В.В.Акунов. Фрайкоры. Германские добровольческие отряды в 1918 - 1923 гг.. Глава 4 - часть 5/4/6
часть 5/5 -- http://rus-vopros.livejournal.com/4652026.html
Оригинал взят у wg_lj в В.В.Акунов. Фрайкоры. Германские добровольческие отряды в 1918 - 1923 гг.. Глава 4 - часть 6
10 октября германские добровольцы Западной Армии очистили от латышских войск все предместье Торенсберг. В тот же день правительство Ульманиса в полном составе бежало из Риги в Вен-ден. В Риге воцарилась паника, колонны беженцев потянулись из города в сторону Юглы. Части ЖД и НЛ приготовились к решающему штурму, захвату мостов через Двину и вступлению в Ригу. Тем временем русские части на левом фланге заняли Дален, большой остров на Двине между Болдераа и Динаминде. Таким образом, весь западный берег Двины оказался под контролем Русской Западной Добровольческой армии. До оперативной цели наступления, города Риги, было, казалось, рукой подать. У многих добровольцев ЖД еще был в памяти победный день 22 мая, когда они, совместно с русскими частями и Балтийским ландесвером, освободили от большевиков этот древний ганзейский город, одну из драгоценнейших жемчужин в короне Российской Империи.
Вероятно, тот радостный день запомнился им таким, каким описал его в своей повести "Кадет" Леонид Зуров, который юношей по долгу совести вступил в Белую армию и участвовал в освобождении Риги.
"- Белые в городе! - донесся отчаянный крик скакавшего во весь опор ординарца...
- Наши! - радостно крикнул Митя.
Женщина подбежала к окну...
Что вы? - нервно засмеявшись, сказала она по-русски и прижала руку к сердцу.
Несколько солдат в немецких касках шли посередине дороги и изредка прикладывали к плечам винтовки. За ними несли на руках пулемет. Тахали выстрелы. Колонна шла сзади. Солдаты остановились у Окружного суда. Из здания кто-то выбежал, за ним погнались и закололи его ударом в спину.
Мальчики выбежали на улицу. Еще метался на бульварах самокатчик, делая круги, но, сбитый выстрелом, свалился у собора и остался недвижим, а у лежащей на земле машины кружилось колесо. Вдалеке незнакомые люди часто перебегали через дорогу, ложились, и тогда эхо выстрелов тупо отскакивало от стен. Солдаты в касках побежали туда. Впереди них шел совсем еще мальчик. Он останавливался, смотрел в бинокль, потом, взмахнув рукой, бросился вперед. В переулке кучка солдат затопталась на месте, прокричала и побежала дальше. На тротуаре осталось два трупа. Аэроплан выпустил не то серебряный шар, не то ракету. Квартал был занят.
Митя со Степой подбежали к пулемету, стоявшему в конце бульвара. Степа, говоря что-то по-немецки, жал солдатам руки, а потом сел верхом на пулемет и, размахивая руками, что-то запел. По улицам бежали, смеясь и плача, люди... Мальчишки на Эспланаде подожгли революционные арки, и они горели ярким высоким пламенем. К гипсовой статуе Карла Маркса поднесли жердь и, ударив статую под подбородок, снесли хрупкую белую голову... Немцы подходили. Их колоннен-вагены солидно громыхали. Немцы шли, увешанные снаряжением, куря огромные сигары, и ели куски хлеба, намазанные медом. Дамы их обнимали, целовали и предлагали им кофе. Немцы кивали головами, прихлебывали из кружек и снова затягивались сигарным дымом.
На тротуарах лежали убитые с лицами, закрытыми фуражками...
В город вступили русские части. Они повели наступление с утра, от Кальнецемского моста, где на пулеметной горке были расположены их позиции. Русские разведчики, отыскав тропу, идущую через ржавое болото, вывели по ней на грунтовую дорогу ударный отряд ландесвера. Латышские части пошли по открывшейся дороге прямо на город, а по Митавскому шоссе двигалась немецкая Железная дивизия. Аэропланы держали связь.
Еще было светло. Солнце начинало заходить, германские часы показывали цифру пять, а большевицкие восемь, когда отряд, миновав затихший форштадт, вышел к мосту.
- Русские идут!.. русские идут! - послышались крики из толпы.
