МОНАРХИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ БАРОНА УНГЕРНА (29)
Логотип Азиатской конной дивизии: Двуглавый Орел Российской Империи и Соёмбо (с луной, солнцем и тройным языком пламени) - древний символ монгольского народа, ставший гербом Монголии после объявления в 1911 г. независимости.
В качестве иллюстраций использованы фотографии из книг востоковеда С.Л. Кузьмина.
К СТОЛЕТИЮ УБИЙСТВА БАРОНА УНГЕРНА
Наследие: Монголия (окончание)
«Не пройдет и десяти лет, - пишет в своей книге о бароне Унгерне исследователь Андрей Валентинович Жуков, - как Монголия окажется в состоянии глубокого кризиса - политического, экономического, социального. Восстания… Тысячи погибших… Огромный материальный ущерб - поголовье скота сократилось на треть. […]
Репрессии начинались под прямым давлением тогдашних советских руководителей и Коминтерна, в них принимали активное участие советские инструкторы и советники. Особый акцент делался на истреблении древних монгольских родов и уничтожении национальных традиций и реликвий.
Под руководством советников из НКВД - Чопяка, Голубчика, Кичикова […] МВД Монголии, возглавляемое маршалом X. Чойбалсаном, произвело кардинальную чистку всех монгольских аристократических родов, в том числе и известных потомков рода Чингисхана.
Чойбалсан (третий справа в первом ряду) среди советских советников и инструкторов: https://humus.livejournal.com/3561734.html
Целые семьи уводились в степь, чтобы там расстрелять их и похоронить в безымянных братских могилах. Кого-то из Чингисидов отправили в ГУЛАГ в Сибири, где они работали до смерти или таинственно и безследно исчезали.
Волна гонений уничтожила целое поколение монгольских историков, лингвистов, археологов и других ученых, как-то связанных с темой Чингисхана и Монгольской Империи» (Жуков-2012. С. 221-222).
Экспроприация имущества монгольских феодалов.
Специалист по Монголии, писательница и журналистка Инесса Ивановна Ломакина (1930-2007) в своей книге «Грозные Махакалы Востока» (М. 2004. С. 364-365) подтверждала: «Вырублены поколения ученых-монголоведов, навязаны оценки исторических событий и деятелей. […] Верным цербером на страже такой истории [сознательной подтасовки фактов, фальсификаций] стояла партийная цензура», а ныне, прибавим мы, ученики и воспитанники той советской генерации «монголоведов».
Сваленные в кучу архивы Монголии.
Показательная судьба Наваанлувсангийн Гэнэнпил - последней Хатан (Княгини) Монголии из Золотого Рода Борджигинов (прямых потомков Чингизхана): https://sergey-v-fomin.livejournal.com/80444.html
Хатан Гэнэнпил (1905-1938).
После кончины Цэндийн Дондогдулам (1876-1923), супруги Богдо-Хана, с которой он прожил более 20 лет (https://ru.wikipedia.org/wiki/Цэндийн_Дондогдулам), собрали 15 женщин, чьи даты рождения считались благоприятными, и кинули жребий, который выпал на Цзенпил, которой Богдо-Хан дал имя Гэнэнпил.
После кончины в конце мая следующего года Хана овдовевшую Хатан отправили домой к родителям в нынешний аймак Хэнтий, где она вышла замуж за бывшего борца Лувсандамба, от которого она родила сына Гантумура и двух дочерей.
Новые власти, однако, не забыли о ней. В 1938 г ее схватили вместе с другими представителями монгольской интеллигенции, обвинив в государственной измене, сборе информации для Японии и подстрекательству к бунтам. Уполномоченный МВД в аймаке Хэнтий Очирпурэв подписал бумагу о ее аресте 21 сентября.
Наваанлувсангийн Гэнэнпил.
Прошедший выучку у советских инструкторов монгольский чекист добился 12 октября признательных показаний от женщины.
«После таких страшных пыток ей ничего не оставалось, кроме как признать “свою вину”. В конце всех протоколов допроса нет подписи, лишь отпечатки пальцев в лиловых чернилах.
