#старосоветскаяхроника
https://muddylevski.livejournal.com/653717.html
muddylevski
Помню, лежал в больнице. В БСМП. Но было это ещё до армии. В незабвенном 1984 году. Попал в больницу с диагнозом брюшной тиф. Участковый врач по фамилии Лях, и судя по обхождению совершенно необразованная женщина, поставила мне вот такой диагноз. Меня должны были отвезти в заразный бокс суток на сорок, где я благополучно и отдал бы концы, но у кого-то в голове замкнуло, и перед тем, как закрыть, меня решил осмотреть хирург. А надо сказать, что к тому моменту, я уже третью неделю лежал с температурой между 38 и 42. При этом, порою, чувствовал себя даже очень не плохо. Кроме одного момента, когда с ужасом сознавал, что мне следует идти и помочиться. Боль при мочеиспускании была такой, что я в буквальном смысле лез по стенкам.
Когда меня привезли в больницу, я очень долго лежал на каталке в приёмном покое, и, в общем-то, никому до меня не было дела. Привозили каких-то алкоголиков, кого-то за бежевой шторкой лупили по лицу, пытались привести в чувство, кричали "Открой глаза", потом увозили. Наконец, появился сам дежурный хирург. Он подробно меня расспросил о том, что я чувствую, и что я думаю о своих чувствах. Я старался быть честным. Поэтому запутался окончательно. Потом он демонстративно натянул на локоть перчатку, выставил палец, смазал его чем-то скользким и, попросив немного потерпеть, засунул оный в анальное отверстие до упора. Долго там шевелился, повторяя движения пальца, движением глаз по потолку, наконец бросил меня, стянул перчатку, и молча кивнул сестре. Сестра молча кивнула в ответ и ушла. Меня задвинули шторкой, и я наконец, остался один. Сквозь окна сочился рыжий февральский свет, начала марта 84-го.
Диагноз мне был поставлен совершенно другой: параапендикулярный абсцесс, гнойный аппендицит, с угрозой перитонита.
Меня долго катили по каким-то длинным и сумрачным катакомбам, как мне тогда представлялись нижние этажи БСМП, пока не вкатили в какую-то палату с деревянной дверью, четырьмя койками и двумя мужиками рабочего вида в пижамах. Я с трудом переполз в койку поближе к дверям, причём, обратил внимание, что живот к этому времени стал круглым, как у беременной женщины.
Мужики о чём-то говорили за моей головой. Один, с торчащими волосами как у подсолнуха, он время от времени подходил к умывальнику и туда сплёвывал, рассказывал про своего сына, который нигде не работает, и в "хуй не дует", его слова.
Потом пришла сестра. Принесла железную штангу, поставила возле койки, проколола мне вену иглой со шлангом, и сказала:
- Не шевелись. Сейчас тебе будет хорошо.
Она подкрутила краник, и в вену пошла тёпленькая. Первая в жизни банка новокаина оставляет самые блаженные ощущения.
muddylevski
Помню, лежал в больнице. В БСМП. Но было это ещё до армии. В незабвенном 1984 году. Попал в больницу с диагнозом брюшной тиф. Участковый врач по фамилии Лях, и судя по обхождению совершенно необразованная женщина, поставила мне вот такой диагноз. Меня должны были отвезти в заразный бокс суток на сорок, где я благополучно и отдал бы концы, но у кого-то в голове замкнуло, и перед тем, как закрыть, меня решил осмотреть хирург. А надо сказать, что к тому моменту, я уже третью неделю лежал с температурой между 38 и 42. При этом, порою, чувствовал себя даже очень не плохо. Кроме одного момента, когда с ужасом сознавал, что мне следует идти и помочиться. Боль при мочеиспускании была такой, что я в буквальном смысле лез по стенкам.
Когда меня привезли в больницу, я очень долго лежал на каталке в приёмном покое, и, в общем-то, никому до меня не было дела. Привозили каких-то алкоголиков, кого-то за бежевой шторкой лупили по лицу, пытались привести в чувство, кричали "Открой глаза", потом увозили. Наконец, появился сам дежурный хирург. Он подробно меня расспросил о том, что я чувствую, и что я думаю о своих чувствах. Я старался быть честным. Поэтому запутался окончательно. Потом он демонстративно натянул на локоть перчатку, выставил палец, смазал его чем-то скользким и, попросив немного потерпеть, засунул оный в анальное отверстие до упора. Долго там шевелился, повторяя движения пальца, движением глаз по потолку, наконец бросил меня, стянул перчатку, и молча кивнул сестре. Сестра молча кивнула в ответ и ушла. Меня задвинули шторкой, и я наконец, остался один. Сквозь окна сочился рыжий февральский свет, начала марта 84-го.
Диагноз мне был поставлен совершенно другой: параапендикулярный абсцесс, гнойный аппендицит, с угрозой перитонита.
Меня долго катили по каким-то длинным и сумрачным катакомбам, как мне тогда представлялись нижние этажи БСМП, пока не вкатили в какую-то палату с деревянной дверью, четырьмя койками и двумя мужиками рабочего вида в пижамах. Я с трудом переполз в койку поближе к дверям, причём, обратил внимание, что живот к этому времени стал круглым, как у беременной женщины.
Мужики о чём-то говорили за моей головой. Один, с торчащими волосами как у подсолнуха, он время от времени подходил к умывальнику и туда сплёвывал, рассказывал про своего сына, который нигде не работает, и в "хуй не дует", его слова.
Потом пришла сестра. Принесла железную штангу, поставила возле койки, проколола мне вену иглой со шлангом, и сказала:
- Не шевелись. Сейчас тебе будет хорошо.
Она подкрутила краник, и в вену пошла тёпленькая. Первая в жизни банка новокаина оставляет самые блаженные ощущения.