Из книги Энтони Саттона: "Уолл-стрит и большевицкая революция". (1)
Посвящается тем неизвестным русским борцам за свободу, называемым “зелеными”, которые в 1919 году боролись и против красных и против белых в попытке добиться свободной России.
С начала 1920-х годов многочисленные статьи, брошюры и даже несколько книг пытаются выковать соединительное звено цепи между “международными банкирами” и “большевицкими революционерами”. Редко когда эти попытки основывались на убедительных доказательствах и никогда не аргументировались научными методами. Некоторые из “доказательств”, использованных при таких попытках, были ложными, другие не имели отношения к делу, многое вообще нельзя было проверить. Теоретики тщательно избегали исследования этого вопроса; вероятно, потому, что он нарушает четкое разделение на капиталистов и коммунистов (каждый, конечно, знает, что они злейшие враги). А так как очень многое из того, что было написано по этому вопросу, граничит с абсурдом, незапятнанная репутация ученого легко могла быть выставлена на посмешище. Причина достаточная, чтобы избегать этой темы.
К счастью, архив Государственного департамента США, в частности фонд 861.00, содержит обширную документацию об этой предполагаемой взаимосвязи. И когда доказательства из официальных документов соединяются с неофициальными свидетельствами в биографиях, личных документах и житейских историях, - то возникает интересная картина.
Мы обнаруживаем, что действительно существовала взаимосвязь между некоторыми международными банкирами Нью-Йорка и многими революционерами, включая большевиков. Оказывается, джентльмены банковского дела - названные в книге - были кровно заинтересованы в успехе большевицкой революции и “болели” за нее.
Кто, почему и за сколько - об этом и рассказывается в книге.
ГЛАВА 1
АКТЕРЫ НА РЕВОЛЮЦИОННОЙ СЦЕНЕ
“Дорогой г-н Президент, я симпатизирую советской форме правления, как наиболее подходящей для русского народа...”
Из письма президенту США Вудро Вильсону (17 октября 1918 г.) от Уильяма Лоренса Саундерса, президента корпорации “Ингерсолл-Рэнд”, директора корпорации “Америкэн Интернэшнл” и вице-председателя правления Федерального резервного банка Нью-Йорка.
Фронтиспис этой книги нарисован в 1911 году карикатуристом Робертом Майнором для “Сент-Луис пост дис-пэтч”. Майнор был талантливым художником и писателем, под личиной которого скрывался большевик-революционер; в 1915 году он был арестован в России по обвинению в подрывной деятельности и позже вызволен видными финансистами Уолл-стрита. Карикатура Майнора изображает бородатого сияющего Карла Маркса, который стоит на Уолл-стрит с книгой “Социализм” подмышкой и принимает поздравления от финансовых светил: Дж. П. Моргана, его партнера Джорджа У. Перкинса, самодовольного Джона Д. Рокфеллера, Джона Д. Райана из “Нэшнл Сити Бэнк” и на втором плане - Тедди Рузвельта, заметного своими знаменитыми зубами. Уолл-стрит украшена красными флагами. Ликующая толпа и взлетающие в воздух шляпы намекают, что Карл Маркс был весьма популярен у финансистов Нью-Йорка.
Были ли это грезы Роберта Майнора? Совсем нет. Мы увидим, что Роберт Майнор имел солидные основания отразить этот восторженный союз Уолл-стрита и марксистского социализма. Персонажи карикатуры - Карл Маркс (символизирующий будущих революционеров Ленина и Троцкого), Дж. П. Морган, Джон Д. Рокфеллер, а также и сам Майнор - и являются действующими лицами данной книги.
Парадокс, изображенный на карикатуре Майнора, был скрыт под покровом истории, ибо не укладывался в общепринятое понятие политического спектра - от левых до правых. Большевики находились на левом его краю, а финансисты Уолл-стрита - на правом; поэтому подразумевалось, что у этих двух групп нет ничего общего и любой союз между ними является абсурдом. Факты, противоречащие этой концепции, обычно отбрасываются как натяжки или недоразумения. Тем не менее, современная история обладает внутренней двойственностью, и поскольку слишком много неудобных фактов было отброшено или скрыто, такая историография - неточна.
С другой стороны, можно заметить, что крайне правый и крайне левый фланги традиционного политического спектра являются абсолютными коллективистами. Национал-социалист (например, фашист) и интернационал-социалист (например, коммунист) одинаково насаждают тоталитарные политико-экономические системы, основанные на неограниченной власти и принуждении индивидуума. Обе эти системы требуют монопольного контроля над обществом. Монополизм в промышленности был когда-то целью Дж. П. Моргана и Дж. Д. Рокфеллера, но к концу XIX века жрецы Уолл-стрита поняли, что наиболее эффективный путь к завоеванию непоколебимой монополии заключается в том, чтобы “пойти в политику” и заставить общество работать на монополистов под вывеской общественного блага и общественных интересов. Эта стратегия была детализирована в 1906 году Фредериком К. Хоувом в его книге “Признания монополиста” [“Существуют правила большого бизнеса. Они заменяют поучения наших родителей и сводятся к простой формуле: получи монополию, заставь общество работать на тебя и помни, что лучшим видом бизнеса является политика, ибо законодательная дотация, франшиза, субсидия или освобождение от налогов стоят больше, чем месторождение в Кимберли или Комстоке, так как первые не требуют для своего использования ни умственного, ни физического труда” (Frederick С. Howe. Confessions of a Monopolist. [Chicago: Public Publishing. 1906], p. 157.)]. Хоув, кстати, также является одной из заметных фигур в истории большевицкой революции.
Альтернативным концептуальным пакетом политико-экономических систем и идей было бы определение степени индивидуальной свободы и степени противостоящего ей централизованного политического контроля. При таком подходе капиталистическое государство всеобщего благосостояния и социализм находятся на одном краю спектра. Отсюда мы видим, что попытки монополизировать контроль над обществом могут иметь разные названия и в то же время обладать общими характеристиками.
Следовательно, препятствием для верного понимания современной истории является представление, что капиталисты - заклятые и непреклонные враги марксистов и социалистов. Это ошибочное представление исходит от Карла Маркса и, несомненно, оно соответствовало его целям. Фактически же оно неверно. Существовала и существует неразрывная, хотя и скрываемая взаимосвязь между международными политиками-капиталистами и международными революционерами-социалистами - к их взаимной выгоде. Эта связь осталась незамеченной в основном потому, что историки, за редкими исключениями, имеют неосознанную марксистскую направленность и таким образом замыкаются на невозможности существования такой взаимосвязи. Свободно же мыслящий читатель должен иметь два ключа к ее разгадке: 1) капиталисты-монополисты являются злейшими врагами свободного предпринимательства, и 2) с учетом неэффективности централизованного планирования при социализме, тоталитарное социалистическое государство является прекрасным рынком для его захвата капиталистическими монополиями, если им удастся заключить союз с представителями социалистической власти. Предположим, и в данный момент это только гипотеза, что американские капиталисты-монополисты смогли низвести плановую социалистическую Россию до статуса порабощенной технической колонии. Не будет ли это логическим интернационалистским продолжением в XX веке монополии Моргана в области железных дорог или нефтяного треста Рокфеллера конца XIX века?
Кроме Габриэля Колко, Мюррея Ротбарда и ревизионистов, никого из историков не насторожила такая комбинация событий. Историографии, за редкими исключениями. было навязано разделение на капиталистов и социалистов. Монументальное и легко читаемое исследование Джорджа Кеннана о русской революции настойчиво поддерживает эту фикцию о противоположности Уолл-стрита и большевиков [George F. Kennan. Russia Leaves the War (New York: Athenedm, 1967); Decision to Intervene: Soviet-American Relations, 1917-1920 (Princeton, NJ: Princeton Universiny Press, 1958).]. Его книга “Россия выходит из войны” содержит единственную случайную ссылку на фирму Дж. П. Моргана и не содержит ни одной ссылки на компанию “Гаранта Траст”. Но обе эти организации широко упоминаются в архивных документах Государственного департамента, на которые я часто ссылаюсь в этой книге, и обе они дают основания для рассмотрения здесь соответствующих доказательств.
