проблема заграничных политмигрантов
обсуждают правозащитник Сергей Григорьянц, политэмигрант Даниил Константинов, сам Владимир Буковский.
Ведущий - Владимир Кара - Мурза - старший., О гигантской террористической интернациональной организации -- РФ-ии и разложении имиграции :
Click to viewhttps://www.youtube.com/watch?v=-qgeypsXFl8&feature=em-uploademail
В ролике есть и Даниил Константинов, -- из правых ставший дегенератом у "левых"
Статья из номера Столицы: 1991-17
[Spoiler (click to open)]
Интервью с Сергеем Григорьянцем, редактором настоящей «Гласности»
- Сергей Иванович, у вас была мирная профессия - литературовед. И работа интересная - литература русской эмиграции, все-таки, а не местные классики, творцы широкомасштабного образа положительного героя. Одно время вы работали в приличном по тем временам журнале «Юность». Ваши статьи печатали в «Советской Энциклопедии». И вдруг ...
- В первый раз я был арестован в 1975 году. Формально был обвинен в распространении антисоветской литературы по статье 190 прим и в обмене картин из своей коллекции на магнитофон, что было квалифицировано как спекуляция в особо крупных размерах. На самом деле я не занимался никакой политической деятельностью в это время, наивно считая, что литература может стоять в стороне от общественной жизни. Я довольно много переписывался с русскими писателями, жившими в Париже, получал оттуда книги - в конце 60-х годов они еще проходили по почте в Советский Союз. Наконец, у меня дед был довольно известным деятелем эмиграции: до войны - ведущим режиссером «Ла Скала», а после войны - оперным режиссером «Гранд-Опера» в Париже. И КГБ очень хотелось меня использовать. Договаривались до того, что, мол, у них в аппарате довольно много армян... После двухлетних уговоров они решили меня испугать. Они были просто уверены, что когда я окажусь перед выбором (тем более, что я был абсолютно аполитичным человеком) - сидеть или с ними сотрудничать, - то тут уж все станет для меня очевидно. И меня довольно долго продолжали уговаривать уже в тюрьме, чтобы я написал статью в «Литературную газету» о том, кто такой Синявский (в это время уехавший), о том, кто такой Виктор Некрасов... Мне даже предлагали дачу в Красногорске (где тогда жил сам Косыгин), сулили какие-то замечательные заработки с помощью Московской филармонии - репризы для праздничных концертов писать... Вероятно, замечательные предложения, но как-то они меня не заинтересовали, и тогда следствие начало попросту фальсифицировать против меня обвинение. В конце концов дали мне пять лет, хотя и продолжали еще ездить в лагерь.
Сначала поместили меня в лагерь под Москвой, чтобы ездить было удобнее. И уже в это время они предлагали мне работать в Третьяковской галерее. И когда я с интересом спросил: «А что, в Третьяковке все работают по вашей рекомендации?» - мне сказали: «Нет-нет, ну что вы, не все... но вам же так это интересно!» Тем не менее я как-то не соблазнился. Дело кончилось тем, что меня перевели сначала в Чистопольскую тюрьму, потом оказалось, что ее режим для меня недостаточно жесток, и я очутился в одной из самых тяжелых и страшных советских тюрем, в Верхнеуральске, - это известный в русской истории политический централ. В 1980 году, когда срок кончился, я был освобожден.
Они мне важную вещь объяснили: может, ты и хочешь остаться в стороне от политики и намерен считать, что она вредна литературе, но, чтобы ты так и считал, мы тебя просто ткнем носом во всю эту грязь.
В 1982-83 годах я уже был, после арестов сначала Ивана Ковалева, потом Алексея Смирнова и высылки Валерия Тольца, редактором информационного бюллетеня «В», выходившего три раза в месяц, в котором рассказывалось о том, что сейчас называется нарушениями прав человека в Советском Союзе, т.е об арестах и допросах, о тюрьмах, лагерях, психиатрических больницах и т.д. Жил я в это время в Боровске и арестован был в общем-то случайно, где-то года через три после первого моего «срока». Вначале следователи не понимали, чем я занимался. Но потом все выяснилось, и на этот раз я получил уже семь лет плюс три года ссылки по статье 70 - и снова попал в Чистополь...
- Сергей Иванович, расскажите, как создавался ваш журнал «Гласность»?
- Первый номер вышел в июне 1987-го. Редакция состояла большей частью из людей, которые издавали бюллетень «В». У всех нас было ощущение, что в новых условиях роль независимой печати возрастает, а не уменьшается. Поскольку в начале 80-х годов мы издавали информационный бюллетень, то первоначально и «Гласность» называли бюллетенем; планировалось выпускать его три раза в месяц. Но очень скоро мы осознали, что необходима более широкая аудитория, более широкий круг авторов и, наконец, освещение проблем не только правозащитных, но и многих других - таких, как экология, положение малых народностей. Выяснилось, что необходимо издание, помещающее не только информационные, но и аналитические материалы, все большее место в «Гласности» стали занимать серьезные исследовательские статьи - с одной стороны, допустим, Селюнина и Стреляного, с другой стороны - Восленского, Геллера... Сформировался тип журнала - ежемесячника объемом 20 издательских листов, то есть 300 с лишним страниц, и при этом абсолютно независимого. Во время так называемого партийного бума он таким - независимым - и остался.
