Инфляция
Инфляция
Вместо эпиграфа:
Встречаются однокашники, рассказывают друг другу о своей жизни:
- Ну, как ты-то?
- Работаю в НИИ, оклад, халтурка... Кручусь потихоньку, выкручиваюсь. А сам-то как?
- Да вот бизнес у меня небольшой. Покупаю по десять, продаю по двадцать, на эти два процента и живу.
Многие полагают, что инфляция - это синоним роста цен, что, когда телевизор объявляет об инфляции в 10%, это означает, что цены выросли на одну десятую, и десятирублевый батон станет стоить 11.
Это не так. И вовсе не потому, что телевизор вам врёт, а потому, что за словом «инфляция» стоит не цена на колбасу и сыр, а цена на деньги в вашем кошельке. Если цены могут вырасти и в два, три или в десять раз (на 100%, 200%, 900% соответственно), то инфляция не может быть выше ста процентов, да и стопроцентной, строго говоря, она тоже быть не может.
И вот почему.
Представьте, что вы держите в руках сторублёвую купюру (пощупайте ее, почувствуйте хруст, ощутите запах краски), а рядом с вами стоит торговец желтыми кирпичами (самыми обычными желтыми кирпичами, такими же как и миллионы других ничем не примечательных желтых кирпичей), готовый отдать за вашу сотку аж две единицы (так для красного словца говорят журналисты, когда синонима подобрать не могут, а в очередной раз произносить одно и то же слово уже не в силах, и военные, когда не желают взболтнуть лишнего) своего товара.
Пытливый ум читателя уже сообразил, произведя нехитрые математические подсчеты, коим был обычен в начальной школе, что цена одного желтого кирпича - 50 рублей, и ни копейки больше (сегодня мы будем придерживаться традиционной математики, предполагающей деление ста на два без остатка).
Но, задумавшись о судьбах человечества, счастливый обладатель сторублевки проходит мимо служителя Гермеса и возвращается к нему, так и не поняв смысла бытия, лишь год спустя. За год товар подорожал, и теперь за него просят (о, наигнуснейший из менял) 100 рублей.
Та самая купюра, которая обеспечила бы вам покупку двух кирпичей всего год назад, сегодня подешевела и стоит, не больше, не меньше, ровно один кирпич.
Деньги, как подержанные автомобили, с каждым годом становятся все дешевле и дешевле (коллекционные автомобили не в счет: мы же не говорим о нумизматической ценности дензнаков). Но вернемся к нашим баранам (вернее кирпичам, хотя если бы автор был способен нарисовать барашка, он, уж поверьте, почти наверняка, заменил бы бездушные куски безжизненного камня на этих милых травоядных). Итак, цены в нашем примере выросли в два раза, но каков же уровень инфляции?
Он определяется тем, насколько подешевела купюра в вашем кошельке за этот год, а подешевела она вдвое или на половину, т.е. ровно на 50%. Это и есть инфляция, бессовестно обесценевшая заработанную кровью и потом сторублёвую бумажку.
Итак, при росте цен на 100%, инфляция составляет - 50%. А при росте цен в три раза - 66,7% (т.е. от денег осталась только треть, а на две трети или 66,7% они обесценились, пропали).
При росте цен в 20 раз - 95%, а вовсе не 2000%, как принято, выпучив глаза, писать в газетах, язвитльная насмешка над которыми, послужила, кстати говоря, основным мотивом написания данного незатейливого текста. Но Росстат - не газетчики, они-то знают, как считать, и считают они по нехитрой формуле, вывести которую без оглядки на умные слова способен любой ученик пятого класса, освоевший программу на твердую тройку, но не способен усвоить иногда даже и самый усидчивый студент старшего курса, запуганный натиском иностранноых слов:
или , где
0 - показатель на начало периода,
t - показатель на конец периода,
C - цена товара или набора товаров,
Q - количество товаров, которые можно приобрести на единицу денег (покупательная спсобность).
Но различия в понимании и представлении инфляции - это лишь полбеды. Дело в том, что цены (будь они не ладны) имеют нехорошую привычку расти не только в связи с обесцениванием денежных знаков, но и благодаря другим неприятным обстоятельствам. Дело все в том, что мы покупаем не гипотетические желтые кирпичи одинаково ценные во все времена, а конкретные товары: бензин, сыр, одежду, хлеб, а их цены зависят, помимо всего прочего, также и от того, как обстоят дела на Ближнем Востоке, не задумало ли китайское правительство приучить своих граждан к молоку, не увеличились ли ввозные пошлины на текстиль, не побило ли градом урожай зерновых.
Таким образом, при инфляции (обесценивании денег) на 10% рост цен (по причинам отличным от инфляции) может составлять и 15 и 20 и 30%, а влияет она на цены примерно так же, как ведро с краской в руках у маляра влияет на скорость его падения с лестницы: с ведром-то оно конечно быстрее, но и без ведра он вряд ли зависнет в воздухе.
Так что для обывателя показатель инфляции не говорит ровным счетом ни о чем: понятно, что низкая инфляция скорее хорошо, чем плохо, а высокая скорее - наоборот, но обсуждать ее проценты с друзьями за пивом все равно, что делиться своими соображениями о превышении содержания кальция в быстрорастворимой лапше на полпроцента от нормы.
А тот показатель, о котором на самом деле говорят бабушки на скамейках, покачивая головой над чеком из магазина эконом-класса, в котором они покупают эту самую лапшу, называется индексом цен. О нем официальная пропаганда предпочитает помалкивать.
