Русский клуб: неолиберальная концепция человека - ложь
Представляется весьма вероятным, что господствующие социальные группы мировой капиталистической системы сознательно пытаются загнать человечество в рамки животного существования, отобрав у него идеалы, ампутировав все человеческое, с целью и обращаться с ним в конечном итоге, после того, как это состояние будет достигнуто, как с животными.
Отсюда вытекает проблематика заседания: кем является человек?
Выделим первый вариант - условно говоря, человек Гальтона. Это высокоразвитое животное, мотивации которого обусловлены инстинктами, находящегося под властью дикой природы и подчиняющегося всем ее законам. И именно поэтому над ним властвуют правила биологического естественного отбора, и к нему применимы все методы искусственного регулирования численности и селекции.
Собственно говоря, конечным развитием этой идеи и является социал-дарвинизм, идея конкуренции рас и евгеника, т. е. селекция внутри общества.
(Здесь уместно вспомнить второе собрание клуба, посвященное современному российскому либеральному фашизму, его истокам и историческим аналогам).
Второй вариант - человек Сократа. Сократ - первый из философов, кто поставил человека в центр размышлений и именно в нем искал ответы на вопросы. С этой целью он обращался к некоему неживотному, божественному началу внутри человека, названному им «даймонионом». Если мы принимаем эту концепцию, нам необходимо осмыслить рационально (хотя бы предположительно), что полагал Сократ под этим божественным.
Это и предстоит выяснить.
Необходимо отметить, что вопреки часто звучащему мнению, с началом философских размышлений, а скорее всего и ранее, люди осознавали себя как существа, хоть и неразрывно связанные с природой, но отличающееся от животных. Кроме того, известно понимание нематериальной, богоподобной личности человека (души), присущее дохристианским, доисламским верованиям, а позднее - и великим мировым религиям.
Нет оснований считать типичным для мировой истории высказанное в «Левиафане» Томасом Гоббсом видение человека как конкурирующего хищника, а общества - как "войны всех против всех", при том, что задача государства - лишь установить рамки этой войны, необходимой как источник прогресса.
Такое патологическое, не характерное для истории понимание развития - феномен общественной формации, образовавшейся в Новое время как следствие установившихся особого рода производственных отношений и влияния протестантской этики.
История этого Нового мира также дает примеры неприятия идеи животной природы людей и вытекающей из этого нормы жизни. Вот что писал об этом психолог и представитель франкфуртской школы философии Эрих Фромм в своей книге «Ради любви к жизни»:
«Общепринятая точка зрения не только среди обывателей, но и среди ученых: Люди - это машины, которые функционируют в соответствии с определенными физиологическими требованиями. Физиологические и биологические потребности должны быть удовлетворены. Если эти потребности удовлетворены - все отлично. Единственной проблемой этой точки зрения является ее ошибочность. Может случиться так, что все физиологические и биологические потребности человека удовлетворены, но он все еще не удовлетворен. Наоборот, он может быть психически очень больным, даже если ему кажется, что у него есть все, что необходимо».
(http://lib100.com/book/radi_ljubvi_k_zhizni/%d4%f0%ee%ec%ec_%d0%e0%e4%e8%20%eb%fe%e1%e2%e8%20%ea%20%e6%e8%e7%ed%e8/2.htm#733 )
Однако аргументы великого психолога отвергаются вульгарными дарвинистами как некая психологическая лирика, не имеющая отношения к естественным наукам. Наша задача - дать им ответ на их языке.
Для этого введем некоторые определения.
Низшие смыслы - такие смыслы, источником которых являются инстинкты. Инстинкты, в свою очередь являются причиной некоторого (в данном случае физиологического) напряжения. Потребность снять это напряжение и есть изначальная мотивация деятельности. Например, голод - безусловно, физиологическое напряжение, и чтобы его устранить, необходимо добыть еду и съесть ее, и это и является мотивацией.