С 1988 года мы серьезно начали заниматься также киносъемкой.
В условиях, когда демократическое движение, как многим казалось, было инспирировано властью (правительством и КГБ), мы не видели возможности сотрудничать, как мы тоща говорили, с «правительственными демократами». И левая часть советского руководства, и правая вызывали у нас недоверие. Однако сейчас, когда руководители прекратили всякие разговоры о демократии, у нас уже нет основания отгораживаться от этих сотен тысяч и миллионов людей. Происходит довольно заметное движение навстречу друг другу. С этим как раз связана и регистрация журнала и вообще сближение с теми демократическими1 силами, которые участвовали в официально признаваемых структурах, а сейчас быстро превращаются в оппозиционные силы. С одной стороны, радио «Интернациональ», с другой стороны - «Эхо Москвы», так мы создаем совместную радиостанцию, так - с «Авторским телевидением» и рядом других официальных и неофициальных групп - обдумываем проект кабельного телевидения. Есть и другие направления работы.
- Не столь давно в Москве появилась газета «Гласность», издаваемая ЦК КПСС. Как вы относитесь к «плагиату»?
- Репутация нашей «Гласности» - вполне определенная, на ней пытаются спекулировать, к ней пробуют примазываться.
Популярность нашего журнала в США хотели использовать, создав довольно гнусную газетку «Гласность», первоначально выходившую раз в три месяца, а потом и вовсе захиревшую. То же самое произошло в Англии, еще где-то.
Наконец, этот пиратский прием повторил ЦК КПСС, учредив свою «Гласность» - уже в Москве, столице СССР. Здесь столько же цинизма, сколько и элементарного бандитизма.
В Польше зам.министра культуры с негодованием мне сказала: «Я заплатила большие деньги за подписку, а мне подсовывают какую-то гадость вместо вашего журнала». Из Таганрога недавно я получил письмо, в котором человек требует, чтобы ему переоформили подписку, потому что он хотел получать журнал «Гласность» Григорьянца - а получает нечто противоположное...
На мой взгляд, газета ЦК обречена и погибнет сама по себе, хотя мы, в чисто педагогических целях, подаем на ЦК КПСС в суд в согласии с Законом 1928 года о фирмах, - и это, кстати говоря, является одной из причин, побудивших нас зарегистрировать журнал. Закон этот предусматривает наказание за кражу фирменных знаков и названий, выплату компенсации за причиненный материальный и моральный ущерб. Для нас является вполне серьезным моральным ущербом то, что кто-то может представить, будто это мы занимаемся таким безобразием, каким занимается газета ЦК КПСС. Само сопоставление с ней - оскорбление.
- Ваша деятельность во времена так называемой перестройки вызывала неоднократное раздражение советских властей.
- За годы перестройки меня арестовывали уже три раза. В начале 1988 года редакцию просто разгромили.
Это довольно любопытная и, кстати говоря, характерная для демократии времен перестройки история. Мы наступили на мозоль тогдашнему премьеру Рыжкову, а в какой-то мере - и всему советскому руководству. Н.И.Рыжков разъезжал тогда по Европе и Скандинавии, уверяя правительственные круги и предпринимателей в том, что буквально через два-три месяца Советский Союз вступит в период полного процветания. Мы опубликовали в «Гласности» две статьи, которые с большим удовольствием перепечатали скандинавские газеты. Одна из статей (моя) была посвящена болезненному вопросу о территориальном споре Норвегии и Советского Союза по поводу шельфа Баренцева моря. Поскольку есть основания полагать, что там залежи нефти, этот вопрос не простой и очень опасный. Если бы Советский Союз, с его дикой технологией, начал разработки на больших глубинах, в чудовищных климатических условиях, наверняка было бы загублено все побережье.
Но гораздо более важной оказалась вторая статья - Василия Селюнина, где, анализируя рыжковские экономические планы, автор приходил к выводу, что ни к чему, кроме катастрофы, они привести не могут. И Рыжкова на пресс-конференциях, а может быть, и на каких-то официальных встречах начали довольно часто спрашивать: что же вы уверяете о скорых необыкновенных достижениях Советского Союза, а ваши экономисты и журналисты думают совсем иначе. Как потом мне рассказывали, Рыжков позвонил в Москву Талызину, в то время начальнику Госплана, и потребовал, чтобы статья Селюнина была немедленно опровергнута. Талызин передал это поручение сотрудникам института Госплана. На следующий день они пришли к нему и объяснили, что статью Селюнина научно опровергнуть невозможно.
