«Об операции по репрессированию членов Польской военной организации в СССР»
17 ноября 1938 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», в котором осуждались необоснованные аресты, необъективное ведение следствия, практика строить обвинение только на признательных показаниях. Однако ответственность за все это возлагалась на пробравшихся в органы НКВД и прокуратуры «врагов народа» и шпионов иностранных разведок, которые «сознательно извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы… создавали с провокационной целью “дела” против невинных людей». Одновременно постановление накладывало запрет на производство массовых операций по выселению граждан, восстанавливался прокурорский надзор за следствием и дознанием4.
Через восемь дней, 25 ноября 1938 г., с поста наркома внутренних дел был снят Н.И. Ежов. На его место пришел Л.П. Берия. Заботясь о своей карьере и личной безопасности, прокурор СССР А.Я. Вышинский организовал серию проверок соблюдения законности в местах лишения свободы. Уже 27 декабря 1938 г. он направил в адрес И.В. Сталина и В.М. Молотова письмо № 430л-сс, в котором говорилось о серьезных преступлениях, совершенных сотрудниками УНКВД Вологодской области. Дополнительная проверка дала основание Вышинскому направить 1 февраля 1939 г . в адрес высокопоставленных лиц еще одно письмо с грифом «совершенно секретно». В этом послании приводились факты вопиющего беззакония, которые творились в исправительно-трудовой колонии № 14. Так, начальник Белозерского оперативного сектора УНКВД лейтенант госбезопасности И.Т. Власов имел задание по выявлению среди заключенных лиц, занимающихся контрреволюционной деятельностью. Не отягощая себя рутинной работой, Власов встал на путь подлогов и фабрикации фиктивных дел. В колонию Власов и его подчиненные сержант госбезопасности Е.А. Воробьев и старший лейтенант чекист запаса И.А. Емин прибыли под видом медицинской комиссии. Отобрали 100 за-ключенных и составили подложные протоколы допросов, содержащие признания ничего не подозревающих людей в совершении тягчайших государственных преступлений. Затем обвиняемым предложили своей подписью удостоверить якобы подготовленные комиссией «свидетельства о болезни» (на самом деле они расписывались на бланке протокола допроса). Сфабрикованные дела были переданы на рассмотрение «тройки» УНКВД по Вологодской области, которая приняла решение о расстреле всех 100 чел.1
Далее в сообщении Вышинского говорилось о том, что начальник Белозерского районного отдела НКВД сержант госбезопасности С.П. Портнаго и его сотрудники «во время допросов доходили до изуверства», пускали в ход «всевозможные пытки». В процессе таких «допросов» четверо заключенных были просто-напросто убиты. Начальники 3-го и 4-го отделов УНКВД по Вологодской области старшие лейтенанты госбезопасности Лебедев и Проскуряков, выполняя приказ НКВД СССР № 00485 от 11 августа 1937 г. «Об операции по репрессированию членов Польской военной организации в СССР», не мудрствовали лукаво. Они арестовали граждан, имевших нерусские фамилии, оперативно сфабриковали дела и передали их на рассмотрение тройки УНКВД по Вологодской области. Действия самой этой «тройки», несомненно, посвященной в то, как добывались массовые признания обвиняемых, Вышинский назвал преступными.
Затем прокурор СССР информировал руководителей партии и государства о необходимости ареста названных лиц и ряда других сотрудников НКВД. Главных нарушителей законности, таких как Власов, он предлагал расстрелять, остальных - приговорить к длительным срокам лишения свободы. Наконец, Вышинский информировал Сталина и Молотова о том, что за участие в антисоветском заговоре взяты под стражу начальник Вологодского УНКВД С.Г. Жупахин и областной прокурор М.С. Дрожжин1. В мае 1940 г. И.Т. Власов, И.А. Емин, Е.А. Воробьев, С.П. Портнаго и В.Д. Овчинников предстали перед судом Военного трибунала. Первые трое были приговорены к расстрелу, двое других - соответственно к 10 и 5 годам лишения свободы.