русский, ложись!
что действительно отличает русских:
идеальное как сфера достижения
интенсивность как характер достижения
фатализм
рефлексия же русским не слишком свойственна
как и чувство опасности
что ясно исходя из базовых свойств выше
но зато она свойственна атакующим
и обуславливает успешность, на сегодня, атаки:
свойства учтены, манипуляция проводится направленно
давайте же будем вочтобытонистало бороться...
- за что? с кем?...
посмотри же сколько вокруг врагов... вот ещё... ну вот же! вооон побежал....
- пустое
твоя земля! твои права! твои дети! женщины! старики! а почитай-ка внимательно вот этот указ...
- пустое
да как же! только от тебя зависит! только каждодневное напряжение! только последовательность в
- идина...
да ты мёртв! да ты спишь! да ты не русский! да всё отняли! да ещё мало того....
- идив...
когда такой диалог продолжается десятилетия, изощряется, нагнетается...
и просто не может быть оборван
ибо послать и прогнать можно в информационном поле
а в психическом лесу психична каждая сучка каждого сучка
мы и пришли к ситуации, когда разрушительный диалог стал внутренним, интериоризовался
мы сами живописуем малозначительные и мало нас касающиеся (касающиеся всех) ужасы
и, поскольку нас, инфицированных, "отпустили" - включилась базовая русская соборность
каждый говорит со своими б. внутри, бормочет
бормотание выходит наружу, заражает
складывается в рыночно-базарный гвалт, нарастает
переходит во всеобщую тотально ненавидящую и ненавистную всем шизоистерику-паранойю
(даже дежурные провокаторы скоро станут не нужны)
а надо просто выйти, отойти, придти в себя
всё будет выглядеть, звучать, а затем и окажется совершенно иным
внутреннее - только для идеального, это наша среда, и именно там - война
пора, действительно, возвращаться домой, брать власть, всех гнать, всё чистить
русский, ложись! спокойного сна
а от иного до идеального - не так далеко, как кажется, когда кажется
«Ибо знай, что твой золотой мраморный город чудес - это лишь сумма всего того, что ты видел и любил в юности... Это великолепие бостонских крыш на горных склонах и озаренных пожаром заката западных окон, и душистых цветов на площади Коммон, и огромного купола на холме, и лабиринта фронтонов и печных труб в фиолетовой долине, по которой сонно течет Чарльз... Эта красота, отлитая, закаленная и отшлифованная годами воспоминаний и снов, и есть твой чудесный град на неуловимом закате; и чтобы найти этот мраморный парапет с дивными вазами и резными перилами, и чтобы спуститься наконец по бесконечным ступеням в город широких площадей и разноцветных фонтанов, тебе надо лишь вернуться к мыслям и видениям своего милого детства». (Говард Филипс Лавкрафт. «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата»)