На темно-гнедом коне ехал князь, худощавый, длиннолицый, по-гвардейскому отдавал толпе честь, улыбался, слегка обнажая зубы и, задергивая голову, весело кричал командиру русской роты, коренастому капитану:
- Климент Петрович! А! Как нас встречают? Полнолицый капитан, с опущенными вниз усами, мелко и рассыпчато в ответ засмеялся и, посмотрев на толпу, прищурил глаза.
- Изголодались! - крикнул он.
Рядом с ним шел адъютант отряда, высокий офицер. Эскадрон дробил копытами настилы моста. Отряд веселых добровольцев, одетых в немецкую форму с русскими погонами на плечах и двуглавыми орлами на касках, шел бодро. Солдаты перекликались с горожанами и раздавали им сигареты. Исхудалая женщина, признав в молоденьком добровольце своего сына, шла рядом с ним, держа его за рукав. Черноглазый капитан, ехавший верхом, играл на блестевшем на солнце кларнете веселый марш, добровольцы подпевали, колотили ложками по манеркам, а посредине роты митавский волонтер нес трехцветный флаг, взятый из своего дома..."
В то время, как 11-я рота 1-го пехотного полка перешла Двину по Любекскому мосту и закрепилась на восточном берегу, Бишоф неожиданно послал связных во все вовлеченные в бой подразделения с приказом прекратить наступление. Была отозвана на западный берег и только что закрепившаяся на восточном берегу 11-я рота лейтенанта фон Борриса. Добровольцы, видевшие долгожданную, а теперь - ускользавшую от них на глазах цель своего наступления, отказывались что-либо понимать. Они на чем свет стоит ругали "высшее начальство", отдавшее этот "нелепый" приказ, но все-таки подчинились. Прошло всего несколько дней - и правота командира ЖД, руководствовавшегося каким-то непостижимым военным инстинктом, была доказана со всей убедительностью.
Майор Бишоф приказал отступить, руководствуясь как политическими, так и тактическими соображениями.
1. Политические соображения заставляли его любой ценой избежать угрозы суверенитету Латвии, который в результате не подготовленного политически захвата Риги мог быть поставлен под вопрос, ибо Латвия практически стала бы сферой безраздельного влияния русского Центрального Совета Западной России. Ввиду отсутствия предварительных попыток политического зондажа вопроса о будущем статусе Латвии Антанта непременно воспользовалась бы этим как поводом для военного вмешательства(51). А ведь командование Западной добровольческой армии на данном этапе планировало посредством наступления на Ригу всего лишь склонить латвийское правительство к военному сотрудничеству с русской Западной армией(52).
2. Военные соображения сводились к тому, что овладение Ригой не имело бы решающего значения для планировавшегося похода вглубь России, конечной целью которого было провозглашено взятие Петрограда(53) с последующим освобождением Москвы от большевиков. Наличных сил все равно не хватило бы для наступления вглубь России и одновременного удержания линии фронта против латышей (и пришедших к тем на выручку эстонцев) восточнее Риги. Все снабжение должно было бы осуществляться через рижские мосты, находившиеся под постоянной угрозой нападения английского флота (как в свое время в июле месяце). В то же время оборонительные позиции на западном берегу Двины были весьма удобными с точки зрения возможности удержания их наличными силами, выжидая возможного улучшения обстановки в будущем.
(51) В этом не приходилось сомневаться - Антанта уже заставила генерала Юденича приказом по армии от 9 октября объявить "полковника Бермондта" изменником, с исключением его войск из списков белого Северо-Западного фронта, и даже подарить временному правительству Уль-маниса 4 артиллерийских орудия, которые ой как пригодились бы самому Юденичу против большевиков под Петроградом! А в результате латыши обратили их против Русской Западной Армии...
(52) Разумеется, князь Авалов, как русский монархист и патриот, считал конечной целью боевых действий свержение правительства Ульманиса, не пропускавшего его армию на фронт против большевиков, возвращение Российской Империи незаконно отторгнутых от нее искони принадлежавших России областей Балтийского побережья и восстановление их
прежнего статуса российских губерний с ограниченной автономией, без права содержания собственных войск и с полным восстановлением всех прав и привилегий прибалтийского дворянства - извечной опоры Российской монархии. На этот счет существовали секретные циркуляры с грифом "не подлежит разглашению".