Ни сознавшийся “большевицкий банкир” Олоф Ашберг, ни “Ниа Банкен” из Стокгольма не упоминаются у Кеннана, хотя они и сыграли главную роль в финансировании большевиков. Более того, в некоторых важных обстоятельствах, по крайней мере, важных для нашей аргументации, Кеннан ошибается и фактически. Например, он пишет, что директор Федерального резервного банка Уильяме Бойс Томпсон уехал из России 27 ноября 1917 года. Эта дата отъезда делает невозможным пребывание Томпсона в Петрограде 2 декабря 1917 года, когда он передал по телеграфу Моргану в Нью-Йорк запрос на 1 миллион долларов. На самом деле Томпсон уехал из Петрограда 4 декабря 1917 года, через два дня после отправки телеграммы в Нью-Йорк. Далее, Кеннан заявляет, что 30 ноября 1917 года Троцкий произнес речь перед Петроградским советом, в которой заметил: “Сегодня у меня в Смольном институте были два американца, тесно связанных с капиталистическими элементами...”. По мнению Кеннана, “трудно себе представить”, кто “мог быть этими двумя американцами, если не Робине и Гомберг”. Но, на самом деле, Александр Гомберг был русским, а не американцем. А так как Томпсон 30 ноября 1917 года все еще находился в России, то двумя американцами, которые посетили Троцкого, скорее всего были Раймонд Робине, учредитель горнопромышленных компаний, превратившийся в благодетеля, и Томпсон из Федерального резервного банка Нью-Йорка.
О большевизации Уолл-стрита было известно хорошо информiрованным кругам еще в 1919 году. Журналист Баррон, специализирующийся на финансовых темах, записал в 1919 году беседу с нефтяным магнатом Э.Х. Дохени и особо выделил трех видных финансистов - Уильяма Бойса Томпсона, Томаса Ламонта и Чарльза Р. Крейна:
“Борт парохода “Аквитания”, вечер в пятницу, 1 февраля 1919 года.
Провел вечер с семьей Дохени в их каюте. Г-н Дохени сказал: “Если вы верите в демократию, вы не можете верить в социализм. Социализм это яд, который разрушает демократию. Демократия означает возможность для всех. Социализм же дает надежду, что человек может бросить работу и быть богаче. Большевизм является истинным плодом социализма, и если вы прочтете интересное показание в сенатском комитете примерно в середине января, которое изобличило всех этих пацифистов и миротворцев как симпатизирующих немцам, как социалистов и большевиков, вы увидите, что в колледжах США большинство профессоров преподает социализм и большевизм и что 52 профессора колледжей состояли в 1914 году в так называемых комитетах защиты мира. Президент Элиот из Гарварда преподает большевизм. Самыми отъявленными большевиками в США являются не только профессора колледжей, один из которых президент Вильсон, но и капиталисты и жены капиталистов - и кажется, никто не знает, о чем они говорят. Уильям Бойс Томпсон преподает большевизм, он может обратить в свою веру Ламонта из фирмы “Дж. П. Морган & Компани”. Вандерлип - большевик, Чарльз Р. Крейн - тоже. Многие женщины присоединяются к их движению, и ни они, ни их мужья не знают, что это и к чему это приведет. Еще один - это Генри Форд, а также большинство из тех ста историков, которых Вильсон взял с собой за границу в идиотской надежде, что история научит молодежь правильно разграничивать расы, народы и страны с географической точки зрения” [Arthur Pound and Samuel Taylor Moore. They Told Barron (New York: Haiper & Brothers, 1930), pp. 13-14.].
Короче говоря, в этой книге предлагается история о большевицкой революции и ее последствиях, но история, которая расходится с традиционно упрощенным подходом “капиталисты - против коммунистов”. В нашей истории утверждается партнерство международного монополистического капитализма и международного революционного социализма, направленное к их взаимной выгоде. Итоговую же человеческую цену за этот союз пришлось заплатить простым русским людям и простым американцам. В результате этих маневров монополистов в сфере политики и революции предпринимательство получило дурную славу, и мiр подталкивали к неэффективному социалистическому планированию.
Эта история вскрывает также предательство российской революции. Цари и их коррумпированная политическая система были сброшены лишь для того, чтобы быть замененной посредниками власти новой коррумпированной политической системы. США могли оказать доминирующее влияние для освобождении России, но они уступили амбициям нескольких финансистов с Уолл-стрит, которые ради собственных целей могли согласиться и на централизованную царскую Россию, и на централизованную марксистскую Россию, но никак не на децентрализованную свободную Россию. Причины этого вскроются, когда мы проследим до сих пор не рассказанную историю русской революции и ее последствий [Существует параллельная, и также неизвестная, история движения махновцев, которые воевали и с “белыми”, и с “красными” в Гражданскую войну 1919-1920 (см.: Voline. The Unknown Revolution [New York: Libertarian Book Club, 1953]). Было также движение “зеленых”, которое воевало и против белых, и против красных. Автор никогда не встречал даже отдельных упоминаний о “зеленых” ни в одной истории большевицкой революции. А армия зеленых насчитывала не менее 700.000 человек.].
ГЛАВА 2
ТРОЦКИЙ ПОКИДАЕТ НЬЮ-ЙОРК
“Вы получите революцию, ужасную революцию. Какой курс она изберет, будет во многом зависеть от того, что г-н Рокфеллер прикажет сделать г-ну Хейгу. Г-н Рокфеллер является символом американского правящего класса,
а г-н Хейг [политик от штата Нью-Джерси] является символом его политических орудий”. Лев Троцкий, “Нью-Йорк таймс”, 13 декабря 1938 г.
В 1916 году, за год до русской революции, интернационалист Лев Троцкий был выслан из Франции. По официальной версии, за его участие в Циммервальской конференции, но также, несомненно, из-за его зажигательных статей, написанных для русскоязычной газеты “Наше слово”, издававшейся в Париже. В сентябре 1916 года Троцкий был вежливо препровожден французской полицией через испанскую границу. Через несколько дней мадридская полиция арестовала интернационалиста и поместила его в “камеру первого класса” за полторы песеты в день. Впоследствии Троцкий был перевезен в Кадис, затем в Барселону, чтобы в конце концов быть посаженным на борт парохода “Монсеррат” Испанской трансатлантической компании. Троцкий вместе с семьей пересек Атлантику и 13 января 1917 года высадился в Нью-Йорке.
Другие троцкисты также совершили путь через Атлантику в западном направлении. Одна группа троцкистов сразу же приобрела значительное влияние в Мексике и написала Конституцию Керетаро для революционного правительства Каррансы в 1917 году, предоставив тем самым Мексике сомнительную честь иметь первое в мiре правительство, которое приняло конституцию советского типа.
Как Троцкий, знавший только немецкий и русский языки, выжил в капиталистической Америке? Судя по его автобиографии “Моя жизнь”, его “единственной профессией в Нью-Йорке была профессия революционера”. Другими словами, Троцкий время от времени писал статьи для русского социалистического журнала “Новый мiр”, издававшегося в Нью-Йорке. Еще мы знаем, что в нью-йоркской квартире семьи Троцкого были холодильник и телефон; Троцкий писал, что иногда они ездили в автомобиле с шофером. Этот стиль жизни озадачивал двух маленьких сыновей Троцкого. Когда они вошли в кондитерскую, мальчики с волнением спросили мать: “Почему не вошел шофер?” [Leon Trotsky. My Life (New York: Scribner's, 1930), chap. 22]
Этот шикарный образ жизни также противоречит доходам Троцкого, который признался, что в 1916 и 1917 годах получил только 310 долларов, и добавил: “Эти 310 долларов я распределил между пятью возвращавшимися в Россию эмигрантами”. Однако Троцкий заплатил за первоклассную комнату в Испании, семья его проехала по Европе, в США они сняли превосходную квартиру в Нью-Йорке, внеся за нее плату за три месяца вперед, использовали автомобиль с шофером. И все это - на заработок бедного революционера за несколько его статьей в русскоязычных изданиях, издававшихся небольшим тиражом - в парижской газете “Наше слово” и нью-йоркском журнале “Новый мiр”!