Нет сомнения, что бывшая Белая Тара знала свою родную письменность и тибетский язык. Так что не подпись, а именно её отпечатки пальцев служат подтверждением того, что ей предъявили ложное обвинение.
Гэнэнпил держали в холодной неотапливаемой юрте, без еды и воды. После изучения документов, касающихся допроса, становится ясно, сколько мучений выдержала эта хрупкая молодая женщина. […]
В это время в столичном министерстве [внутренних дел] прошло заседание под руководством министра Х. Чойбалсана […] Это было заседание так называемой чрезвычайной полномочной комиссии. На заседании постановили, что она “предатель родины, решивший бороться против народной власти и при поддержке империалистической Японии восстановить ханскую Монголию”. Поэтому мерой наказания должен был стать расстрел»: https://www.zabvo.su/showthread.php?199-Интересное-о-Монголии/page765
Лишь в 1990 году доброе имя Хатан Гэнэнпил было восстановлено…
Последняя жена Богдо-Хана.
Дело, по которому проходила Хатан Гэнэнпил, было задумано как раз в тот период, когда полномочным представителем СССР в Монголии был Сергей Наумович Миронов (1894-1940) - один из организаторов в СССР массового террора, до сих пор (что большая редкость) не реабилитированный.
Место назначение было не случайным. Будучи перед этим начальником Управления НКВД по Западно-Сибирскому краю комиссар госбезопасности 3-го ранга (звание, соответствовавшее генерал-лейтеннату) Миронов, поощряемый Ежовым и Фриновским, сообщал 9 июня 1937 г. в Москву о том, что «японские агенты в Монголии вооружают буддистских лам с целью организации восстания в Сибири» (Ю. Слезкин «Дом Правительства. Сага о Русской революции». М. 2019. С. 680).
Вот как среди будничных чекистских дел описывает само это назначение в Монголию, приезд туда, общение с местным руководством и отбытие домой, после оказанной «братской помощи», американский историк-славист Юрий Львович Слёзкин, широко используя при этом воспоминания супруги Миронова - Агнессы Ивановны Аргиропуло (1903-1982), которые мы выделяем в тексте курсивом:
«Миронов продолжал много работать. К 9 августа они с Эйхе, при участии прокурора Баркова, приговорили 1487 человек, из них 1254 к расстрелу. К середине августа - по прошествии трех недель со дня начала операции - Миронов арестовал 13 650 человек. Ежов обратил внимание на то, что Западная Сибирь вышла на второе место в общесоюзном соревновании по темпам разгрома вражеского подполья (на первом была Московская область Реденса). 15 августа Миронов был назначен советским полпредом в Монголии.
“Что сделалось с Эйхе! Я вдруг увидела совсем не того Эйхе, который торжественно принимал нас в своем загородном дворце или даже по-семейному ласково-снисходительно в интимной атмосфере лесной дачи… Я увидела вдруг заискивающего, подобострастного человека - и это при его-то гордости! Он стал безконечно любезен, предупредителен даже со мной, внимателен. За столом сел рядом, заговорил со мной о политике, о Китае, о Чан Кайши. И когда я чистосердечно призналась, что все эти китайско-японские фамилии путаю (тем самым расписавшись в полном своем невежестве), ни тени презрения или высокомерия не пронеслось по его лицу, он тотчас переменил тему и стал спрашивать мое мнение о каком-то кинофильме, который и я видела. Он так хотел найти со мной общий язык, контакт и, надеясь, что я передам Миронову, все повторял мне, что он очень жалеет о нашем отъезде. Что мы тут так подружились, что они с Мироновым сработались…”
«Мироша» и Агнесса.