(53) Состояние Петрограда на тот момент характеризовалось в секретном докладе белого агента полковника Владимирова следующим образом: "Город обращен в громадную казарму с военным режимом для всего оставшегося населения (не более 500 000; карточек продовольственных было выдано 800 000, а число карточек примерно вдвое превосходит число действительных ртов). Улицы и кварталы разбиты по участкам, наблюдение за которыми поручено караулам и постам из, безусловно, верных коммунистов. От системы обысков отдельных квартир перешли к повальным обыскам целых улиц, для чего сформированы специальные отряды, в состав которых вошло много женщин. Обыски оканчиваются реквизициями и массовыми арестами остатков интеллигенции. При обысках нередко преследуется цель облавы на определенную мужскую часть населения, - например, на инженеров. В тюрьмах не хватает мест, переводят в другие города, обыкновенно в Москву. О режиме в тюрьмах говорить не приходится - он ужасен. Расстрелы производятся систематически. Довольствие населения организовано посредством подвоза продуктов на несколько дней и выдачи один раз в день тарелки супа из воблы и 1/8 фунта хлеба (4 рубля за обед). Невозможность доставать на рынках продукты и искусственное сокращение выдачи топлива частным лицам привели к почти полному прекращению домашнего хозяйства и питания... Смертность громадная, обстановка в больницах ужасающая. Хоронить некому и не в чем. В общем, население держится в состоянии голода и возможность какого-либо внутреннего взрыва, при организованном большевиками голоде, надзоре и насилии, исключается. Терроризируемая часть жителей ждет непрерывно своего освобождения извне...".
На северном участке фронта русский 1-й стрелковый полк генерала Билинского 12 октября 1919 г. взял штурмом Динаминде. Однако уже 14 октября противник выбил русских добровольцев с двинского острова Дален. Впрочем, незамедлительная контратака егерского батальона под командованием старшего лейтенанта Бюх-нера ликвидировала этот прорыв.
В ходе боев за Ригу стала проявляться все нараставшая нехватка боеприпасов, военного снаряжения, медицинского имущества и перевязочных средств. Основная причина этой нехватки заключалась в очередном ужесточении контрольно-пропускного режима на германо-прибалтийской границе, введенного берлинским правительством 10 октября 1919 г. В результате какое бы то ни было снабжение оперировавших в Прибалтике белых войск прекратилось. И, наконец, 19 октября 1919 г. в полной мере оправдались и наихудшие опасения Бишофа. В устье Двины вошло соединение английских военных кораблей под латвийским флагом (4 крейсера новейшего типа, 1 крейсер-истребитель типа F-85, 2 канонерки и 2 эскадренных миноносца, не считая прибывших из Либавы 4 французских миноносцев и американского крейсера "Питтсбург") (54) под командованием британского адмирала Коэна(55) (Cowan). 9 английских кораблей открыли артиллерийский огонь по Болдера и Динаминде. Огнем своих тяжелых орудий британская эскадра разметала русских пластунов Авалова-Бермондта и облегчила латышской пехоте взятие Динаминде. Пленных латыши не брали, и всех, включая и раненых, беспощадно добивали на месте, в соответствии с полученным приказом "пленных не брать".
(54) Бережанский Н. "Бермондт в Прибалтике в 1919 году"
(55) У Ливена: Коан.
Одновременно другие британские военные корабли под Либавой обстреляли позиции добровольческого корпуса фон Плеве, роты которого уже почти очистили город от латышских войск. По воспоминаниям участников событий, "земля кругом буквально кипела от разрывов тяжелых снарядов".
Под защитой корабельной артиллерии британского флота латыши усилили свой нажим по всему Двинскому фронту. В довершение ко всему на южном участке фронта позиции Немецкого Легиона были неожиданно атакованы советскими и .. .литовскими (!) полками. 20 октября 1919 г. в бою под Фридрихштадтом (Яунелгавой) пал доблестный ротмистр фон Йена. В тот же день добровольческие корпуса Брандиса и Дибича разгромили под Радзиви-лишками три литовских батальона, наступавших на железнодорожную ветку Шаулен-Мемель.
Части Западной армии продолжали успешно продвигаться в Курляндии. 22 октября они взяли Салдус, 30 октября Тался и Сабиле, 9 ноября Кулигу.