Джозеф Недава оценивает доход Троцкого в 1917 году в 12 долларов в неделю “и еще какие-то гонорары за лекции” [Joseph Nedava. Trotsky and the Jews (Philadelphia: Jewish Publication Society of America, 1972), p. 163]. Троцкий пробыл в Нью-Йорке в 1917 году три месяца, с января по март, так что его доход от “Нового мiра” составил 144 доллара и, допустим, было еще 100 долларов гонораров за лекции - итого 244 доллара. Из них Троцкий смог отдать 310 долларов друзьям, платить за нью-йоркскую квартиру, обезпечивать семью - и отложить 10.000 долларов, которые забрали у него канадские власти в апреле 1917 года в Галифаксе. Троцкий заявляет, что те, кто говорит о наличии у него других источников дохода - “клеветники”, распространяющие “глупые измышления” и “ложь”; но таких расходов Троцкий не мог делать, разве что он играл на ипподроме на Ямайке. Троцкий явно имел скрытый источник дохода.
Что это был за источник? Артур Уиллерт в своей книге “Дорога к безопасности” сообщает, что Троцкий зарабатывал на жизнь электриком в студии “Фокс фильм”. Ряд писателей упоминает другие места работы, но нет доказательств, что Троцкий получал деньги за иную работу, кроме писания статей и выступлений.
Наше расследование может быть сосредоточено на безспорном факте: когда Троцкий уехал из Нью-Йорка в Петроград в 1917 году, чтобы организовать большевицкую фазу революции, у него были с собой 10.000 долларов. В 1919 году Овермановский комитет Сената США расследовал вопрос большевицкой пропаганды и германских денег в США и в одном случае затронул источник этих 10.000 долларов Троцкого. Опрос в Овермановском комитете полковника Хербана, атташе чешской дипломатической миссии в Вашингтоне, дал следующее:
“Полковник Хербан: Троцкий, вероятно, взял деньги у Германии, но он будет отрицать это. Ленин бы не отрицал. Милюков доказал, что Троцкий получил 10.000 долларов от каких-то немцев, когда был в Америке. У Милюкова было доказательство, но тот отрицал это. Троцкий отрицал, хотя у Милюкова было доказательство.
Сенатор Оверман: Обвинение заключалось в том, что Троцкий получил 10.000 долларов здесь.
Полковник Хербан: Я не помню сколько, но я знаю, что проблема между ним и Милюковым заключалась в этом.
Сенатор Оверман: Милюков доказал это, не так ли?
Полковник Хербан: Да, сэр.
Сенатор Оверман: Знаете ли вы, где он их взял?
Полковник Хербан: Я вспоминаю, что их было 10.000; но это не имеет значения. Я буду говорить об их пропаганде. Германское правительство знало Россию лучше, чем кто-либо, и оно знало, что с помощью этих людей оно сможет разрушить русскую армию. (В 17:45 подкомитет прервал работу до следующего дня, среды, 19 февраля, до 10:30)” [United States, Senate. Brewing and Liquor Interests and German and Bolshevik Propaganda (Subcommittee on the Judiciary), 65th Cong., 1919].
Очень удивляет, что комитет прервал свою работу внезапно, до того, как источник денег Троцкого мог попасть в протокол Сената. Когда на следующий день слушание возобновилось, Овермановский комитет уже не интересовался Троцким и его 10.000 долларами. Позже мы рассмотрим доказательства, касающиеся поддержки финансовыми домами Нью-Йорка германской и революционной деятельности в США; тогда и уточним источники 10.000 долларов Троцкого.
Эти 10.000 долларов германского происхождения упоминаются и в официальной британской телеграмме военно-морским властям Галифакса, которые обратились с запросом о снятии с парохода “Кристианиафиорд” Троцкого и его группы, направляющихся для участия в революции (см. ниже). Мы также узнаем из отчета Британского управления разведки [Special Report No. 5. The Russian Soviet Bureau in the United States, July 14, 1919, Scotland House, London S.W.I. Copy in U.S. State Depf. Decimal File, 316-23-1145], что Григорий Вайнштейн, который в 1919 году станет видным деятелем Советского бюро в Нью-Йорке, собирал в Нью-Йорке деньги для Троцкого. Эти деньги поступали из Германии через германскую ежедневную газету “Фольксцайтунг”, издававшуюся в Нью-Йорке, и ссужались они германским правительством.
Хотя официально и сообщается, что деньги Троцкого были германскими, Троцкий активно занимался американской политикой перед тем, как уехать из Нью-Йорка в Россию для участия в революции. 5 марта 1917 года американские газеты писали об увеличивающейся возможности войны с Германией; в тот же вечер Троцкий на заседании Социалистической партии округа Нью-Йорк предложил резолюцию, “предписывающую социалистам поощрять забастовки и сопротивляться мобилизации в случае войны с Германией” [New York Times, March 5. 1917]. В “Нью-Йорк таймс” Троцкий был назван “высланным русским революционером”. Луис К. Фрайна, который вместе с Троцким предложил эту резолюцию, позже - под псевдонимом - написал лестную книгу о финансовой империи Моргана: “Дом Моргана” [Lewis Corey. House of Morgan: A Social Biography of the Masters of Money (New York: G.W. Watt, 1930)]. Против предложения Троцкого-Фрайны выступила фракция Морриса Хиллквита, и в результате социалистическая партия проголосовала против резолюции [Моррис Хиллквит (ранее Хиллковиц) был защитником Йоханна Мост после убийства президента Маккинли, а в 1917 г. стал лидером Социалистической партии в Нью-Йорке. В 1920-х гг. Хиллквит обосновался в банковском мiре Нью-Йорка, став директором и юристом банка “Интернэшнл Юнион”. При президенте Д. Рузвельте Хиллквит помогал разрабатывать коды NRA для швейной промышленности.].
Почти через неделю, 16 марта, во время свержения царя, Лев Троцкий давал интервью в помещении “Нового мiра”. В этом интервью прозвучало его пророческое заявление о ходе российской революции:
“...Комитет, который занял в России место низложенного кабинета министров, не представляет интересы или цели революционеров; а значит, по всей вероятности, он просуществует недолго и уступит место людям, которые будут более уверенно проводить демократизацию России” [New York Times, March 16, 1917].
Эти “люди, которые будут более уверенно проводить демократизацию России”, то есть меньшевики и большевики, находились тогда в изгнании за границей и сначала должны были вернуться в Россию. Временный “комитет” был поэтому назван Временным правительством; следует подчеркнуть, что это название было сразу принято в самом начале революции, в марте, а не введено позже историками.
Вудро Вильсон и паспорт для Троцкого
Тем волшебником, который выдал Троцкому паспорт для возвращения в Россию, чтобы “продвигать” революцию, - был президент США Вудро Вильсон. К этому американскому паспорту прилагались виза для въезда в Россию и британская транзитная виза. Дженнингс К. Уайс в книге “Вудро Вильсон: Ученик революции” делает уместный комментарий: “Историки никогда не должны забывать, что Вудро Вильсон, несмотря на противодействие британской полиции, дал Льву Троцкому возможность въехать в Россию с американским паспортом”.
Президент Вильсон облегчил Троцкому проезд в Россию именно тогда, когда бюрократы Государственного департамента, озабоченные въездом таких революционеров в Россию, старательно пытались в одностороннем порядке ужесточить процедуры выдачи паспортов. Сразу же после того, как Троцкий пересек финско-русскую границу, дипломатическая миссия в Стокгольме 13 июня 1917 года направила Государственному департаменту телеграмму: “Миссия была конфиденциально информiрована русским, английским и французским паспортными бюро на русской границе в Торнеа, что они серьезно озабочены проездом подозрительных лиц с американскими паспортами” [U.S. State Dept. Decimal File, 316-85-1002].
На эту телеграмму Государственный департамент в тот же день ответил: “Департамент осуществляет особую осторожность при выдаче паспортов для России”; департамент также разрешил миссии произвести расходы на создание бюро паспортного контроля в Стокгольме и нанять “абсолютно надежного американского гражданина” для осуществления этого контроля [Ibid.]. Но птичка уже улетела. Меньшевик Троцкий с большевиками Ленина уже были в России, чтобы “продвигать вперед” революцию. Возведенная паспортная сеть поймала только более легальных пташек. Например, 26 июня 1917 года уважаемый нью-йоркский газетчик Герман Бернштейн на пути в Петроград, где он должен был представлять “Нью-Йорк геральд”, был задержан на границе и не допущен в Россию. С опозданием, в середине августа 1917 года, российское посольство в Вашингтоне обратилось к Государственному департаменту (и он согласился) с просьбой “не допускать въезда в Россию преступников и анархистов..., многие из которых уже проникли в Россию” [Ibid., 861.111/315].