Сергей Наумович Миронов (Меер Иосифович Король) родился в Киеве в семье еврея-торговца. Там же окончил коммерческое училище (1913), продолжив учебу в коммерческом институте. Во время Великой войны служил в армии. Поручик. В 1918 г. поступил на службу в Красную армию. С 1920 г. на службе в органах ВЧК. Член Особой тройки НКВД (1937). Полномочный представитель СССР в Монголии (19.8.1937-3.5.1938), заведующий II Восточным отделом НКИД (1938-1939). Арестован по обвинению в антисоветском заговоре и шпионаже. Приговорен к ликвидации лично Сталиным. Расстрелян 22 февраля 1940 г.
Через три дня после назначения Миронов с семьей присоединился к Фриновскому, который ехал на поезде в Улан-Удэ (а оттуда в Улан-Батор на машине). Эйхе с женой пришли на вокзал попрощаться, но, по воспоминаниям Агнессы, Миронов разговаривал с Фриновским и не обратил на них внимания.
“Еще как только повеяло повышением, Мироша заметно приободрился, а тут сразу вернулись к нему былая его самоуверенность, его гордая осанка, его азартная решимость, его честолюбие. Глаза сразу стали другие - залучились огоньками успеха, словно вернулись молодость, «настоящие дела», борьба с контрреволюцией, ростовские времена.
Подолгу стояли они с Фриновским - оба бывшие пограничники - над картой, думали, планировали. Тут - Внешняя Монголия, тут - Внутренняя, тут - оккупированная японцами Маньчжурия, вот отсюда они теперь метят выйти к Байкалу, отрезать Дальний Восток… Японцы уже проявили себя тогда - после расстрела Тухачевского и других командующих они тотчас затеяли перестрелку через Амур и заняли остров Большой.
Фриновский и Мироша часами изучали карту, а я… Все страхи забыла сразу, опять стало легко дышать, весело жить. Я с увлечением постигала ‘правила поведения советских полпредов за границей’ - нам дали их для ознакомления. Как надо одеваться на приемы: фрак, манишка, запонки не из поддельного жемчуга, а из перламутра. Иностранные дипломаты - в бриллиантовых, наши, конечно, не могут, дорого это, но поддельный жемчуг - безвкусица, вульгарно, вызовет пренебрежение и смех, а перламутр - строго, скромно…”
Во время остановки в Иркутске Миронов с Фриновским зашли в местное отделение НКВД. По воспоминаниям Агнессы, Миронов вернулся подавленный. Она спросила его, в чем дело.
“И он рассказал. Вошли они с Фриновским в кабинет местного начальника НКВД, а в кабинете допрашивают. Кого, он мне не сказал. Допрашивают, а тот не сознается. И вдруг Фриновский как двинет ему в ухо! И давай его бить! На пол свалил, ногами топчет. Мироша просто опешил. Когда выходили, Фриновский весь красный, дышит тяжело, еле в себя пришел. Увидел, что Мироша потрясен, усмехнулся:
- Ты что, еще не знаешь? Секретный указ есть товарища Сталина, если б… не признается - бить, бить, бить…
Помните, я говорила вам, что иногда задаю себе вопрос: был ли Мироша палачом? Мне хочется, конечно, думать, что не был. Вот то, что я вам рассказала сейчас, то впечатление, которое на него произвело это зверское избиение, - это говорит в его пользу… Значит, он сам до той поры пыток еще не применял, ведь правда, так получается?”
Сталин в монгольском княжеском халате. Кремль. 1936 г.
Возможно, что Миронов не участвовал в пытках заключенных - по крайней мере до той поры. Сам факт избиения подтвердил местный следователь И.Ф. Котин. “В Иркутске Фриновский выслушал доклады по делам начальников отделов, а затем предложил вызвать на допрос арестованного Коршунова и в моем присутствии и в присутствии Миронова С.Н. стал передопрашивать его в части показаний на Зирниса и других работников НКВД. Коршунов их подтвердил, но… далее начал колебаться. Фриновский начал его бить - Коршунов заявил, что он Зирниса и других сотрудников оклеветал». Ян Зирнис был начальником Восточно-Сибирского управления НКВД и близким сподвижником Миронова. Не исключено, что на Миронова произвела впечатление новость о его аресте”.