Высшие смыслы - любые иные источники напряжения, т. е. не обусловленные инстинктами. Наша задача состоит в том, чтобы их обнаружить.
Хочется обратить внимание на то, что сами по себе эти термины ни в коем случае не принижают качество мотивации субъекта. Львица, защищающая своего детеныша, возможно, способна пожертвовать ради него жизнью, но действует исходя из того, что мы назвали низшими смыслами. Так что это не более чем термины.
Точка зрения социал-дарвинистов хорошо понятна: высших смыслов нет.
Очевидное свойство, которое присуще человеку и явным образом отсутствует у животных - речь, язык. Его роль двояка: во-первых это средство коммуникации, т. е. с его помощью мы общаемся друг с другом. Есть и другая функция, которая представляется даже более важной, хотя она, конечно, была бы невозможна без общения. На своем родном языке мы думаем.
Именно эта последняя функция речи делает возможным существование такого феномена как понятийное мышление, т. е. мышления не связанного с мысленными образами (образное мышление), существующего только в понятиях (возможные примеры: мужество, добродетель, доблесть). Отсюда способность к понятийному анализу и рефлексии, вызывающей иные напряжения, и являющиеся мотивацией поведения.
Рефлексия - это размышления человека, направленные на рассмотрения и анализ самого себя, собственной активности (своеобразный самоанализ). Это особый источник знания (противопоставляется ощущениям), внутренний опыт. Рефлексия обычно рассматривается в связи со способностью человека к саморазвитию.
Подводя итог этим рассуждениям, скажем, что человеческий мозг в своем развитии стал настолько сложен, что сам для себя является источником напряжений, мотивирующих субъекта. В этом, собственно, и есть способность к рефлексии. В ней - источник высших смыслов.
Человек способен осознать конечность, ограниченность собственной жизни, теряющей вместе с ходом времени свое количество. Вместе с тем, жизнь является одной из главных его ценностей. Возникающая из этого потребность - конвертировать неизбежно уходящую ценность во что-либо вечное, которое и полагается как цель, смысл жизни.
Для религиозного человека это - спасение души, жизнь вечная. Религии давали для это разные возможности. Ранние верования обещали человеку иную жизнь в ином мире, но этот обещанный потусторонний мир представлялся как очень похожий на здешний, в нем есть атрибуты привычной жизни, хотя и разные для тех, кто жил достойной жизнью и тех, кто не соответствовал нормам посюстороннего бытия. Христианство принесло с собой весть о том, что главное для каждого человека - любовь, и «нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15, 13). Не случайно христианское утверждение о том, что «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав».Тот, кто приносит себя в жертву ради своего ближнего подобно Христу, соединяется с Ним как источником блага и обретает вечную жизнь.
Светский человек рассматривает возможность не раствориться в небытии, в ничто, оставаясь здесь, в близком его существу мире, преображая его, делая его совершеннее, сохраняясь в своих делах, материальных следах своей жизни.
Развитие человека, разворачивание его потенций - в его биологической природе. Отсутствие высших смыслов приводит к компенсациям, замещению их суррогатами целей и смыслов. Хорошей иллюстрацией является произведение А. С. Пушкина «Скупой рыцарь», в которой барон, один из главных действующих лиц поэмы так описывает свою страсть к сокровищам, накоплению которых он и посвятил свою жизнь:
"Я царствую!.. Какой волшебный блеск!
Послушна мне, сильна моя держава;
В ней счастие, в ней честь моя и слава!
Я царствую... но кто вослед за мной
Приимет власть над нею? Мой наследник!
...
С толпой ласкателей, придворных жадных.
Украв ключи у трупа моего,
Он сундуки со смехом отопрет.
...
Он расточит... А по какому праву?
Мне разве даром это все досталось,
Или шутя, как игроку, который
Гремит костьми да груды загребает?
Кто знает, сколько горьких воздержаний,
Обузданных страстей, тяжелых дум,
Дневных забот, ночей бессонных мне
Все это стоило?
...
