Сны
Нет под моими ногами ни мягкого ворса ковра, ни холодной поверхности пола. Я бы, может, и хотела скрипнуть половицей, задеть неуклюже подлокотник кресла, но здесь, где спящие бродят по темным коридорам своего сознания, есть только серое пространство, тесно окруженное тяжелым молчанием стен, и больше ничего, больше ничего и не увидишь. Следи за тем, чтобы не оступиться, следи внимательно, ведь за плотно сжатыми веками - пропасть, из которой, как известно, никто не выбирался.
Я умею видеть сны открытыми глазами.
К черту фантомы дней и иллюзии, которые они порождают, к черту связные мысли, которые не приводят к развязке, четкие контуры сказанных слов, которые так легко стирает ластик памяти. Я, ты, он и она, все мы думали что удержимся, но очередной раз падали в пустоту, а небо, по настоящему молочное, или серо-черное, сыпало снегом в окна, и на дороги, и в душу, которой было не привычно замерзать среди весны.
Казалось бы - так просто взять трубку и набрать номер, покричать, разбить тарелку об пол, или чего пуще - перевернуть всю полку с посудой, чтобы накормить ревущего зверя истерики, накормить раз и навсегда, усыпить.
Но они повсюду - указательные пальцы, прижатые к дрожащим губам, глаза, смотрящие с укором, их тысячи, миллионы, и они просят ступать тише, тише, и вот уже они кружатся в вальсе калейдоскопа в твоих глазах, собираются в мозаики, сбиваются в стаи, жужжат роем в ушах, сбивают столку, тише, тише, спят, здесь спят, послушай…
Послушай их ровное дыхание, насладись тем, как ветер перебирает пальцами прозрачную тюль, узри, рассмотри узоры тел, почувствуй расслабленность, убедись, как им всем похуй на тебя. Милые сны, розовые оборочки, кисельные берега.
Дни катятся по пыльному полу шариками разорванных бус, постукивая об поверхность, озорно, да так, что не соберешь.
Я бы тоже хотела стать осязаемой, и быть невидимой только во сне.
Я не против высохших слез и дурацкой, безмятежной улыбки, вопреки всему.
За завтраком, с упоением листая сонник, предсказать будущее, отыскав на нужной странице слово «*:?%»
Застелить одеялом желания, мечты и ощущения, укутать мысли, оставив их на мягкой перине постели.
Я бы тоже хотела видеть демонов только через сиреневую дымку сна.
Но спать ведь совсем совсем не хочется.
Я умею видеть сны открытыми глазами.
К черту фантомы дней и иллюзии, которые они порождают, к черту связные мысли, которые не приводят к развязке, четкие контуры сказанных слов, которые так легко стирает ластик памяти. Я, ты, он и она, все мы думали что удержимся, но очередной раз падали в пустоту, а небо, по настоящему молочное, или серо-черное, сыпало снегом в окна, и на дороги, и в душу, которой было не привычно замерзать среди весны.
Казалось бы - так просто взять трубку и набрать номер, покричать, разбить тарелку об пол, или чего пуще - перевернуть всю полку с посудой, чтобы накормить ревущего зверя истерики, накормить раз и навсегда, усыпить.
Но они повсюду - указательные пальцы, прижатые к дрожащим губам, глаза, смотрящие с укором, их тысячи, миллионы, и они просят ступать тише, тише, и вот уже они кружатся в вальсе калейдоскопа в твоих глазах, собираются в мозаики, сбиваются в стаи, жужжат роем в ушах, сбивают столку, тише, тише, спят, здесь спят, послушай…
Послушай их ровное дыхание, насладись тем, как ветер перебирает пальцами прозрачную тюль, узри, рассмотри узоры тел, почувствуй расслабленность, убедись, как им всем похуй на тебя. Милые сны, розовые оборочки, кисельные берега.
Дни катятся по пыльному полу шариками разорванных бус, постукивая об поверхность, озорно, да так, что не соберешь.
Я бы тоже хотела стать осязаемой, и быть невидимой только во сне.
Я не против высохших слез и дурацкой, безмятежной улыбки, вопреки всему.
За завтраком, с упоением листая сонник, предсказать будущее, отыскав на нужной странице слово «*:?%»
Застелить одеялом желания, мечты и ощущения, укутать мысли, оставив их на мягкой перине постели.
Я бы тоже хотела видеть демонов только через сиреневую дымку сна.
Но спать ведь совсем совсем не хочется.