Вот так.
Сидела сегодня (вчера) у знакомой, а она живёт как раз около моей первой школы. И обратный мой путь пролегал как раз по привычному маршруту "школа-дом". Я не была уже много лет рядом с моей первой школой. Я не ожидала, что всё меняется так быстро. И турники выглядят старыми, обшарпаны, и на стенах краска уже совсем другая. Да всё уже совсем другое. И здание, в котором была аптека, нифига уже не аптека, а комитет афганских ветеранов и чернобыльских ликвидаторов (кстати. на двери и стенах написаны многочисленные хуи. нашла бы автора - запилила бы нахер.). Я шла. Нарочито медленно и вспоминала. Какие-то совсем незначительные мелочи. Вроде того, как зимой бегали из школы в спортзал в футболках, шортах и кедах, в любой мороз, а потом всем классом липли к батареям. Как катались после уроков с огромной кучи снега. Прямо на заднице. Как весной и осенью выметали территорию школы. Да даже тот случай, когда я сожрала кусок каучуконосной пальмы и страдала половину учебного дня. Я помню, как выводили мою любимую учительницу, которая узнала о том, что её сыну автобус раздавил голову. Как через пару дней она орала, что ненавидит нас за то, что мы живы, а он, её мальчик, умер. Я помню.
Дальше по дороге стоит детский дом. Я общалась с ребятами оттуда. Волчата. Нечего про них больше сказать. Они - стая. Почти разумный единый организм. Если тебе удастся завоевать сердце хоть одного волчёнка, то вся стая тебя примет.
И завоевала. Помню эту смешную девочку. У неё были ореховые глаза. И светлые волосы. Все её любили, она была умная и очень добрая. И она была моей подругой. А потом её не стало. Её изнасиловали и убили. Больше с ребятами из детского дома не общалась.
Дальше - небольшая аллейка. Весной я вытаскивала червячков из лужи, а осенью набирала охапки листьев клёна и тащила домой.
А потом кусты, где два мальчика за пирожное уговаривали меня показать писю. Мне тогда было лет пять. Но уже тогда я понимала, что это нечто сокровенное, и на пироженку менять нельзя.
А вот качели. Облезлые, гнутые. Маленькие. А раньше они мне казались огромными. И один раз даже по лицу ими получила. Это было не то, что больно.. а просто... просто необычно. Я лежала на снегу и сплёвывала кровь, пока не подошли взрослые.
А вот мой подъезд. Огромные ступени. Третий этаж. Налево. Три раза позвонить...
И: "Привет, бабуль. Я дома."
Дальше по дороге стоит детский дом. Я общалась с ребятами оттуда. Волчата. Нечего про них больше сказать. Они - стая. Почти разумный единый организм. Если тебе удастся завоевать сердце хоть одного волчёнка, то вся стая тебя примет.
И завоевала. Помню эту смешную девочку. У неё были ореховые глаза. И светлые волосы. Все её любили, она была умная и очень добрая. И она была моей подругой. А потом её не стало. Её изнасиловали и убили. Больше с ребятами из детского дома не общалась.
Дальше - небольшая аллейка. Весной я вытаскивала червячков из лужи, а осенью набирала охапки листьев клёна и тащила домой.
А потом кусты, где два мальчика за пирожное уговаривали меня показать писю. Мне тогда было лет пять. Но уже тогда я понимала, что это нечто сокровенное, и на пироженку менять нельзя.
А вот качели. Облезлые, гнутые. Маленькие. А раньше они мне казались огромными. И один раз даже по лицу ими получила. Это было не то, что больно.. а просто... просто необычно. Я лежала на снегу и сплёвывала кровь, пока не подошли взрослые.
А вот мой подъезд. Огромные ступени. Третий этаж. Налево. Три раза позвонить...
И: "Привет, бабуль. Я дома."