Нет, выстрадай сперва себе богатство,
А там посмотрим, станет ли несчастный
То расточать, что кровью приобрел.
О, если б мог от взоров недостойных
Я скрыть подвал! о, если б из могилы
Прийти я мог, сторожевою тенью
Сидеть на сундуке и от живых
Сокровища мои хранить, как ныне!.."
Когда для достижения своего богатства было выстрадано «столько горьких воздержаний, обузданный страстей, тяжелых дум, дневных забот, ночей бессонных», невыносима сама мысль о том, что это будет растрачено впустую, «расточено, что кровью приобрел», выброшено то, во что превращена была вся жизнь. Напротив, есть желание «сидеть на сундуке и от живых сокровища мои хранить» и таким образом сохранить свою жизнь в вечности.
Противопоставляя суррогату жизни скупого рыцаря пример обретения высших смыслов, вспомним одно из наиболее страстных в своем героическом содержании произведений советской литературы «Как закалялась сталь» Николая Островского:
«Самое дорогое у человека - это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-нибудь трагическая случайность могут прервать ее».
В этом, собственно, вся суть обсуждения. Перед нами один из наиболее ярких примеров стремления нерелигиозного человека к обретению вечности. Чтобы это произошло, необходимо всего себя отдать великому делу, воплотиться в исторических свершениях, которые навсегда войдут в историю. Конечно, Островский не практиковался в философской рефлексии. Он понял самую суть того, что мы пытаемся осознать рационально, через эмоциональный накал своей жизни,
И такой образ мыслей действительно стал основанием для социальной трансформации, фундаментально изменившей не только Россию, но и весь мир. Известный литературный критик Лев Аннинский в своей работе «Обрученные с идеей», посвященной книге Островского, писал:
«„Как закалялась сталь” - ключевая книга советских лет нашей истории, в ней - разгадка того, что произошло с нами и Россией, - как бы ни относиться к автору, да и ко всему, что произошло.
Островский интересен именно как человек, своею судьбой преподавший нам не столько эмпирический, сколько духовный урок. „Красное житие”, - сказал бы я, если бы хотел объяснить его явление людям верующим. Есть вещи, равно значимые и для верующих, и для почитающих себя атеистами, то есть для перевернувших веру. Перед нами тот самый случай. Жизнь Островского - это демонстрация того, как выстраивается целый мир. Не миф, а мир, подчеркиваю!
Мир этот выстраивается па определенном духовном принципе (хотя и без бога) и торжествует „на шестой части суши” достаточно долго в качестве почти осуществившегося царства справедливости и безусловно осуществившегося для его строителей счастья. Этого достаточно, чтобы, во всяком случае, не пренебречь „строительным материалом” („гвозди бы делать из этих людей”), благодаря которому все это строение стало реальностью».
Трудно не согласиться с Львом Анненским, в том что именно мораль Павла Корчагина стала идеалом для советского человека, освободившего в итоге Великой Отечественной войны народы земли от рабства, принесенного адептами идеи эксплуатации человека человеком (или, точнее, нацистским античеловеком). А тот новый мир, который был построен советскими людьми взамен ветхого мира «войны всех против всех», был наполнен совершенно новыми возможностями, позволяющими раскрыть природный потенциал всех и каждого, без чего человек не может быть счастлив, а общество - продолжить свое развитие. Пример советских достижений, советского прорыва из отсталости и слаборазвитости в эпоху лидерства и передовых рубежей прогресса неотменяемо свидетельствует о проявлении глубоко присущей человеку мотивации к общественному творчеству, стремлении к построению и освоению нового. Вспомним советские песни: «мы рождены, чтоб сказку сделать былью…», «мы сыны батрацкие, мы за новый мир…», «…мы наш, мы новый мир построим…», «мы - кузнецы и дух наш молод…».
Исторический опыт показывает, что именно раскрытие внутреннего потенциала человека, а значит - и общества и есть путь обретения ими возможностей для продолжения своего существования. Тот путь развития, который в новых условиях сделает ставку на разворачивание потенциала всех и каждого - станет передовым в ХХI-м столетии. А нам осталось лишь вернуться к нему сейчас, спустя 20 с лишним лет.