Вместо эпиграфа:
Встречаются однокашники, рассказывают друг другу о своей жизни:
- Ну, как ты-то?
- Работаю в НИИ, оклад, халтурка... Кручусь потихоньку, выкручиваюсь. А сам-то как?
- Да вот бизнес у меня небольшой. Покупаю по десять, продаю по двадцать, на эти два процента и живу.
Многие полагают, что инфляция - это синоним роста цен, что, когда телевизор объявляет об инфляции в 10%, это означает, что цены выросли на одну десятую, и десятирублевый батон станет стоить 11.
Это не так. И вовсе не потому, что телевизор вам врёт, а потому, что за словом «инфляция» стоит не цена на колбасу и сыр, а цена на деньги в вашем кошельке. Если цены могут вырасти и в два, три или в десять раз (на 100%, 200%, 900% соответственно), то инфляция не может быть выше ста процентов, да и стопроцентной, строго говоря, она тоже быть не может.
И вот почему.
Представьте, что вы держите в руках сторублёвую купюру (пощупайте ее, почувствуйте хруст, ощутите запах краски), а рядом с вами стоит торговец желтыми кирпичами (самыми обычными желтыми кирпичами, такими же как и миллионы других ничем не примечательных желтых кирпичей), готовый отдать за вашу сотку аж две единицы (так для красного словца говорят журналисты, когда синонима подобрать не могут, а в очередной раз произносить одно и то же слово уже не в силах, и военные, когда не желают взболтнуть лишнего) своего товара.
Пытливый ум читателя уже сообразил, произведя нехитрые математические подсчеты, коим был обычен в начальной школе, что цена одного желтого кирпича - 50 рублей, и ни копейки больше (сегодня мы будем придерживаться традиционной математики, предполагающей деление ста на два без остатка).
Но, задумавшись о судьбах человечества, счастливый обладатель сторублевки проходит мимо служителя Гермеса и возвращается к нему, так и не поняв смысла бытия, лишь год спустя. За год товар подорожал, и теперь за него просят (о, наигнуснейший из менял) 100 рублей.
Та самая купюра, которая обеспечила бы вам покупку двух кирпичей всего год назад, сегодня подешевела и стоит, не больше, не меньше, ровно один кирпич.
Деньги, как подержанные автомобили, с каждым годом становятся все дешевле и дешевле (коллекционные автомобили не в счет: мы же не говорим о нумизматической ценности дензнаков). Но вернемся к нашим баранам (вернее кирпичам, хотя если бы автор был способен нарисовать барашка, он, уж поверьте, почти наверняка, заменил бы бездушные куски безжизненного камня на этих милых травоядных). Итак, цены в нашем примере выросли в два раза, но каков же уровень инфляции?
Он определяется тем, насколько подешевела купюра в вашем кошельке за этот год, а подешевела она вдвое или на половину, т.е. ровно на 50%. Это и есть инфляция, бессовестно обесценевшая заработанную кровью и потом сторублёвую бумажку.
Итак, при росте цен на 100%, инфляция составляет - 50%. А при росте цен в три раза - 66,7% (т.е. от денег осталась только треть, а на две трети или 66,7% они обесценились, пропали).
При росте цен в 20 раз - 95%, а вовсе не 2000%, как принято, выпучив глаза, писать в газетах, язвитльная насмешка над которыми, послужила, кстати говоря, основным мотивом написания данного незатейливого текста. Но Росстат - не газетчики, они-то знают, как считать, и считают они по нехитрой формуле, вывести которую без оглядки на умные слова способен любой ученик пятого класса, освоевший программу на твердую тройку, но не способен усвоить иногда даже и самый усидчивый студент старшего курса, запуганный натиском иностранноых слов:
или , где
0 - показатель на начало периода,
t - показатель на конец периода,
C - цена товара или набора товаров,
Q - количество товаров, которые можно приобрести на единицу денег (покупательная спсобность).
Но различия в понимании и представлении инфляции - это лишь полбеды. Дело в том, что цены (будь они не ладны) имеют нехорошую привычку расти не только в связи с обесцениванием денежных знаков, но и благодаря другим неприятным обстоятельствам. Дело все в том, что мы покупаем не гипотетические желтые кирпичи одинаково ценные во все времена, а конкретные товары: бензин, сыр, одежду, хлеб, а их цены зависят, помимо всего прочего, также и от того, как обстоят дела на Ближнем Востоке, не задумало ли китайское правительство приучить своих граждан к молоку, не увеличились ли ввозные пошлины на текстиль, не побило ли градом урожай зерновых.
Таким образом, при инфляции (обесценивании денег) на 10% рост цен (по причинам отличным от инфляции) может составлять и 15 и 20 и 30%, а влияет она на цены примерно так же, как ведро с краской в руках у маляра влияет на скорость его падения с лестницы: с ведром-то оно конечно быстрее, но и без ведра он вряд ли зависнет в воздухе.
Так что для обывателя показатель инфляции не говорит ровным счетом ни о чем: понятно, что низкая инфляция скорее хорошо, чем плохо, а высокая скорее - наоборот, но обсуждать ее проценты с друзьями за пивом все равно, что делиться своими соображениями о превышении содержания кальция в быстрорастворимой лапше на полпроцента от нормы.
А тот показатель, о котором на самом деле говорят бабушки на скамейках, покачивая головой над чеком из магазина эконом-класса, в котором они покупают эту самую лапшу, называется индексом цен. О нем официальная пропаганда предпочитает помалкивать.