Та же участь постигла предшественника Миронова на посту полпреда в Монголии, Владимiра Таирова (Вагаршака Тер-Григоряна). Агнесса знала, что Миронов обязан своим назначением аресту Таирова.
“Однажды во время стоянки поезда мы с Агулей пошли прогуляться вдоль нашего состава. Обе в песцовых накидках, шапочка у меня была изумительная. Никого не видно, пустынно, только один какой-то домик поодаль. И вдруг слышим - душераздирающий крик, страшный, какой-то нечеловеческий крик муки. И все стихло.
- Агуля, ты слышала? Откуда это?
Агуля стала фантазировать: самолет, мол, пролетел, это с самолета кричали.
В поезде я спросила Миронова.
- Наверное, это Таиров, - сказал он. Лицо каменное”.
Двадцать четвертого августа 1937 года Миронов с Фриновским прибыли в Улан-Батор. Им надлежало заручиться официальным приглашением для Красной армии (которая уже пересекла границу) и провести операцию по уничтожению врагов монгольского народа. Приглашение было получено на следующий день. Операция началась 10 сентября арестом 65 высших чиновников. 2 октября Фриновской сформировал тройку во главе с министром внутренних дел Монголии Хорлогийном Чойбалсаном.
На улицах Улан-Батора.
18-20 октября в Центральном театре Улан-Батора прошел показательный процесс над четырнадцатью бывшими руководителями. Тринадцать были приговорены к смерти. По словам монгольского историка Баатара, “перед вынесением приговора обвиняемых помыли и накормили”. Из пятидесяти членов ЦК, избранных на последнем съезде партии, тридцать шесть были расстреляны. Единственным членом президиума ЦК, не попавшим в мироновский список, был Чойбалсан.
В соответствии с советской практикой за чисткой высшего руководства последовали две массовых операции: национальная, направленная против бурят, баргутов, казахов и китайцев, и классовая, направленная против “феодалов” и “контрреволюционных буддистских лам”.
В 1932 году Федор Федотов, отец Левы Федотова, написал книгу для детей о Монголии.
Пунцук, монгол-охотник,
Пунцук, монгол-охотник,
Пунцук, монгол-охотник ружье взял.
Он подпрыгнул,
громко крикнул,
всех ламишек разогнал.
Сергею Миронову предстояло довести до конца то, что начали Пунцук с Федотовым.
18 ноября 1937 года он написал Фриновскому (который уехал в Москву, когда тройка начала функционировать) о “вскрытии контрреволюционной организации внутри МВД”; 13 ноября 1938 года попросил у Ежова разрешения арестовать монгольских троцкистов и “японофильское крыло панмонголистов”; а 22 февраля сообщил о признаниях руководителей “националистического Халхасского центра”, участвовавших в создании “японофильского алтайского государства”.
К 30 марта он распорядился об аресте 10 728 человек (в том числе 7728 лам, 1555 бурят, 408 китайцев, 322 феодалов, 300 министерских чиновников и 180 членов старшего начсостава монгольской армии) и расстреле 6311 человек. На очереди были аресты 6000 лам, 900 бурят, 200 китайцев и 86 министерских чиновников. К апрелю 1939 года тройка Чойбалсана приговорила к расстрелу 20 099 человек.
Как и в Новосибирске, два высших руководителя общались семьями. Агнесса регулярно ходила на приемы.
“Чойбалсан, как глава правительства, имел европейский дом, в котором устраивал приемы. Но во дворе этого дома стояли две юрты, где они жили с женой.
На приеме, помню, подали колбасу. Я очень старалась не портить фигуру и жира не ела. Из колбасы выковыривала жиринки, съедала только мясное. И вдруг вижу, все женщины-монголки стали выковыривать жиринки. Боже мой, думаю, да ведь это потому, что я так делаю!
Я осторожно потянула молодую жену Чойбалсана за полу халата, покачала головой, показала на себя: зачем, мол, ты в халате, надо в платье. Та отбросила рукав халата, показала запястье - очень, мол, тонкие у нее руки, слишком худые, а я ей - да это же хорошо, красиво!