Следовательно, когда 26 марта 1917 года пароход “Кристианиафиорд” покинул Нью-Йорк, Троцкий отплывал на его борту с американским паспортом именно в силу льготного режима. Он был в компании других революционеров-троцкистов, финансистов с Уолл-стрит, американских коммунистов и прочих заинтересованных лиц, лишь немногие из которых взошли на борт для законного бизнеса. Эта пестрая смесь пассажиров была описана американским коммунистом Линкольном Стеффенсом так:
“Список пассажиров был длинным и таинственным. Троцкий находился в третьем классе с группой революционеров; в моей каюте был японский революционер. Было много голландцев, спешащих домой с Явы - единственные невинные люди на борту. Остальные были курьерами, двое были направлены с Уолл-стрит в Германию...” [Lincoln Steffens. Autobiography (New York: Harcourt, Brace, 1931), p. 764].
Интересно, что Линкольн Стеффенс плыл в Россию по особому приглашению Чарльза Ричарда Крейна, сторонника и бывшего председателя финансового комитета Демократической партии. Чарльз Крейн, вице-президент фирмы “Крейн Компани”, организовал в России компанию “Вестингауз” и в период с 1890 по 1930 годы побывал там не менее двадцати трех раз. Его сын Ричард Крейн был доверенным помощником тогдашнего государственного секретаря Роберта Лансинга. По словам бывшего посла в Германии Уильяма Додда, Крейн “много сделал, чтобы вызвать революцию Керенского, которая уступила дорогу коммунизму” [William Edward Dodd. Ambassador Dodd's Diary, 1933-1938 (New York: Harcourt, Brace, 1941), pp. 42-43]. И поэтому комментарии Стеффенса в его дневнике о беседах на борту парохода “Кристианиафиорд” весьма достоверны: “... все согласны, что революция находится только в своей первой фазе, что она должна расти. Крейн и российские радикалы на корабле считают, что мы будем в Петрограде для повторной революции” [Lincoln Steffens. The Letters of Lincoln Steffens (New York: Harcourt, Brace, 1941), p. 396].
Крейн возвратился в США, когда большевицкая революция (то есть “повторная революция”) была завершена, и хотя он был частным лицом, но отчеты о ее развитии получал из первых рук, одновременно с телеграммами, которые посылались в Государственный департамент. Например, один меморандум, датированный 11 декабря 1917 года, имеет заголовок “Копия отчета о Максималистском восстании для г-на Крейна”. Он исходил от Мэддина Саммерса, генерального консула США в Москве; сопроводительное письмо Саммерса гласит:
“Имею честь приложить копию того же [вышеупомянутого отчета] с просьбой направить ее для конфиденциальной информации г-ну Чарльзу Р. Крейну. Предполагается, что Департамент не будет иметь возражений против просмотра отчета г-ном Крейном...” [U.S. State Dept. Decimal File, 861.00/1026].
Итак, из всего этого возникает невероятная и озадачивающая картина. Она заключается в том, что Чарльз Крейн, друг и сторонник Вудро Вильсона, видный финансист и политик, сыграл известную роль в “первой” российской революции и ездил в Россию в середине 1917 года в компании с американским коммунистом Линкольном Стеффенсом, который был в контакте и с Вудро Вильсоном, и с Троцким. Последний, в свою очередь, имел паспорт, выданный по указанию президента Вильсона, и 10.000 долларов из предполагаемых германских источников. По возвращении в США после “повторной революции” Крейн получил доступ к официальным документам, касающимся упрочения большевицкого режима. Эта модель взаимосвязанных и озадачивающих событий оправдывает наше дальнейшее расследование и предполагает, хотя и без доказательств в настоящий момент, некоторую связь между финансистом Крейном и революционером Троцким.
Документы канадского правительства об освобождении Троцкого [Этот раздел основан на документах правительства Канады]
Документы о кратком пребывании Троцкого под стражей в Канаде, хранящиеся в архивах канадского правительства, сейчас рассекречены и доступны исследователям. Согласно этим архивным документам, 3 апреля 1917 года Троцкий был снят канадскими и британскими военными моряками с парохода “Кристианиафиорд” в Галифаксе (провинция Новая Шотландия), зачислен в германские военнопленные и интернирован в пункте для германских военнопленных в Амхерсте, Новая Шотландия. Жена Троцкого, двое его сыновей и пятеро других лиц, названных “русскими социалистами”, были также сняты с парохода и интернированы. Их имена по канадским досье следующие: Nickita Muchin, Leiba Fisheleff, Konstantin Romanchanco, Gregor Teheodnovski, Gerchon Melintchansky* и Leon Bronstein Trotsky (имена и фамилии здесь и далее воспроизведены так, как они зарегистрированы в оригинальных канадских документах).
На Троцкого была заполнена форма LB-1 канадской армии под номером 1098 (включающая отпечатки пальцев) со следующим описанием: “37 лет, политический эмигрант, по профессии журналист, родился в Громскти (Gromskty), Чусон (Chuson), Россия, гражданин России”. Форма подписана Львом Троцким, а его полное имя дано как Лев Бромштейн (так) Троцкий**.
* Речь идет о Г.И. Чудновском (1894-1918) и Г.Н. Мельничанском (1886-1937). Первый в России стал одним из руководителей штурма Зимнего дворца, затем военным комиссаром Киева; второй - членом Московского Военно-революционного комитета, позже членом Совета рабоче-крестьянской обороны от ВЦСПС. - Прим. ред. “РИ”.
** Троцкий родился в Яновке под Херсоном. - Прим. ред. “РИ”.
Группа Троцкого была снята с парохода “Кристианиафиорд” согласно официальным указаниям, полученным 29 марта 1917 года дежурным морским офицером в Галифаксе по телеграфу из Лондона (предположительно из Адмiралтейства). В телеграмме сообщалось, что на “Кристианиафиорд” находится группа Троцкого, которая должна быть “снята и задержана до получения указаний”. Причина задержания, доведенная до сведения дежурного морского офицера в Галифаксе, заключалась в том, что “это - русские социалисты, направляющиеся в целью начать революцию против существующего российского правительства, для чего Троцкий, по сообщениям, имеет 10.000 долларов, собранных социалистами и немцами”.
1 апреля 1917 года дежурный морской офицер, капитан О.М. Мейкинс, направил конфиденциальный меморандум командиру соединения в Галифаксе о том, что он “проверил всех русских пассажиров” на борту парохода “Кристианиафиорд” и обнаружил шестерых человек во втором классе: “Все они общепризнанные социалисты, и хотя они открыто заявляют о желании помочь новому российскому правительству, они вполне могут быть в союзе с немецкими социалистами в Америке и, вполне вероятно, будут большой помехой правительству России именно в это время”. Капитан Мейкинс добавил, что он собирается снять группу, а также жену и двоих сыновей Троцкого, чтобы интернировать их в Галифаксе. Копия этого отчета была направлена из Галифакса начальнику Генерального штаба в Оттаву 2 апреля 1917 года.
Следующий документ в канадских архивах датирован 7 апреля; он послан начальником Генерального штаба из Оттавы директору по интернированию и подтверждает получение предыдущего письма (его нет в архивах) об интернировании русских социалистов в Амхерсте, Новая Шотландия: “... в этой связи должен сообщить вам о получении вчера длинной телеграммы от генерального консула России в Монреале, протестующего против ареста этих людей, так как они имели паспорта, выданные генеральным консулом России в Нью-Йорке, США”.
Ответ на эту монреальскую телеграмму заключался в том, что эти люди были интернированы “по подозрению, что они немцы”, и будут освобождены только при точном доказательстве их национальности и лояльности союзникам. В канадских досье никаких телеграмм от генерального консула России в Нью-Йорке нет; известно, что это консульство неохотно выдавало русские паспорта русским политэмигрантам. Однако, в досье есть телеграмма от нью-йоркского адвоката Н. Алейникова P.M. Култеру, в то время заместителю министра почты Канады. Ведомство почтового министра не имело отношения ни к интернированию военнопленных, ни к военной деятельности. Следовательно, эта телеграмма имела характер личного неофициального обращения. Она гласит:
“Д-ру P.M. Култеру, министру почты, Оттава. Русские политические эмигранты, возвращающиеся в Россию, задержаны в Галифаксе и интернированы в лагере Амхерста. Не будете ли Вы столь любезны, чтобы изучить и сообщить причину задержания и имена задержанных? Считающийся борцом за свободу, вы вступитесь за них. Просьба направить доплатную телеграмму. Николай Алейников”.