В то же время истекавшие кровью на Северном участке фронта русские добровольческие части оттеснялись латышами все дальше на запад. По мере своего наступления латыши охватили левый фланг ЖД. Контратака егерского батальона 10 ноября 1919 г. отбросила наседавшего противника, однако была остановлена концентрированным огнем английской и эстонской корабельной артиллерии. В этой ситуации майор Бишоф был вынужден отдать ЖД приказ оставить Торенсберг и отойти на исходные митавские позиции. В ночь на 12 ноября произошло новое обострение обстановки. 3-й батальон 2-го пехотного полка под командованием капитана Бертольда был отрезан в Торенсберге. Однако контратака пулеметной роты и самокатной роты подоспевшего отряда Росбаха прорвала кольцо вражеского окружения.
Эта помощь пришла в самый последний момент и совершенно неожиданно. "Добровольческий штурмовой отряд Росбаха" в составе 1200 штыков и сабель под командованием старшего лейтенанта Росбаха в нарушение приказа министра рейхсвера 31 октября 1919 г. перешел границу у Таурог. Поскольку Росбаху было отказано в предоставлении железнодорожного транспорта, он привел свой отряд на фронт пешим порядком и не поспел к началу контратаки на Динаминде, запланированной майором Бишофом. Тем не менее росбаховские роты смогли обеспечить эффективное прикрытие отхода ЖД. Ситуация чем-то напоминала другой эпизод гражданской войны в России - своевременный приход Дроздовского полка на подмогу Добровольческой армии Деникина, оступавшей от Екатеринодара после гибели генерала Корнилова...
Наконец Бишоф собрал остатки ЖД под Митавой. Бойцы были на пределе своих физических возможностей. К тому же повторное отступление весьма негативно сказалось на боевом духе войск. Единственным, что еще удерживало остатки добровольческих рот и батальонов вместе под черным "знаменем смерти" Железной дивизии, было общее бедственное положение и верность командиру. Но когда опьяненные успехом латыши и эстонцы усилили натиск, им, несмотря на бронепоезда и танки, пришлось еще не раз испытать на собственной шкуре, что у добровольцев "не иссяк еще порох в пороховницах". Русские и немцы постоянно огрызались. Так, 18 ноября 1919 г. росбаховцы контратаковали и отбросили наседавших латышей до Олая, "усеяв поле трупами". На следующий день егерскому батальону удалось в ближнем бою вернуть русской Западной армии г. Альт-Ауц (57).
(57) Ауце (лат.)
Тем не менее, всем было ясно, что продолжение вооруженной борьбы в составе начавшей разлагаться Западной добровольческой армии лишено всякой перспективы на успех. Поэтому майор Бишоф 20 ноября 1919г. возвратил ЖД в состав VI германской армии и принял решение очистить Курляндию.
К отступавшей ЖД присоединился удерживавший дотоле южный участок фронта Немецкий Легион. 16 ноября 1919 г. в бою под Цоденом пал его командир, капитан I ранга Зиверт. Командование принял на себя майор Левенфельд. Раненые вперемежку с многочисленными прибалтийскими и немецкими беженцами эвакуировались железнодорожным транспортом, в то время, как ЖД и НЛ тремя маршевыми колоннами отступали к границам Восточной Пруссии. Для обеспечения безопасного вывоза беженцев по железной дороге егерский батальон, 2-й и 3-й пехотные полки 3 декабря 1919 г. нанесли контрудар под Окмянами и далеко отбросили наседавшие латышские части.
12 декабря 1919 г. штаб ЖД близ Мемеля (Клайпеда) перешел границу Германии. Арьергард ЖД прибыл туда 25 декабря, а последние подразделения НЛ вступили на территорию Германии в новогоднюю ночь 1919-1920 гг. В Восточной Пруссии собрались около 5 800 добровольцев ЖД. В своем приказе по дивизии от 31 декабря 1919 г. майор Бишоф сообщил им, что дальнейшее боевое использование дивизии как единой военной части более не представляется возможным и, следовательно, Железная дивизия распускается. Кавалерия и артиллерия переводятся в Мюнстерлагер, а пехота и все прочие части - в район между Везером и Эльбой для последующей демобилизации.
НАГРАДЫ И ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ
В 1920 г. майором Бишофом для награждения ветеранов Железной дивизии были учреждены особая медаль и памятный знак.