Отсюда вытекает проблематика заседания: кем является человек?
Выделим первый вариант - условно говоря, человек Гальтона. Это высокоразвитое животное, мотивации которого обусловлены инстинктами, находящегося под властью дикой природы и подчиняющегося всем ее законам. И именно поэтому над ним властвуют правила биологического естественного отбора, и к нему применимы все методы искусственного регулирования численности и селекции.
Собственно говоря, конечным развитием этой идеи и является социал-дарвинизм, идея конкуренции рас и евгеника, т. е. селекция внутри общества.
(Здесь уместно вспомнить второе собрание клуба, посвященное современному российскому либеральному фашизму, его истокам и историческим аналогам).
Второй вариант - человек Сократа. Сократ - первый из философов, кто поставил человека в центр размышлений и именно в нем искал ответы на вопросы. С этой целью он обращался к некоему неживотному, божественному началу внутри человека, названному им «даймонионом». Если мы принимаем эту концепцию, нам необходимо осмыслить рационально (хотя бы предположительно), что полагал Сократ под этим божественным.
Это и предстоит выяснить.
Необходимо отметить, что вопреки часто звучащему мнению, с началом философских размышлений, а скорее всего и ранее, люди осознавали себя как существа, хоть и неразрывно связанные с природой, но отличающееся от животных. Кроме того, известно понимание нематериальной, богоподобной личности человека (души), присущее дохристианским, доисламским верованиям, а позднее - и великим мировым религиям.
Нет оснований считать типичным для мировой истории высказанное в «Левиафане» Томасом Гоббсом видение человека как конкурирующего хищника, а общества - как "войны всех против всех", при том, что задача государства - лишь установить рамки этой войны, необходимой как источник прогресса.
Такое патологическое, не характерное для истории понимание развития - феномен общественной формации, образовавшейся в Новое время как следствие установившихся особого рода производственных отношений и влияния протестантской этики.
История этого Нового мира также дает примеры неприятия идеи животной природы людей и вытекающей из этого нормы жизни. Вот что писал об этом психолог и представитель франкфуртской школы философии Эрих Фромм в своей книге «Ради любви к жизни»:
«Общепринятая точка зрения не только среди обывателей, но и среди ученых: Люди - это машины, которые функционируют в соответствии с определенными физиологическими требованиями. Физиологические и биологические потребности должны быть удовлетворены. Если эти потребности удовлетворены - все отлично. Единственной проблемой этой точки зрения является ее ошибочность. Может случиться так, что все физиологические и биологические потребности человека удовлетворены, но он все еще не удовлетворен. Наоборот, он может быть психически очень больным, даже если ему кажется, что у него есть все, что необходимо».
(http://lib100.com/book/radi_ljubvi_k_zhizni/%d4%f0%ee%ec%ec_%d0%e0%e4%e8%20%eb%fe%e1%e2%e8%20%ea%20%e6%e8%e7%ed%e8/2.htm#733 )
Однако аргументы великого психолога отвергаются вульгарными дарвинистами как некая психологическая лирика, не имеющая отношения к естественным наукам. Наша задача - дать им ответ на их языке.
Для этого введем некоторые определения.
Низшие смыслы - такие смыслы, источником которых являются инстинкты. Инстинкты, в свою очередь являются причиной некоторого (в данном случае физиологического) напряжения. Потребность снять это напряжение и есть изначальная мотивация деятельности. Например, голод - безусловно, физиологическое напряжение, и чтобы его устранить, необходимо добыть еду и съесть ее, и это и является мотивацией.
Высшие смыслы - любые иные источники напряжения, т. е. не обусловленные инстинктами. Наша задача состоит в том, чтобы их обнаружить.