С начала 1920-х годов многочисленные статьи, брошюры и даже несколько книг пытаются выковать соединительное звено цепи между “международными банкирами” и “большевицкими революционерами”. Редко когда эти попытки основывались на убедительных доказательствах и никогда не аргументировались научными методами. Некоторые из “доказательств”, использованных при таких попытках, были ложными, другие не имели отношения к делу, многое вообще нельзя было проверить. Теоретики тщательно избегали исследования этого вопроса; вероятно, потому, что он нарушает четкое разделение на капиталистов и коммунистов (каждый, конечно, знает, что они злейшие враги). А так как очень многое из того, что было написано по этому вопросу, граничит с абсурдом, незапятнанная репутация ученого легко могла быть выставлена на посмешище. Причина достаточная, чтобы избегать этой темы.
К счастью, архив Государственного департамента США, в частности фонд 861.00, содержит обширную документацию об этой предполагаемой взаимосвязи. И когда доказательства из официальных документов соединяются с неофициальными свидетельствами в биографиях, личных документах и житейских историях, - то возникает интересная картина.
Мы обнаруживаем, что действительно существовала взаимосвязь между некоторыми международными банкирами Нью-Йорка и многими революционерами, включая большевиков. Оказывается, джентльмены банковского дела - названные в книге - были кровно заинтересованы в успехе большевицкой революции и “болели” за нее.
Кто, почему и за сколько - об этом и рассказывается в книге.
ГЛАВА 1
АКТЕРЫ НА РЕВОЛЮЦИОННОЙ СЦЕНЕ
“Дорогой г-н Президент, я симпатизирую советской форме правления, как наиболее подходящей для русского народа...”
Из письма президенту США Вудро Вильсону (17 октября 1918 г.) от Уильяма Лоренса Саундерса, президента корпорации “Ингерсолл-Рэнд”, директора корпорации “Америкэн Интернэшнл” и вице-председателя правления Федерального резервного банка Нью-Йорка.
Фронтиспис этой книги нарисован в 1911 году карикатуристом Робертом Майнором для “Сент-Луис пост дис-пэтч”. Майнор был талантливым художником и писателем, под личиной которого скрывался большевик-революционер; в 1915 году он был арестован в России по обвинению в подрывной деятельности и позже вызволен видными финансистами Уолл-стрита. Карикатура Майнора изображает бородатого сияющего Карла Маркса, который стоит на Уолл-стрит с книгой “Социализм” подмышкой и принимает поздравления от финансовых светил: Дж. П. Моргана, его партнера Джорджа У. Перкинса, самодовольного Джона Д. Рокфеллера, Джона Д. Райана из “Нэшнл Сити Бэнк” и на втором плане - Тедди Рузвельта, заметного своими знаменитыми зубами. Уолл-стрит украшена красными флагами. Ликующая толпа и взлетающие в воздух шляпы намекают, что Карл Маркс был весьма популярен у финансистов Нью-Йорка.
Были ли это грезы Роберта Майнора? Совсем нет. Мы увидим, что Роберт Майнор имел солидные основания отразить этот восторженный союз Уолл-стрита и марксистского социализма. Персонажи карикатуры - Карл Маркс (символизирующий будущих революционеров Ленина и Троцкого), Дж. П. Морган, Джон Д. Рокфеллер, а также и сам Майнор - и являются действующими лицами данной книги.
Парадокс, изображенный на карикатуре Майнора, был скрыт под покровом истории, ибо не укладывался в общепринятое понятие политического спектра - от левых до правых. Большевики находились на левом его краю, а финансисты Уолл-стрита - на правом; поэтому подразумевалось, что у этих двух групп нет ничего общего и любой союз между ними является абсурдом. Факты, противоречащие этой концепции, обычно отбрасываются как натяжки или недоразумения. Тем не менее, современная история обладает внутренней двойственностью, и поскольку слишком много неудобных фактов было отброшено или скрыто, такая историография - неточна.
С другой стороны, можно заметить, что крайне правый и крайне левый фланги традиционного политического спектра являются абсолютными коллективистами. Национал-социалист (например, фашист) и интернационал-социалист (например, коммунист) одинаково насаждают тоталитарные политико-экономические системы, основанные на неограниченной власти и принуждении индивидуума. Обе эти системы требуют монопольного контроля над обществом. Монополизм в промышленности был когда-то целью Дж. П. Моргана и Дж. Д. Рокфеллера, но к концу XIX века жрецы Уолл-стрита поняли, что наиболее эффективный путь к завоеванию непоколебимой монополии заключается в том, чтобы “пойти в политику” и заставить общество работать на монополистов под вывеской общественного блага и общественных интересов. Эта стратегия была детализирована в 1906 году Фредериком К. Хоувом в его книге “Признания монополиста” [“Существуют правила большого бизнеса. Они заменяют поучения наших родителей и сводятся к простой формуле: получи монополию, заставь общество работать на тебя и помни, что лучшим видом бизнеса является политика, ибо законодательная дотация, франшиза, субсидия или освобождение от налогов стоят больше, чем месторождение в Кимберли или Комстоке, так как первые не требуют для своего использования ни умственного, ни физического труда” (Frederick С. Howe. Confessions of a Monopolist. [Chicago: Public Publishing. 1906], p. 157.)]. Хоув, кстати, также является одной из заметных фигур в истории большевицкой революции.
Альтернативным концептуальным пакетом политико-экономических систем и идей было бы определение степени индивидуальной свободы и степени противостоящего ей централизованного политического контроля. При таком подходе капиталистическое государство всеобщего благосостояния и социализм находятся на одном краю спектра. Отсюда мы видим, что попытки монополизировать контроль над обществом могут иметь разные названия и в то же время обладать общими характеристиками.
Следовательно, препятствием для верного понимания современной истории является представление, что капиталисты - заклятые и непреклонные враги марксистов и социалистов. Это ошибочное представление исходит от Карла Маркса и, несомненно, оно соответствовало его целям. Фактически же оно неверно. Существовала и существует неразрывная, хотя и скрываемая взаимосвязь между международными политиками-капиталистами и международными революционерами-социалистами - к их взаимной выгоде. Эта связь осталась незамеченной в основном потому, что историки, за редкими исключениями, имеют неосознанную марксистскую направленность и таким образом замыкаются на невозможности существования такой взаимосвязи. Свободно же мыслящий читатель должен иметь два ключа к ее разгадке: 1) капиталисты-монополисты являются злейшими врагами свободного предпринимательства, и 2) с учетом неэффективности централизованного планирования при социализме, тоталитарное социалистическое государство является прекрасным рынком для его захвата капиталистическими монополиями, если им удастся заключить союз с представителями социалистической власти. Предположим, и в данный момент это только гипотеза, что американские капиталисты-монополисты смогли низвести плановую социалистическую Россию до статуса порабощенной технической колонии. Не будет ли это логическим интернационалистским продолжением в XX веке монополии Моргана в области железных дорог или нефтяного треста Рокфеллера конца XIX века?
Кроме Габриэля Колко, Мюррея Ротбарда и ревизионистов, никого из историков не насторожила такая комбинация событий. Историографии, за редкими исключениями. было навязано разделение на капиталистов и социалистов. Монументальное и легко читаемое исследование Джорджа Кеннана о русской революции настойчиво поддерживает эту фикцию о противоположности Уолл-стрита и большевиков [George F. Kennan. Russia Leaves the War (New York: Athenedm, 1967); Decision to Intervene: Soviet-American Relations, 1917-1920 (Princeton, NJ: Princeton Universiny Press, 1958).]. Его книга “Россия выходит из войны” содержит единственную случайную ссылку на фирму Дж. П. Моргана и не содержит ни одной ссылки на компанию “Гаранта Траст”. Но обе эти организации широко упоминаются в архивных документах Государственного департамента, на которые я часто ссылаюсь в этой книге, и обе они дают основания для рассмотрения здесь соответствующих доказательств.
