Поклонская
Многократно, но уже давненько, приходилось писать здесь о том, что Православие - это самый богатый, свободный, живой и многообразный из миров. Просто потому, что это мир изначальный, подлинный и вечный. Современный мир ревниво имитирует и пародирует (надо признать, успешно, - учитывая доверчивую податливость психики современного человека) именно эти свойства православного мирокосма, выдавая нам бесконечность самовоспроизводящихся иллюзий-фейков за неистощимое богатство и абсолютную свободу.
Православие, в норме, постоянно продуцирует нескончаемые уникальные формы жизни, предстающие в привычной нам реальности как нечто инородно-дикое, а потому либо смешное (смех - защитная реакция на неосознанную угрозу), либо тревожное. В этом поразительный эффект Житий, которые современный человек предпочитает игнорировать, дабы не сопоставлять с ними что-либо в жизни, искусстве, культуре. В этом феномен русской классики; что за мир описывают Достоевский, Гоголь, Лесков и их многочисленные разнообразные последователи: мир совершенно цельный, самодостаточный и всецветный, но не сводящийся и не стремящийся к какой-либо пошлой и ясной земной идее вроде комфорта, благополучия, торжества правды и справедливости, борьбы добра со злом, воздаяния, открытия нового, опасности древнего и пр., - но стремящийся и сводящийся лишь к потусторонней идее актуальной вечности.
И вот здесь же, в Православии, следует искать объяснение феномена Натальи Поклонской. Для современного мира она нечто несусветное, непостижимое и угрожающее (а потому смешное), а для православного - родное и обыденное. И не имеет принципиального значения, в чём права Поклонская, а в чём ошибается. И даже не столь уж важно, какую роль, - спасительную, деструктивную, смехотворную, поверхностно-эстетическую, морально-назидательную или какую-то иную, - призвана она сыграть в нашей истории. Главное, что происходит это в кои-то веки в русской, т.е. православной реальности.
Православие, в норме, постоянно продуцирует нескончаемые уникальные формы жизни, предстающие в привычной нам реальности как нечто инородно-дикое, а потому либо смешное (смех - защитная реакция на неосознанную угрозу), либо тревожное. В этом поразительный эффект Житий, которые современный человек предпочитает игнорировать, дабы не сопоставлять с ними что-либо в жизни, искусстве, культуре. В этом феномен русской классики; что за мир описывают Достоевский, Гоголь, Лесков и их многочисленные разнообразные последователи: мир совершенно цельный, самодостаточный и всецветный, но не сводящийся и не стремящийся к какой-либо пошлой и ясной земной идее вроде комфорта, благополучия, торжества правды и справедливости, борьбы добра со злом, воздаяния, открытия нового, опасности древнего и пр., - но стремящийся и сводящийся лишь к потусторонней идее актуальной вечности.
И вот здесь же, в Православии, следует искать объяснение феномена Натальи Поклонской. Для современного мира она нечто несусветное, непостижимое и угрожающее (а потому смешное), а для православного - родное и обыденное. И не имеет принципиального значения, в чём права Поклонская, а в чём ошибается. И даже не столь уж важно, какую роль, - спасительную, деструктивную, смехотворную, поверхностно-эстетическую, морально-назидательную или какую-то иную, - призвана она сыграть в нашей истории. Главное, что происходит это в кои-то веки в русской, т.е. православной реальности.