Я была тогда подстрижена по последней моде и в длинном васильковом платье, а у жены Чойбалсана была замечательная коса, и в волосах - нитки настоящего жемчуга.
И вдруг на следующем приеме вижу ее стриженой точь-в-точь как я, в голубом вечернем платье! Правда, не из креп-жоржета, как у меня, его там не было, а из шелка. И все другие дамы в таких же голубых платьях”.
Чойбалсан с женой и сыном: https://humus.livejournal.com/3563639.html
Это была уже третья жена Чойбалсана. Первой была набожная буддистка - швея Боротологай, с которой он состоял в браке в 1921-1935 гг. В 1929 г. он завел роман с актрисой Dewee. Третьей женой его стала Б. Гюндегмаа. Детей ни от одной из жен у Чойбалсана не было, однако в 1937 г. он усыновил ребенка одного из своих подчиненных по Министерству внутренних дел. Ходили слухи, что на самом деле это был его незаконнорожденный ребенок. Позднее Гюндегмаа удочерила девочку по имени Сувд.
Чойбалсан лично руководил казнями. Агнесса, которая старалась “вводить культуру”, пропагандируя санитарию и использование отхожих мест, отправилась на экскурсию в местную “долину смерти”.
“Монголы - буддисты. Будда запретил им копать землю. Они скотоводы, им копать землю для пропитания не нужно. Рыбы, собаки у них священны. Разрешается есть барана, корову. Мертвых они не закапывают. Они одевают их в саваны и отвозят в долину смерти. Солнце, ветер - тела вялятся в саванах. Я ездила туда на машине с Фриновским и Мироновым.
Это большая долина, поле там все усеяно черепами, костями. На краю поля живут страшные дикие псы, все увешанные пестрыми тряпками. Когда привозят хоронить, псов этих подзывают (а они уже приучены к этому) и вешают им на шею пестрый лоскут. У некоторых таких лоскутов не счесть - значит, они многих покойников съели…
Русские предписали хоронить в земле. Выкопали даже глубокие рвы в долине смерти. Но никто не подчинился приказу”.
Миронов не успел арестовать 6 тысяч лам (это сделал его преемник, Михаил Голубчик, которого он привез с собой из Новосибирска).
Арестованные буддийские ламы.
Вскоре после того, как он отправил сообщение о предстоящих арестах и расстрелах, его вызвали в Москву. У Агули была скарлатина, и они с Агнессой присоединились к нему позже.
“И вот приезжаем в Москву. Перрон Ярославского вокзала. Агуля увидела в окно Сережу, так и запрыгала: ‘Папа! Папа!’ Он вошел в вагон, она тут же кинулась ему на шею - бледненькая, вся прозрачная после болезни.
У Мироши чудесные были глаза - светло-карие, большие, выразительные, я многое научилась по ним читать. И тут встретилась с ним взглядом, вижу: он счастлив, и не только встречей с нами… Я горю нетерпением узнать, но он - ни слова, улыбается таинственно. Вижу только, что он не в форме НКВД, а в прекрасном заграничном коверкотовом пальто.
Хлопоты о вещах, как выгружать, как доставить, все это нас не касается, для этого есть ‘подхалимы’… А мы выходим из вокзала, нас ждет большая роскошная машина, садимся в нее и - по московским улицам. После Улан-Батора как в кипучий котел попали. И вот уже проехали Мясницкую (тогда уже называлась улицей Кирова), и площадь Дзержинского, и площадь Свердлова, я жду - свернем к гостинице. Ничуть нет! В Охотный ряд, на Моховую, мимо университета, Манежной… Ничего не понимаю! Большой Каменный мост… Куда же мы?
И вот мы въезжаем во двор Дома правительства. А там лифт на седьмой этаж, чудесная квартира из шести комнат - какая обстановка! Свежие цветы, свежие фрукты! Я смотрю на Миронова, он смеется, рад, что сюрприз преподнес, обнял меня, шепнул на ухо:
- Удивлена? Не удивляйся. Я теперь замнаркома иностранных дел по Дальнему Востоку. Начальник второго отдела Наркоминдела. Да ты внимательно посмотри!..