Медаль Железной дивизии, носившаяся на черной ленте с белой каймой по краям (как у прусского Железного креста), имела форму круглого древнегерманского щита с эмблемой ЖД - черепом и перекрещенными костями в центре (на аверсе) и гербом ливонских рыцарей ("варяжским" геральдическим щитом с прямым ; латинским крестом), а также цифрами "19-19" (на реверсе).
Памятный знак Железной дивизии, носившийся на булавке, имел овальную форму. В его центре был изображен Железный крест, обрамленный дубовым венком, с надписью "Eiserne" ("Железная") над и "Divison" ("Дивизия"), а также цифрами "1919" под крестом.
На этом основный текст книги заканчивается.
Но есть еще Приложение. Самые интересные места из которого мы тоже сюда запостим.
Немного позднее.
Оригинал взят у wg_lj в В.В.Акунов. Фрайкоры. Германские добровольческие отряды в 1918 - 1923 гг.. Глава 4 - часть 6
10 октября германские добровольцы Западной Армии очистили от латышских войск все предместье Торенсберг. В тот же день правительство Ульманиса в полном составе бежало из Риги в Вен-ден. В Риге воцарилась паника, колонны беженцев потянулись из города в сторону Юглы. Части ЖД и НЛ приготовились к решающему штурму, захвату мостов через Двину и вступлению в Ригу. Тем временем русские части на левом фланге заняли Дален, большой остров на Двине между Болдераа и Динаминде. Таким образом, весь западный берег Двины оказался под контролем Русской Западной Добровольческой армии. До оперативной цели наступления, города Риги, было, казалось, рукой подать. У многих добровольцев ЖД еще был в памяти победный день 22 мая, когда они, совместно с русскими частями и Балтийским ландесвером, освободили от большевиков этот древний ганзейский город, одну из драгоценнейших жемчужин в короне Российской Империи.
Вероятно, тот радостный день запомнился им таким, каким описал его в своей повести "Кадет" Леонид Зуров, который юношей по долгу совести вступил в Белую армию и участвовал в освобождении Риги.
"- Белые в городе! - донесся отчаянный крик скакавшего во весь опор ординарца...
- Наши! - радостно крикнул Митя.
Женщина подбежала к окну...
Что вы? - нервно засмеявшись, сказала она по-русски и прижала руку к сердцу.
Несколько солдат в немецких касках шли посередине дороги и изредка прикладывали к плечам винтовки. За ними несли на руках пулемет. Тахали выстрелы. Колонна шла сзади. Солдаты остановились у Окружного суда. Из здания кто-то выбежал, за ним погнались и закололи его ударом в спину.
Мальчики выбежали на улицу. Еще метался на бульварах самокатчик, делая круги, но, сбитый выстрелом, свалился у собора и остался недвижим, а у лежащей на земле машины кружилось колесо. Вдалеке незнакомые люди часто перебегали через дорогу, ложились, и тогда эхо выстрелов тупо отскакивало от стен. Солдаты в касках побежали туда. Впереди них шел совсем еще мальчик. Он останавливался, смотрел в бинокль, потом, взмахнув рукой, бросился вперед. В переулке кучка солдат затопталась на месте, прокричала и побежала дальше. На тротуаре осталось два трупа. Аэроплан выпустил не то серебряный шар, не то ракету. Квартал был занят.
Митя со Степой подбежали к пулемету, стоявшему в конце бульвара. Степа, говоря что-то по-немецки, жал солдатам руки, а потом сел верхом на пулемет и, размахивая руками, что-то запел. По улицам бежали, смеясь и плача, люди... Мальчишки на Эспланаде подожгли революционные арки, и они горели ярким высоким пламенем. К гипсовой статуе Карла Маркса поднесли жердь и, ударив статую под подбородок, снесли хрупкую белую голову... Немцы подходили. Их колоннен-вагены солидно громыхали. Немцы шли, увешанные снаряжением, куря огромные сигары, и ели куски хлеба, намазанные медом. Дамы их обнимали, целовали и предлагали им кофе. Немцы кивали головами, прихлебывали из кружек и снова затягивались сигарным дымом.
На тротуарах лежали убитые с лицами, закрытыми фуражками...