Ни сознавшийся “большевицкий банкир” Олоф Ашберг, ни “Ниа Банкен” из Стокгольма не упоминаются у Кеннана, хотя они и сыграли главную роль в финансировании большевиков. Более того, в некоторых важных обстоятельствах, по крайней мере, важных для нашей аргументации, Кеннан ошибается и фактически. Например, он пишет, что директор Федерального резервного банка Уильяме Бойс Томпсон уехал из России 27 ноября 1917 года. Эта дата отъезда делает невозможным пребывание Томпсона в Петрограде 2 декабря 1917 года, когда он передал по телеграфу Моргану в Нью-Йорк запрос на 1 миллион долларов. На самом деле Томпсон уехал из Петрограда 4 декабря 1917 года, через два дня после отправки телеграммы в Нью-Йорк. Далее, Кеннан заявляет, что 30 ноября 1917 года Троцкий произнес речь перед Петроградским советом, в которой заметил: “Сегодня у меня в Смольном институте были два американца, тесно связанных с капиталистическими элементами...”. По мнению Кеннана, “трудно себе представить”, кто “мог быть этими двумя американцами, если не Робине и Гомберг”. Но, на самом деле, Александр Гомберг был русским, а не американцем. А так как Томпсон 30 ноября 1917 года все еще находился в России, то двумя американцами, которые посетили Троцкого, скорее всего были Раймонд Робине, учредитель горнопромышленных компаний, превратившийся в благодетеля, и Томпсон из Федерального резервного банка Нью-Йорка.
О большевизации Уолл-стрита было известно хорошо информiрованным кругам еще в 1919 году. Журналист Баррон, специализирующийся на финансовых темах, записал в 1919 году беседу с нефтяным магнатом Э.Х. Дохени и особо выделил трех видных финансистов - Уильяма Бойса Томпсона, Томаса Ламонта и Чарльза Р. Крейна:
“Борт парохода “Аквитания”, вечер в пятницу, 1 февраля 1919 года.
Провел вечер с семьей Дохени в их каюте. Г-н Дохени сказал: “Если вы верите в демократию, вы не можете верить в социализм. Социализм это яд, который разрушает демократию. Демократия означает возможность для всех. Социализм же дает надежду, что человек может бросить работу и быть богаче. Большевизм является истинным плодом социализма, и если вы прочтете интересное показание в сенатском комитете примерно в середине января, которое изобличило всех этих пацифистов и миротворцев как симпатизирующих немцам, как социалистов и большевиков, вы увидите, что в колледжах США большинство профессоров преподает социализм и большевизм и что 52 профессора колледжей состояли в 1914 году в так называемых комитетах защиты мира. Президент Элиот из Гарварда преподает большевизм. Самыми отъявленными большевиками в США являются не только профессора колледжей, один из которых президент Вильсон, но и капиталисты и жены капиталистов - и кажется, никто не знает, о чем они говорят. Уильям Бойс Томпсон преподает большевизм, он может обратить в свою веру Ламонта из фирмы “Дж. П. Морган & Компани”. Вандерлип - большевик, Чарльз Р. Крейн - тоже. Многие женщины присоединяются к их движению, и ни они, ни их мужья не знают, что это и к чему это приведет. Еще один - это Генри Форд, а также большинство из тех ста историков, которых Вильсон взял с собой за границу в идиотской надежде, что история научит молодежь правильно разграничивать расы, народы и страны с географической точки зрения” [Arthur Pound and Samuel Taylor Moore. They Told Barron (New York: Haiper & Brothers, 1930), pp. 13-14.].
Короче говоря, в этой книге предлагается история о большевицкой революции и ее последствиях, но история, которая расходится с традиционно упрощенным подходом “капиталисты - против коммунистов”. В нашей истории утверждается партнерство международного монополистического капитализма и международного революционного социализма, направленное к их взаимной выгоде. Итоговую же человеческую цену за этот союз пришлось заплатить простым русским людям и простым американцам. В результате этих маневров монополистов в сфере политики и революции предпринимательство получило дурную славу, и мiр подталкивали к неэффективному социалистическому планированию.
Эта история вскрывает также предательство российской революции. Цари и их коррумпированная политическая система были сброшены лишь для того, чтобы быть замененной посредниками власти новой коррумпированной политической системы. США могли оказать доминирующее влияние для освобождении России, но они уступили амбициям нескольких финансистов с Уолл-стрит, которые ради собственных целей могли согласиться и на централизованную царскую Россию, и на централизованную марксистскую Россию, но никак не на децентрализованную свободную Россию. Причины этого вскроются, когда мы проследим до сих пор не рассказанную историю русской революции и ее последствий [Существует параллельная, и также неизвестная, история движения махновцев, которые воевали и с “белыми”, и с “красными” в Гражданскую войну 1919-1920 (см.: Voline. The Unknown Revolution [New York: Libertarian Book Club, 1953]). Было также движение “зеленых”, которое воевало и против белых, и против красных. Автор никогда не встречал даже отдельных упоминаний о “зеленых” ни в одной истории большевицкой революции. А армия зеленых насчитывала не менее 700.000 человек.].
ГЛАВА 2
ТРОЦКИЙ ПОКИДАЕТ НЬЮ-ЙОРК
“Вы получите революцию, ужасную революцию. Какой курс она изберет, будет во многом зависеть от того, что г-н Рокфеллер прикажет сделать г-ну Хейгу. Г-н Рокфеллер является символом американского правящего класса,
а г-н Хейг [политик от штата Нью-Джерси] является символом его политических орудий”. Лев Троцкий, “Нью-Йорк таймс”, 13 декабря 1938 г.
В 1916 году, за год до русской революции, интернационалист Лев Троцкий был выслан из Франции. По официальной версии, за его участие в Циммервальской конференции, но также, несомненно, из-за его зажигательных статей, написанных для русскоязычной газеты “Наше слово”, издававшейся в Париже. В сентябре 1916 года Троцкий был вежливо препровожден французской полицией через испанскую границу. Через несколько дней мадридская полиция арестовала интернационалиста и поместила его в “камеру первого класса” за полторы песеты в день. Впоследствии Троцкий был перевезен в Кадис, затем в Барселону, чтобы в конце концов быть посаженным на борт парохода “Монсеррат” Испанской трансатлантической компании. Троцкий вместе с семьей пересек Атлантику и 13 января 1917 года высадился в Нью-Йорке.
Другие троцкисты также совершили путь через Атлантику в западном направлении. Одна группа троцкистов сразу же приобрела значительное влияние в Мексике и написала Конституцию Керетаро для революционного правительства Каррансы в 1917 году, предоставив тем самым Мексике сомнительную честь иметь первое в мiре правительство, которое приняло конституцию советского типа.
Как Троцкий, знавший только немецкий и русский языки, выжил в капиталистической Америке? Судя по его автобиографии “Моя жизнь”, его “единственной профессией в Нью-Йорке была профессия революционера”. Другими словами, Троцкий время от времени писал статьи для русского социалистического журнала “Новый мiр”, издававшегося в Нью-Йорке. Еще мы знаем, что в нью-йоркской квартире семьи Троцкого были холодильник и телефон; Троцкий писал, что иногда они ездили в автомобиле с шофером. Этот стиль жизни озадачивал двух маленьких сыновей Троцкого. Когда они вошли в кондитерскую, мальчики с волнением спросили мать: “Почему не вошел шофер?” [Leon Trotsky. My Life (New York: Scribner's, 1930), chap. 22]
Этот шикарный образ жизни также противоречит доходам Троцкого, который признался, что в 1916 и 1917 годах получил только 310 долларов, и добавил: “Эти 310 долларов я распределил между пятью возвращавшимися в Россию эмигрантами”. Однако Троцкий заплатил за первоклассную комнату в Испании, семья его проехала по Европе, в США они сняли превосходную квартиру в Нью-Йорке, внеся за нее плату за три месяца вперед, использовали автомобиль с шофером. И все это - на заработок бедного революционера за несколько его статьей в русскоязычных изданиях, издававшихся небольшим тиражом - в парижской газете “Наше слово” и нью-йоркском журнале “Новый мiр”!
Джозеф Недава оценивает доход Троцкого в 1917 году в 12 долларов в неделю “и еще какие-то гонорары за лекции” [Joseph Nedava. Trotsky and the Jews (Philadelphia: Jewish Publication Society of America, 1972), p. 163]. Троцкий пробыл в Нью-Йорке в 1917 году три месяца, с января по март, так что его доход от “Нового мiра” составил 144 доллара и, допустим, было еще 100 долларов гонораров за лекции - итого 244 доллара. Из них Троцкий смог отдать 310 долларов друзьям, платить за нью-йоркскую квартиру, обезпечивать семью - и отложить 10.000 долларов, которые забрали у него канадские власти в апреле 1917 года в Галифаксе. Троцкий заявляет, что те, кто говорит о наличии у него других источников дохода - “клеветники”, распространяющие “глупые измышления” и “ложь”; но таких расходов Троцкий не мог делать, разве что он играл на ипподроме на Ямайке. Троцкий явно имел скрытый источник дохода.