Смотрю - на груди орден Ленина. А глаза блестят, я хорошо знала этот блеск успеха”» (Ю. Слезкин «Дом Правительства». С. 686-689).
«Великие Репрессии» («Их Хэлмэгдүүлэлт») в Монголии проводились параллельно с «Большим Террором» в СССР при непосредственном участии органов ОГПУ-НКВД по личным указаниям Сталина. Жертвами по последним подсчетам стало 37 тысяч человек - около пяти процентов всего населения страны (31314 из них официально реабилитированы). Больше других пострадали буддийские ламы: их число составляет более половины всех жертв.
Союзники. Советские летчики с «трофеем» перед возвращением домой после боев на Халхин-голе. 1939 г.
«17 тысяч буддийских лам и их учеников были арестованы в эти годы, а 14 тысяч из них были расстреляны. Чрезвычайная Комиссия МНР приговорила к расстрелу 20474 человека из арестованных 25824. Остальные были приговорены к более, чем 15 годам тюрьмы.
Только с августа 1937 года по январь 1938 года, по данным советского полпредства, в Монголии было арестовано 10 728 человек, в том числе 7 814 лам, 322 бывших феодала, 300 ответственных кадровых работников, 180 представителей командного состава МНРА, 1555 бурят и 408 китайцев. За этот период были рассмотрены дела 7 171 человека, из которых 6 311 были казнены. Как следует из этих данных, основной удар репрессий нанесли именно по буддийскому монашеству.
В 1936-1939 годах в Монголии было репрессировано две трети членов ЦК МНРП и 8 из 10 членов президиума ЦК. По обобщённым данным, за тот же период Чрезвычайная комиссия во главе с Чойбалсаном под пристальным контролем советников СССР осудила 25 824 человека, из которых 20 474 были приговорены к расстрелу и казнены. Доля жертв террора среди населения страны значительно превысила аналогичные показатели “Большого террора” в СССР»: https://www.zabvo.su/showthread.php?199-Интересное-о-Монголии/page648
С 1998 г. законом о реабилитации в Монголии установлен ежегодный День памяти жертв политических репрессий: 10 сентября. С момента вступления в силу этого закона 19 тысячам членам семей (внукам, правнукам) репрессированных в качестве компенсации было выплачено 71 миллиард тугриков: https://www.zabvo.su/showthread.php?199-Интересное-о-Монголии/page876
Черепа из массовых захоронений в Мемориальном музее жертв политических репрессий в Улан-Баторе.
Борьба с прошлым продолжалась и после смерти 25 января 1952 г., по странному стечению обстоятельств снова в Москве, «вождя всех монголов» маршала Хорлогийна Чойбалсана. Говорят, что генералиссимус был недоволен упорством маршала в продвижении своей идеи создать единую Монголию, включив в нее земли, находившиеся в составе Китая. Не получив отклика, Чойбалсан не поехал даже в 1949 г. на празднование 70-летия Сталина. Однако перед смертью ему всё же пришлось приехать в Москву, чтобы умереть…
Белый и Желтый дворцы Богдо-Хана, разрушенные в 1930-х гг.
Вплоть до конца 1950-х в Монголии продолжало храниться спасенное когда-то буддийскими монахами знамя Чингисхана.
«В “Тайной истории монголов”, - пишет современный исследователь, - знамя Чингис-Хана называется “девятиногое белое знамя”. У монголов оно называлось также сульдэ, что значит “жизненная сила”, “душа”. Белое сульдэ делалось из грив белых жеребцов. […] “Жизненная сила” Чингис-Хана, по верованиям монголов, была хранителем не только его племени, но и всего народа и войска» (А.Г. Юрченко «Элита Монгольской Империи: время праздников, время казней». СПб. 2013. С. 99-100).
