Размышлизмы. Так всё-таки почему в Германии относятся с опаской к Генриху Гейне?
В письме к своему другу Сёте он говорит:
"Всё немецкое мне противно, а ты, к сожалению, немец. Всё немецкое действует на меня как рвотное. Моим ушам отвратителен немецкий язык. Мои стихи противны мне, потому что они написаны по-немецки. Даже писание этого письма мне тяжело, ибо написание немецких букв болезненно действует на мои нервы."
Гейне крестился (как он говорит, "чтобы получить входной билет в европейскую культуру"), и это сделало его положение ещё более двусмысленным. Он писал своему другу Мозеру: "Уверяю тебя, если бы закон не преследовал кражу серебряных ложек, я бы не крестился". В дневнике он записал стихи: "И ты приполз к кресту, который ты презирал, который ещё несколько недель назад надеялся втоптать в грязь".
Историк Трейчке приводит слова Гейне:
"Есть такие разновидности идей-насекомых, которые долго смердят, если их раздавить. Таково христианство. Этот духовный клоп был раздавлен 1800 лет назад (распятие Xpиcта), а до сих пор отравляет нам, бедным евреям, воздух."
Из книги "Трехтысячелетняя загадка" Игоря Шафаревича
"Всё немецкое мне противно, а ты, к сожалению, немец. Всё немецкое действует на меня как рвотное. Моим ушам отвратителен немецкий язык. Мои стихи противны мне, потому что они написаны по-немецки. Даже писание этого письма мне тяжело, ибо написание немецких букв болезненно действует на мои нервы."
Гейне крестился (как он говорит, "чтобы получить входной билет в европейскую культуру"), и это сделало его положение ещё более двусмысленным. Он писал своему другу Мозеру: "Уверяю тебя, если бы закон не преследовал кражу серебряных ложек, я бы не крестился". В дневнике он записал стихи: "И ты приполз к кресту, который ты презирал, который ещё несколько недель назад надеялся втоптать в грязь".
Историк Трейчке приводит слова Гейне:
"Есть такие разновидности идей-насекомых, которые долго смердят, если их раздавить. Таково христианство. Этот духовный клоп был раздавлен 1800 лет назад (распятие Xpиcта), а до сих пор отравляет нам, бедным евреям, воздух."
Из книги "Трехтысячелетняя загадка" Игоря Шафаревича