Что это был за источник? Артур Уиллерт в своей книге “Дорога к безопасности” сообщает, что Троцкий зарабатывал на жизнь электриком в студии “Фокс фильм”. Ряд писателей упоминает другие места работы, но нет доказательств, что Троцкий получал деньги за иную работу, кроме писания статей и выступлений.
Наше расследование может быть сосредоточено на безспорном факте: когда Троцкий уехал из Нью-Йорка в Петроград в 1917 году, чтобы организовать большевицкую фазу революции, у него были с собой 10.000 долларов. В 1919 году Овермановский комитет Сената США расследовал вопрос большевицкой пропаганды и германских денег в США и в одном случае затронул источник этих 10.000 долларов Троцкого. Опрос в Овермановском комитете полковника Хербана, атташе чешской дипломатической миссии в Вашингтоне, дал следующее:
“Полковник Хербан: Троцкий, вероятно, взял деньги у Германии, но он будет отрицать это. Ленин бы не отрицал. Милюков доказал, что Троцкий получил 10.000 долларов от каких-то немцев, когда был в Америке. У Милюкова было доказательство, но тот отрицал это. Троцкий отрицал, хотя у Милюкова было доказательство.
Сенатор Оверман: Обвинение заключалось в том, что Троцкий получил 10.000 долларов здесь.
Полковник Хербан: Я не помню сколько, но я знаю, что проблема между ним и Милюковым заключалась в этом.
Сенатор Оверман: Милюков доказал это, не так ли?
Полковник Хербан: Да, сэр.
Сенатор Оверман: Знаете ли вы, где он их взял?
Полковник Хербан: Я вспоминаю, что их было 10.000; но это не имеет значения. Я буду говорить об их пропаганде. Германское правительство знало Россию лучше, чем кто-либо, и оно знало, что с помощью этих людей оно сможет разрушить русскую армию. (В 17:45 подкомитет прервал работу до следующего дня, среды, 19 февраля, до 10:30)” [United States, Senate. Brewing and Liquor Interests and German and Bolshevik Propaganda (Subcommittee on the Judiciary), 65th Cong., 1919].
Очень удивляет, что комитет прервал свою работу внезапно, до того, как источник денег Троцкого мог попасть в протокол Сената. Когда на следующий день слушание возобновилось, Овермановский комитет уже не интересовался Троцким и его 10.000 долларами. Позже мы рассмотрим доказательства, касающиеся поддержки финансовыми домами Нью-Йорка германской и революционной деятельности в США; тогда и уточним источники 10.000 долларов Троцкого.
Эти 10.000 долларов германского происхождения упоминаются и в официальной британской телеграмме военно-морским властям Галифакса, которые обратились с запросом о снятии с парохода “Кристианиафиорд” Троцкого и его группы, направляющихся для участия в революции (см. ниже). Мы также узнаем из отчета Британского управления разведки [Special Report No. 5. The Russian Soviet Bureau in the United States, July 14, 1919, Scotland House, London S.W.I. Copy in U.S. State Depf. Decimal File, 316-23-1145], что Григорий Вайнштейн, который в 1919 году станет видным деятелем Советского бюро в Нью-Йорке, собирал в Нью-Йорке деньги для Троцкого. Эти деньги поступали из Германии через германскую ежедневную газету “Фольксцайтунг”, издававшуюся в Нью-Йорке, и ссужались они германским правительством.
Хотя официально и сообщается, что деньги Троцкого были германскими, Троцкий активно занимался американской политикой перед тем, как уехать из Нью-Йорка в Россию для участия в революции. 5 марта 1917 года американские газеты писали об увеличивающейся возможности войны с Германией; в тот же вечер Троцкий на заседании Социалистической партии округа Нью-Йорк предложил резолюцию, “предписывающую социалистам поощрять забастовки и сопротивляться мобилизации в случае войны с Германией” [New York Times, March 5. 1917]. В “Нью-Йорк таймс” Троцкий был назван “высланным русским революционером”. Луис К. Фрайна, который вместе с Троцким предложил эту резолюцию, позже - под псевдонимом - написал лестную книгу о финансовой империи Моргана: “Дом Моргана” [Lewis Corey. House of Morgan: A Social Biography of the Masters of Money (New York: G.W. Watt, 1930)]. Против предложения Троцкого-Фрайны выступила фракция Морриса Хиллквита, и в результате социалистическая партия проголосовала против резолюции [Моррис Хиллквит (ранее Хиллковиц) был защитником Йоханна Мост после убийства президента Маккинли, а в 1917 г. стал лидером Социалистической партии в Нью-Йорке. В 1920-х гг. Хиллквит обосновался в банковском мiре Нью-Йорка, став директором и юристом банка “Интернэшнл Юнион”. При президенте Д. Рузвельте Хиллквит помогал разрабатывать коды NRA для швейной промышленности.].
Почти через неделю, 16 марта, во время свержения царя, Лев Троцкий давал интервью в помещении “Нового мiра”. В этом интервью прозвучало его пророческое заявление о ходе российской революции:
“...Комитет, который занял в России место низложенного кабинета министров, не представляет интересы или цели революционеров; а значит, по всей вероятности, он просуществует недолго и уступит место людям, которые будут более уверенно проводить демократизацию России” [New York Times, March 16, 1917].
Эти “люди, которые будут более уверенно проводить демократизацию России”, то есть меньшевики и большевики, находились тогда в изгнании за границей и сначала должны были вернуться в Россию. Временный “комитет” был поэтому назван Временным правительством; следует подчеркнуть, что это название было сразу принято в самом начале революции, в марте, а не введено позже историками.
Вудро Вильсон и паспорт для Троцкого
Тем волшебником, который выдал Троцкому паспорт для возвращения в Россию, чтобы “продвигать” революцию, - был президент США Вудро Вильсон. К этому американскому паспорту прилагались виза для въезда в Россию и британская транзитная виза. Дженнингс К. Уайс в книге “Вудро Вильсон: Ученик революции” делает уместный комментарий: “Историки никогда не должны забывать, что Вудро Вильсон, несмотря на противодействие британской полиции, дал Льву Троцкому возможность въехать в Россию с американским паспортом”.
Президент Вильсон облегчил Троцкому проезд в Россию именно тогда, когда бюрократы Государственного департамента, озабоченные въездом таких революционеров в Россию, старательно пытались в одностороннем порядке ужесточить процедуры выдачи паспортов. Сразу же после того, как Троцкий пересек финско-русскую границу, дипломатическая миссия в Стокгольме 13 июня 1917 года направила Государственному департаменту телеграмму: “Миссия была конфиденциально информiрована русским, английским и французским паспортными бюро на русской границе в Торнеа, что они серьезно озабочены проездом подозрительных лиц с американскими паспортами” [U.S. State Dept. Decimal File, 316-85-1002].
На эту телеграмму Государственный департамент в тот же день ответил: “Департамент осуществляет особую осторожность при выдаче паспортов для России”; департамент также разрешил миссии произвести расходы на создание бюро паспортного контроля в Стокгольме и нанять “абсолютно надежного американского гражданина” для осуществления этого контроля [Ibid.]. Но птичка уже улетела. Меньшевик Троцкий с большевиками Ленина уже были в России, чтобы “продвигать вперед” революцию. Возведенная паспортная сеть поймала только более легальных пташек. Например, 26 июня 1917 года уважаемый нью-йоркский газетчик Герман Бернштейн на пути в Петроград, где он должен был представлять “Нью-Йорк геральд”, был задержан на границе и не допущен в Россию. С опозданием, в середине августа 1917 года, российское посольство в Вашингтоне обратилось к Государственному департаменту (и он согласился) с просьбой “не допускать въезда в Россию преступников и анархистов..., многие из которых уже проникли в Россию” [Ibid., 861.111/315].