«Примерно в 1960-х гг., - читаем в книге Андрея Валентиновича Жукова, - спустя 800 лет после рождения Чингисхана, его Духовное знамя - сульдэ, исчезло из хранилища, где его держали коммунисты.
Вот что пишет об этом американский ученый Дж. Уэзерфорд: “В XVI веке один из его потомков, лама Данабадзар, построил монастырь, предназначением которого было хранить и защищать это знамя. Через бури и потрясения истории, вторжения и гражданские войны пронесли буддийские монахи из тибетской секты Желтых шапок это великое знамя, но и они ничего не смогли противопоставить тоталитарному режиму ХХ столетия. Монахов перебили, а Духовное Знамя исчезло”. С тех пор о сульдэ Чингисхана нет никаких сведений. […]
Перед открытым в 2006 г. в честь 800-летия образования Великого Монгольского государства обновленным фасадом Парламента со статуей Чингисхана: http://www.mongolnow.com/fasad-zdani...go-parlamenta/
Сульдэ (или сульде) - Духовное Знамя Чингисхана - копье, к древку которого чуть ниже наконечника были привязаны пряди от грив лучших коней. Духовное знамя всегда оставляли на открытом воздухе, под “Вечным Синим Небом”, которому поклонялись монголы. Пока воин был жив, знамя из конского волоса несло его судьбу, после смерти дух воина, согласно поверьям монголов, переселялся в сульдэ. У Чингисхана было два таких знамени: “мирное сульдэ” из белого конского волоса, утраченное в Средние века, и “черное сульдэ” с душой Чингисхана.
Многие ученые (в частности, упоминаемый выше современный американский историк Джек Уэзерфорд) предполагают, что “военное сульдэ” было уничтожено коммунистическим режимом Монголии в период борьбы с “религиозными пережитками”.
В то же время известен интерес Сталина к личностям двух монгольских завоевателей: Чингисхана и Тимура. Могилу последнего эксгумировали 22 июня 1941 г., а также было предпринято несколько неудачных попыток экспедиций в область горы Булхан Халдун (место предполагаемого захоронения Чингисхана)» (Жуков-2012. С. 222, 232).
Церемония выноса и освящения Государственного белого бунчука, хранящегося в парламенте Монголии, проведенная ротой почетного караула Монгольской армии в день рождения Чингисхана. 2018 г.
С этими данными следует сопоставить сведения о доставшихся красным трофеях Азиатской конной дивизии: «Известны два знамени дивизии (желтых, с вензелем “М II”), пошитых в разное время. Одно из них, из Общества русских ветеранов Великой войны в Сан-Франциско, было описано. Фото одного из этих знамен опубликовано. Более точных сведений по ним нет. Часть трофеев, взятых красными после боев под Троицкосавском, экспонировались в Иркутске, знамя унгерновцев с инициалами Михаила, трехцветный флаг […]; снятые с унгерновцев погоны. Куда всё это делось потом, установить не удалось.
По-видимому несколько трофейных знамен было сфотографировано. В ЦМВС прислали фотографию унгерновского знамени с изображение Двуглавого Орла и вензелем “М II” и две фотографии трофейных знамен, захваченных 35-й дивизией у противника, находившегося под личным командованием барона Унгерна. К сожалению, эти ценные материалы были списаны и сожжены в начале 1980-х гг.» (Кузьмин-2011. С. 15-16).
Странное дело: ветхий халат Барона возили по Туркестану, а потом в том же ЦМВС, куда он попал в 1939-м, его кропотливо реставрировали, а вот знамена почему-то сожгли…
«Унгерновский солдатский сапог». Исторический музей Улан-Баторе (Кузьмин-2011. С. 15).
И напоследок обнадеживающая новость. В ноябре 2015 г. недалеко от Улан-Батора при непосредственном содействии Института истории и археологии Академии наук Монголии торжественно открыли музей барона Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга. Это первый музей, посвященный участнику Белого движения, открытый на территории иностранного государства при полной поддержке местных властей.
Продолжение следует.
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/515114.html