Хочется обратить внимание на то, что сами по себе эти термины ни в коем случае не принижают качество мотивации субъекта. Львица, защищающая своего детеныша, возможно, способна пожертвовать ради него жизнью, но действует исходя из того, что мы назвали низшими смыслами. Так что это не более чем термины.
Точка зрения социал-дарвинистов хорошо понятна: высших смыслов нет.
Очевидное свойство, которое присуще человеку и явным образом отсутствует у животных - речь, язык. Его роль двояка: во-первых это средство коммуникации, т. е. с его помощью мы общаемся друг с другом. Есть и другая функция, которая представляется даже более важной, хотя она, конечно, была бы невозможна без общения. На своем родном языке мы думаем.
Именно эта последняя функция речи делает возможным существование такого феномена как понятийное мышление, т. е. мышления не связанного с мысленными образами (образное мышление), существующего только в понятиях (возможные примеры: мужество, добродетель, доблесть). Отсюда способность к понятийному анализу и рефлексии, вызывающей иные напряжения, и являющиеся мотивацией поведения.
Рефлексия - это размышления человека, направленные на рассмотрения и анализ самого себя, собственной активности (своеобразный самоанализ). Это особый источник знания (противопоставляется ощущениям), внутренний опыт. Рефлексия обычно рассматривается в связи со способностью человека к саморазвитию.
Подводя итог этим рассуждениям, скажем, что человеческий мозг в своем развитии стал настолько сложен, что сам для себя является источником напряжений, мотивирующих субъекта. В этом, собственно, и есть способность к рефлексии. В ней - источник высших смыслов.
Человек способен осознать конечность, ограниченность собственной жизни, теряющей вместе с ходом времени свое количество. Вместе с тем, жизнь является одной из главных его ценностей. Возникающая из этого потребность - конвертировать неизбежно уходящую ценность во что-либо вечное, которое и полагается как цель, смысл жизни.
Для религиозного человека это - спасение души, жизнь вечная. Религии давали для это разные возможности. Ранние верования обещали человеку иную жизнь в ином мире, но этот обещанный потусторонний мир представлялся как очень похожий на здешний, в нем есть атрибуты привычной жизни, хотя и разные для тех, кто жил достойной жизнью и тех, кто не соответствовал нормам посюстороннего бытия. Христианство принесло с собой весть о том, что главное для каждого человека - любовь, и «нет больше той любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15, 13). Не случайно христианское утверждение о том, что «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав».Тот, кто приносит себя в жертву ради своего ближнего подобно Христу, соединяется с Ним как источником блага и обретает вечную жизнь.
Светский человек рассматривает возможность не раствориться в небытии, в ничто, оставаясь здесь, в близком его существу мире, преображая его, делая его совершеннее, сохраняясь в своих делах, материальных следах своей жизни.
Развитие человека, разворачивание его потенций - в его биологической природе. Отсутствие высших смыслов приводит к компенсациям, замещению их суррогатами целей и смыслов. Хорошей иллюстрацией является произведение А. С. Пушкина «Скупой рыцарь», в которой барон, один из главных действующих лиц поэмы так описывает свою страсть к сокровищам, накоплению которых он и посвятил свою жизнь:
"Я царствую!.. Какой волшебный блеск!
Послушна мне, сильна моя держава;
В ней счастие, в ней честь моя и слава!
Я царствую... но кто вослед за мной
Приимет власть над нею? Мой наследник!
...
С толпой ласкателей, придворных жадных.
Украв ключи у трупа моего,
Он сундуки со смехом отопрет.
...
Он расточит... А по какому праву?
Мне разве даром это все досталось,
Или шутя, как игроку, который
Гремит костьми да груды загребает?
Кто знает, сколько горьких воздержаний,
Обузданных страстей, тяжелых дум,
Дневных забот, ночей бессонных мне
Все это стоило?
...
Нет, выстрадай сперва себе богатство,
А там посмотрим, станет ли несчастный
То расточать, что кровью приобрел.