Следовательно, когда 26 марта 1917 года пароход “Кристианиафиорд” покинул Нью-Йорк, Троцкий отплывал на его борту с американским паспортом именно в силу льготного режима. Он был в компании других революционеров-троцкистов, финансистов с Уолл-стрит, американских коммунистов и прочих заинтересованных лиц, лишь немногие из которых взошли на борт для законного бизнеса. Эта пестрая смесь пассажиров была описана американским коммунистом Линкольном Стеффенсом так:
“Список пассажиров был длинным и таинственным. Троцкий находился в третьем классе с группой революционеров; в моей каюте был японский революционер. Было много голландцев, спешащих домой с Явы - единственные невинные люди на борту. Остальные были курьерами, двое были направлены с Уолл-стрит в Германию...” [Lincoln Steffens. Autobiography (New York: Harcourt, Brace, 1931), p. 764].
Интересно, что Линкольн Стеффенс плыл в Россию по особому приглашению Чарльза Ричарда Крейна, сторонника и бывшего председателя финансового комитета Демократической партии. Чарльз Крейн, вице-президент фирмы “Крейн Компани”, организовал в России компанию “Вестингауз” и в период с 1890 по 1930 годы побывал там не менее двадцати трех раз. Его сын Ричард Крейн был доверенным помощником тогдашнего государственного секретаря Роберта Лансинга. По словам бывшего посла в Германии Уильяма Додда, Крейн “много сделал, чтобы вызвать революцию Керенского, которая уступила дорогу коммунизму” [William Edward Dodd. Ambassador Dodd's Diary, 1933-1938 (New York: Harcourt, Brace, 1941), pp. 42-43]. И поэтому комментарии Стеффенса в его дневнике о беседах на борту парохода “Кристианиафиорд” весьма достоверны: “... все согласны, что революция находится только в своей первой фазе, что она должна расти. Крейн и российские радикалы на корабле считают, что мы будем в Петрограде для повторной революции” [Lincoln Steffens. The Letters of Lincoln Steffens (New York: Harcourt, Brace, 1941), p. 396].
Крейн возвратился в США, когда большевицкая революция (то есть “повторная революция”) была завершена, и хотя он был частным лицом, но отчеты о ее развитии получал из первых рук, одновременно с телеграммами, которые посылались в Государственный департамент. Например, один меморандум, датированный 11 декабря 1917 года, имеет заголовок “Копия отчета о Максималистском восстании для г-на Крейна”. Он исходил от Мэддина Саммерса, генерального консула США в Москве; сопроводительное письмо Саммерса гласит:
“Имею честь приложить копию того же [вышеупомянутого отчета] с просьбой направить ее для конфиденциальной информации г-ну Чарльзу Р. Крейну. Предполагается, что Департамент не будет иметь возражений против просмотра отчета г-ном Крейном...” [U.S. State Dept. Decimal File, 861.00/1026].
Итак, из всего этого возникает невероятная и озадачивающая картина. Она заключается в том, что Чарльз Крейн, друг и сторонник Вудро Вильсона, видный финансист и политик, сыграл известную роль в “первой” российской революции и ездил в Россию в середине 1917 года в компании с американским коммунистом Линкольном Стеффенсом, который был в контакте и с Вудро Вильсоном, и с Троцким. Последний, в свою очередь, имел паспорт, выданный по указанию президента Вильсона, и 10.000 долларов из предполагаемых германских источников. По возвращении в США после “повторной революции” Крейн получил доступ к официальным документам, касающимся упрочения большевицкого режима. Эта модель взаимосвязанных и озадачивающих событий оправдывает наше дальнейшее расследование и предполагает, хотя и без доказательств в настоящий момент, некоторую связь между финансистом Крейном и революционером Троцким.
Документы канадского правительства об освобождении Троцкого [Этот раздел основан на документах правительства Канады]
Документы о кратком пребывании Троцкого под стражей в Канаде, хранящиеся в архивах канадского правительства, сейчас рассекречены и доступны исследователям. Согласно этим архивным документам, 3 апреля 1917 года Троцкий был снят канадскими и британскими военными моряками с парохода “Кристианиафиорд” в Галифаксе (провинция Новая Шотландия), зачислен в германские военнопленные и интернирован в пункте для германских военнопленных в Амхерсте, Новая Шотландия. Жена Троцкого, двое его сыновей и пятеро других лиц, названных “русскими социалистами”, были также сняты с парохода и интернированы. Их имена по канадским досье следующие: Nickita Muchin, Leiba Fisheleff, Konstantin Romanchanco, Gregor Teheodnovski, Gerchon Melintchansky* и Leon Bronstein Trotsky (имена и фамилии здесь и далее воспроизведены так, как они зарегистрированы в оригинальных канадских документах).
На Троцкого была заполнена форма LB-1 канадской армии под номером 1098 (включающая отпечатки пальцев) со следующим описанием: “37 лет, политический эмигрант, по профессии журналист, родился в Громскти (Gromskty), Чусон (Chuson), Россия, гражданин России”. Форма подписана Львом Троцким, а его полное имя дано как Лев Бромштейн (так) Троцкий**.
* Речь идет о Г.И. Чудновском (1894-1918) и Г.Н. Мельничанском (1886-1937). Первый в России стал одним из руководителей штурма Зимнего дворца, затем военным комиссаром Киева; второй - членом Московского Военно-революционного комитета, позже членом Совета рабоче-крестьянской обороны от ВЦСПС. - Прим. ред. “РИ”.
** Троцкий родился в Яновке под Херсоном. - Прим. ред. “РИ”.
Группа Троцкого была снята с парохода “Кристианиафиорд” согласно официальным указаниям, полученным 29 марта 1917 года дежурным морским офицером в Галифаксе по телеграфу из Лондона (предположительно из Адмiралтейства). В телеграмме сообщалось, что на “Кристианиафиорд” находится группа Троцкого, которая должна быть “снята и задержана до получения указаний”. Причина задержания, доведенная до сведения дежурного морского офицера в Галифаксе, заключалась в том, что “это - русские социалисты, направляющиеся в целью начать революцию против существующего российского правительства, для чего Троцкий, по сообщениям, имеет 10.000 долларов, собранных социалистами и немцами”.
1 апреля 1917 года дежурный морской офицер, капитан О.М. Мейкинс, направил конфиденциальный меморандум командиру соединения в Галифаксе о том, что он “проверил всех русских пассажиров” на борту парохода “Кристианиафиорд” и обнаружил шестерых человек во втором классе: “Все они общепризнанные социалисты, и хотя они открыто заявляют о желании помочь новому российскому правительству, они вполне могут быть в союзе с немецкими социалистами в Америке и, вполне вероятно, будут большой помехой правительству России именно в это время”. Капитан Мейкинс добавил, что он собирается снять группу, а также жену и двоих сыновей Троцкого, чтобы интернировать их в Галифаксе. Копия этого отчета была направлена из Галифакса начальнику Генерального штаба в Оттаву 2 апреля 1917 года.
Следующий документ в канадских архивах датирован 7 апреля; он послан начальником Генерального штаба из Оттавы директору по интернированию и подтверждает получение предыдущего письма (его нет в архивах) об интернировании русских социалистов в Амхерсте, Новая Шотландия: “... в этой связи должен сообщить вам о получении вчера длинной телеграммы от генерального консула России в Монреале, протестующего против ареста этих людей, так как они имели паспорта, выданные генеральным консулом России в Нью-Йорке, США”.
Ответ на эту монреальскую телеграмму заключался в том, что эти люди были интернированы “по подозрению, что они немцы”, и будут освобождены только при точном доказательстве их национальности и лояльности союзникам. В канадских досье никаких телеграмм от генерального консула России в Нью-Йорке нет; известно, что это консульство неохотно выдавало русские паспорта русским политэмигрантам. Однако, в досье есть телеграмма от нью-йоркского адвоката Н. Алейникова P.M. Култеру, в то время заместителю министра почты Канады. Ведомство почтового министра не имело отношения ни к интернированию военнопленных, ни к военной деятельности. Следовательно, эта телеграмма имела характер личного неофициального обращения. Она гласит:
“Д-ру P.M. Култеру, министру почты, Оттава. Русские политические эмигранты, возвращающиеся в Россию, задержаны в Галифаксе и интернированы в лагере Амхерста. Не будете ли Вы столь любезны, чтобы изучить и сообщить причину задержания и имена задержанных? Считающийся борцом за свободу, вы вступитесь за них. Просьба направить доплатную телеграмму. Николай Алейников”.