расколдована, разоблачена, разложена; проходит образ мира сего
Знакомый генерал по телефону сообщил, что через 48 часов начнут бомбить Сирию. Другие источники отводили уже не 2, а целых 3-4 дня до момента начала атаки.
Шарль Бодлер
Падаль
Перевод Анатолия Гелескула
Ты помнишь, жизнь моя, как позднею весною,
Когда так ласкова заря
Нам падаль жалкая предстала в луже гноя
На жёстком ложе пустыря?
Наглей распутницы, желаньем распалённой,
Раскинув ноги напоказ,
И тупо выставив распаренное лоно,
Она врасплох застигла нас.
А солнце жгло её, частицу за частицей
Варило, сцеживая муть,
Чтобы единое расторгнуть и сторицей
Природе-матери вернуть.
И к небесам уже проклюнулись из тела
Скелета белые цветы.
Дыша их запахом, ты еле одолела
Внезапный приступ дурноты.
Рой мух на падали шуршал, как покрывало,
Сочились черви из неё,
И в чёрной жиже их, казалось, оживало
Разворошённое гнильё.
Всё это плавилось, текло и шелестело,
Подобье вздоха затаив,
И словно множилось расплёснутое тело,
Как настигающий прилив.
И в этом хаосе то странный гул хорала
Стихал, как ветер и волна,
То следом, чудилось, там веялка играла
Ритмичным шорохом зерна.
А формы таяли, как сон, как отголосок,
Как выцветает полотно,
Где блёкнет замысел - и завершить набросок
Одной лишь памяти дано.
Собака тощая, косясь на наши спины,
Трусливо щерилась вдали
И караулила, чтоб долю мертвечины
Успеть похитить у земли.
И ты, любовь моя, таким же трупным ядом
Насытишь землю эту всласть,
И ты, звезда моя, разъятая распадом,
И ты, судьба моя и страсть!
И ты, красавица, и ты покинешь вскоре
Цветеньем высветленный дол
И в мире тления неутолимой своре
Пойдёшь на пиршественный стол!
Когда голодный червь вопьётся поцелуем,
Скажи нахлебнику могил,
Что я от гибели, которой не минуем,
Твоё дыханье сохранил.
Шарль Бодлер
Падаль
Перевод Анатолия Гелескула
Ты помнишь, жизнь моя, как позднею весною,
Когда так ласкова заря
Нам падаль жалкая предстала в луже гноя
На жёстком ложе пустыря?
Наглей распутницы, желаньем распалённой,
Раскинув ноги напоказ,
И тупо выставив распаренное лоно,
Она врасплох застигла нас.
А солнце жгло её, частицу за частицей
Варило, сцеживая муть,
Чтобы единое расторгнуть и сторицей
Природе-матери вернуть.
И к небесам уже проклюнулись из тела
Скелета белые цветы.
Дыша их запахом, ты еле одолела
Внезапный приступ дурноты.
Рой мух на падали шуршал, как покрывало,
Сочились черви из неё,
И в чёрной жиже их, казалось, оживало
Разворошённое гнильё.
Всё это плавилось, текло и шелестело,
Подобье вздоха затаив,
И словно множилось расплёснутое тело,
Как настигающий прилив.
И в этом хаосе то странный гул хорала
Стихал, как ветер и волна,
То следом, чудилось, там веялка играла
Ритмичным шорохом зерна.
А формы таяли, как сон, как отголосок,
Как выцветает полотно,
Где блёкнет замысел - и завершить набросок
Одной лишь памяти дано.
Собака тощая, косясь на наши спины,
Трусливо щерилась вдали
И караулила, чтоб долю мертвечины
Успеть похитить у земли.
И ты, любовь моя, таким же трупным ядом
Насытишь землю эту всласть,
И ты, звезда моя, разъятая распадом,
И ты, судьба моя и страсть!
И ты, красавица, и ты покинешь вскоре
Цветеньем высветленный дол
И в мире тления неутолимой своре
Пойдёшь на пиршественный стол!
Когда голодный червь вопьётся поцелуем,
Скажи нахлебнику могил,
Что я от гибели, которой не минуем,
Твоё дыханье сохранил.