О, если б мог от взоров недостойных
Я скрыть подвал! о, если б из могилы
Прийти я мог, сторожевою тенью
Сидеть на сундуке и от живых
Сокровища мои хранить, как ныне!.."
Когда для достижения своего богатства было выстрадано «столько горьких воздержаний, обузданный страстей, тяжелых дум, дневных забот, ночей бессонных», невыносима сама мысль о том, что это будет растрачено впустую, «расточено, что кровью приобрел», выброшено то, во что превращена была вся жизнь. Напротив, есть желание «сидеть на сундуке и от живых сокровища мои хранить» и таким образом сохранить свою жизнь в вечности.
Противопоставляя суррогату жизни скупого рыцаря пример обретения высших смыслов, вспомним одно из наиболее страстных в своем героическом содержании произведений советской литературы «Как закалялась сталь» Николая Островского:
«Самое дорогое у человека - это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-нибудь трагическая случайность могут прервать ее».
В этом, собственно, вся суть обсуждения. Перед нами один из наиболее ярких примеров стремления нерелигиозного человека к обретению вечности. Чтобы это произошло, необходимо всего себя отдать великому делу, воплотиться в исторических свершениях, которые навсегда войдут в историю. Конечно, Островский не практиковался в философской рефлексии. Он понял самую суть того, что мы пытаемся осознать рационально, через эмоциональный накал своей жизни,
И такой образ мыслей действительно стал основанием для социальной трансформации, фундаментально изменившей не только Россию, но и весь мир. Известный литературный критик Лев Аннинский в своей работе «Обрученные с идеей», посвященной книге Островского, писал:
«„Как закалялась сталь” - ключевая книга советских лет нашей истории, в ней - разгадка того, что произошло с нами и Россией, - как бы ни относиться к автору, да и ко всему, что произошло.
Островский интересен именно как человек, своею судьбой преподавший нам не столько эмпирический, сколько духовный урок. „Красное житие”, - сказал бы я, если бы хотел объяснить его явление людям верующим. Есть вещи, равно значимые и для верующих, и для почитающих себя атеистами, то есть для перевернувших веру. Перед нами тот самый случай. Жизнь Островского - это демонстрация того, как выстраивается целый мир. Не миф, а мир, подчеркиваю!
Мир этот выстраивается па определенном духовном принципе (хотя и без бога) и торжествует „на шестой части суши” достаточно долго в качестве почти осуществившегося царства справедливости и безусловно осуществившегося для его строителей счастья. Этого достаточно, чтобы, во всяком случае, не пренебречь „строительным материалом” („гвозди бы делать из этих людей”), благодаря которому все это строение стало реальностью».
Трудно не согласиться с Львом Анненским, в том что именно мораль Павла Корчагина стала идеалом для советского человека, освободившего в итоге Великой Отечественной войны народы земли от рабства, принесенного адептами идеи эксплуатации человека человеком (или, точнее, нацистским античеловеком). А тот новый мир, который был построен советскими людьми взамен ветхого мира «войны всех против всех», был наполнен совершенно новыми возможностями, позволяющими раскрыть природный потенциал всех и каждого, без чего человек не может быть счастлив, а общество - продолжить свое развитие. Пример советских достижений, советского прорыва из отсталости и слаборазвитости в эпоху лидерства и передовых рубежей прогресса неотменяемо свидетельствует о проявлении глубоко присущей человеку мотивации к общественному творчеству, стремлении к построению и освоению нового. Вспомним советские песни: «мы рождены, чтоб сказку сделать былью…», «мы сыны батрацкие, мы за новый мир…», «…мы наш, мы новый мир построим…», «мы - кузнецы и дух наш молод…».
Исторический опыт показывает, что именно раскрытие внутреннего потенциала человека, а значит - и общества и есть путь обретения ими возможностей для продолжения своего существования. Тот путь развития, который в новых условиях сделает ставку на разворачивание потенциала всех и каждого - станет передовым в ХХI-м столетии. А нам осталось лишь вернуться к нему сейчас, спустя 20 с лишним лет.