имперский этнос, командующий огромной пирамидой Российской империи, а в перспективе и земным шаром, когда, наконец, Россия получит от судьбы то, что ей положено, в рамках этой державно-экспансионистской логики.
«Москва - как много в этом звуке…»
Следующая «скрепа» - москвоцентризм. «Духовный москвоцентризм» сохранялся даже в петербургский период русской истории. Москва продолжала оставаться Первопрестольной, то есть «сакральной» столицей империи.
Но именно потому, что в петербургский период политический центр империи покинул Москву, этот отрезок русской истории оказался самым драматичным и обреченным на коллапс.
И, напротив, то, что было до Петербурга и то, что будет после Петербурга - оказалось гораздо более внутренне стабильным. Данная закономерность наглядно свидетельствует о том, что русская политическая культура - москвоцентрична.
«Не болтай!..»
Важнейшее условие московской державной стабильности - государственная цензура. Именно она обеспечивает сохранение политической монополии за самодержцем. Ведь если допустить бесцензурное существование печати, то туда - даже в условиях запрета на независимую политику - неизбежно «перетечёт» политическая потентность и самодержцу придётся отчасти делить власть с прессой. Для государства «московского типа» это означает не что иное, как путь к довольно быстрому краху, к революционному взрыву изнутри.
Эта аксиома опять-таки неоднократно наглядно подтверждалась. Частичная отмена цензуры в период реформ Александра II сразу же породила нарастающий оппозиционный дискурс, который в конечном счёте идейно подготовил революцию 1905 года.
Последовавшая в 1905-06 гг. практически полная отмена цензуры стала предпосылкой катализации всеобщего недовольства и нарастания нового революционного кризиса - 1917 года.
К таким же деструктивным для державы последствиям привела инициированная Горбачевым в эпоху Перестройки политика «гласности».
И наоборот, в условиях тотального упразднения свободы слова, каким бы жестоким и «плотоядным» ни было правительство, Россия неизменно оставалась политически стабильной.
Система «двух правительств»
Одним из эффективных механизмов увода протестной энергии, неизбежно накапливающейся в обществе, придавленном жестокой авторитарной властью, в безопасное для этой власти русло, является утвердившаяся в России ещё с XVI века «система двух правительств» - номинального и реального.
Номинальное правительство - «мальчик для битья», к которому должны обращать все свои претензии несчастные подданные, коим в условиях самодержавного произвола живется экстремально тяжело.
Реальное правительство - то, на которое эти же несчастные подданные обречены «вечно уповать» как на силу, которая когда-нибудь должна «призвать к порядку» правительство номинальное.
Это система «Земщины - Опричнины», «Власти советов - Власти партии», «Совета министров - Администрация президента». Такая схема существовала всегда (за исключение последних ста с небольшим лет петербургского периода русской истории), даже в тоталитарный период, хотя, казалось бы, тогда вообще можно было не считаться с настроениями общества...
К слову, именно петербургский период (когда, начиная с эпохи Александра I, русские самодержцы стали не только фактически, но и формально координировать деятельность правительства и нести за неё в глазах подданных прямую ответственность), наглядно показал уязвимость такой, «более честной и прозрачной» системы и её большую опасность для самодержавия.
«Догоним!» и никогда не перегоним…
Ещё с конца XV века, то есть, с самого начала независимого существования московского государства, утвердилась ещё одна фундаментальная данность русской государственной системы: перманентная военно-техническая отсталость и перманентное же подражательство, призванное её компенсировать и преодолеть. Иными словами, бесконечное «догоним и перегоним».
Российская цивилизация изначально формировалась на границах с более успешными соседями.
Начать с того, что Московию «эмбрионально» сформировал более успешный монгольский политический проект, представленный ордынскими «царями», которые выдавали русским князьям ярлыки и периодически карали русских князей и русские земли за «строптивость».
Потом Орда пришла в упадок, но оставалась какое-то время Византия, являвшаяся одновременно и «вышестоящим» сакральным «православным царством», и высшей церковной инстанцией.
Затем Византия «переросла» в Османскую империю и на какое-то время - в XVI столетии - стала для Москвы образцом военно-имперского строительства.
https://vk.com/vostroge?w=wall-76705631_339568