Тогда было решено опровергнуть ее советскими методами. Как мне передавали, несколько членов Политбюро и секретарей ЦК, обсуждая этот вопрос, пришли к выводу, что Григорьянцу надо объяснить, чтобы вел себя потише. Для этого в Кратово, на дачу, где помещалась в то время редакция, было отправлено 160 милиционеров из Москвы, а кроме них - еще и сотрудники КГБ, прокуратуры, и вообще кого там только не было! И эта несчастная дача была буквально разгромлена. Безо всяких законных оснований, даже без постановления об обыске...
Никакой не было описи имущества, ничего не было! Все было попросту украдено. Это был нормальный советский грабеж, в котором принимал участие прокурор. Украли наши личные вещи, не говоря уже о компьютере, архиве... Четверых сотрудников редакции сразу арестовали, обвинив, кажется, в избиении каких-то старушек. Замечательно, что сообщение ТАСС о нашем аресте появилось до того, как мы были арестованы!..
Но самое страшное было впереди.
Я не берусь утверждать, но, тем не менее, есть существенные подозрения, что разгромом редакции тогда не ограничились. Приблизительно через неделю при странных обстоятельствах утонул человек, который на ксероксе размножал «Гласность».
Я уже говорил, что наш журнал издавался и издается в основном людьми, побывавшими в советских лагерях и тюрьмах. У нас в быту живы некоторые лагерные традиции, и в частности следующая: никому не надо знать того, что его непосредственно не касается. Я, например, даже не знал, кто печатает журнал, несмотря на то, что был его редактором. И вот, человек, печатающий «Гласность», утонул как раз в то время, когда разгромили редакцию. Само по себе это совпадение выглядело бы достаточно подозрительным, но особенно подозрительным оно стало казаться после того, как к его напарнику пришли сотрудники КГБ и велели, чтобы он немедленно убирался с работы, если не хочет очень крупных неприятностей, намекнув на судьбу его товарища... После этого месяца три или четыре в Москве не находилось человека, который согласился бы печатать «Гласность». Люди, работающие на ксероксах, говорили мне и Андрею Щелкову, что Солженицына печатать не опасно, а «Гласность» опасно - и никто не соглашался... И все-таки время смертельного тотального страха в нашей стране ушло!..
- А сейчас вы чувствуете «заботу отеческую»?
- Периодически у меня возникают проблемы с поездками за границу. Около двух лет назад меня первый раз выпустили для получения премии Международной федерации издателей «Золотое перо свободы», и с тех пор я довольно много времени провожу за границей. Выезжать в ряде случаев было не просто: меня высаживали из самолета, заказанные мне билеты из-за ошибки в компьютере оказывались неоплаченными... Самые разнообразные и невероятные ситуации. Например, в конце марта я получил приглашение, отправленное мне в сентябре. Как правило, Все приглашения доходят после того, как оканчиваются конференция или съезд, на которые меня приглашают...
Случаются и куда более неприятные вещи. Минувшей осенью зверски избили двух распространителей «Гласности» - они попали в 1-Градскую больницу. Оба были избиты милиционерами, сначала один, а через день - другой. Один был избит сотрудниками 2-го отделения милиции, другой - офицерами с Петровки. И первый и второй продавали «Гласность», имея на это официально оформленные разрешения, и стояли среди других распространителей независимой прессы, но милиционеры выбрали именно их. В общем, нельзя пожаловаться на невнимание властей...
- Каковы, на ваш взгляд, перспективы Гласности - в кавычках и без?
- Перспективы нашего журнала - это действительно перспективы демократического движения в стране. С перспективами журнала непосредственно связаны и бронетранспортеры, и ОМОН на улицах, и возможность врываться в любое служебное помещение в полном соответствии с указами президента. В значительной степени мы, к сожалению, возвращаемся к обстановке, в лучшем случае, начала 80-х годов, а в худшем - 30-х, и, соответственно, мы не можем безучастно относиться к тому, что сегодня делают с гласностью в нашей стране, что делают с самой страной. Перспективы, непосредственно относящиеся к работе редакции, заключаются в том, что в ней может произойти смена состава. Один из сотрудников «Гласности» мне недавно сказал, что его родные очень боятся и хотят уехать из страны. Несколько человек, не работающих в журнале, наоборот, звонили и спрашивали: не пришло ли время вернуться или начать работать в «Гласности»?
Они считают, что в такой обстановке (а характер ее сейчас ясен для всех) наш журнал для многих людей является самым естественным местом в общественной жизни. Я повторяю, теперь «Гласность» - это не только журнал, теперь это Фонд, работающий во всех направлениях информации. Пока о результатах этой деятельности судить трудно. Покажет время.
Беседу вел Юрий ГОНЧАРОВ
Фото В.Кантора
Рис. А.Казачкова
Кто старое помянет - тому глаз вон, -- а кто забудет -- то сразу оба !!!