В город вступили русские части. Они повели наступление с утра, от Кальнецемского моста, где на пулеметной горке были расположены их позиции. Русские разведчики, отыскав тропу, идущую через ржавое болото, вывели по ней на грунтовую дорогу ударный отряд ландесвера. Латышские части пошли по открывшейся дороге прямо на город, а по Митавскому шоссе двигалась немецкая Железная дивизия. Аэропланы держали связь.
Еще было светло. Солнце начинало заходить, германские часы показывали цифру пять, а большевицкие восемь, когда отряд, миновав затихший форштадт, вышел к мосту.
- Русские идут!.. русские идут! - послышались крики из толпы.
На темно-гнедом коне ехал князь, худощавый, длиннолицый, по-гвардейскому отдавал толпе честь, улыбался, слегка обнажая зубы и, задергивая голову, весело кричал командиру русской роты, коренастому капитану:
- Климент Петрович! А! Как нас встречают? Полнолицый капитан, с опущенными вниз усами, мелко и рассыпчато в ответ засмеялся и, посмотрев на толпу, прищурил глаза.
- Изголодались! - крикнул он.
Рядом с ним шел адъютант отряда, высокий офицер. Эскадрон дробил копытами настилы моста. Отряд веселых добровольцев, одетых в немецкую форму с русскими погонами на плечах и двуглавыми орлами на касках, шел бодро. Солдаты перекликались с горожанами и раздавали им сигареты. Исхудалая женщина, признав в молоденьком добровольце своего сына, шла рядом с ним, держа его за рукав. Черноглазый капитан, ехавший верхом, играл на блестевшем на солнце кларнете веселый марш, добровольцы подпевали, колотили ложками по манеркам, а посредине роты митавский волонтер нес трехцветный флаг, взятый из своего дома..."
В то время, как 11-я рота 1-го пехотного полка перешла Двину по Любекскому мосту и закрепилась на восточном берегу, Бишоф неожиданно послал связных во все вовлеченные в бой подразделения с приказом прекратить наступление. Была отозвана на западный берег и только что закрепившаяся на восточном берегу 11-я рота лейтенанта фон Борриса. Добровольцы, видевшие долгожданную, а теперь - ускользавшую от них на глазах цель своего наступления, отказывались что-либо понимать. Они на чем свет стоит ругали "высшее начальство", отдавшее этот "нелепый" приказ, но все-таки подчинились. Прошло всего несколько дней - и правота командира ЖД, руководствовавшегося каким-то непостижимым военным инстинктом, была доказана со всей убедительностью.
Майор Бишоф приказал отступить, руководствуясь как политическими, так и тактическими соображениями.
1. Политические соображения заставляли его любой ценой избежать угрозы суверенитету Латвии, который в результате не подготовленного политически захвата Риги мог быть поставлен под вопрос, ибо Латвия практически стала бы сферой безраздельного влияния русского Центрального Совета Западной России. Ввиду отсутствия предварительных попыток политического зондажа вопроса о будущем статусе Латвии Антанта непременно воспользовалась бы этим как поводом для военного вмешательства(51). А ведь командование Западной добровольческой армии на данном этапе планировало посредством наступления на Ригу всего лишь склонить латвийское правительство к военному сотрудничеству с русской Западной армией(52).
2. Военные соображения сводились к тому, что овладение Ригой не имело бы решающего значения для планировавшегося похода вглубь России, конечной целью которого было провозглашено взятие Петрограда(53) с последующим освобождением Москвы от большевиков. Наличных сил все равно не хватило бы для наступления вглубь России и одновременного удержания линии фронта против латышей (и пришедших к тем на выручку эстонцев) восточнее Риги. Все снабжение должно было бы осуществляться через рижские мосты, находившиеся под постоянной угрозой нападения английского флота (как в свое время в июле месяце). В то же время оборонительные позиции на западном берегу Двины были весьма удобными с точки зрения возможности удержания их наличными силами, выжидая возможного улучшения обстановки в будущем.
(51) В этом не приходилось сомневаться - Антанта уже заставила генерала Юденича приказом по армии от 9 октября объявить "полковника Бермондта" изменником, с исключением его войск из списков белого Северо-Западного фронта, и даже подарить временному правительству Уль-маниса 4 артиллерийских орудия, которые ой как пригодились бы самому Юденичу против большевиков под Петроградом! А в результате латыши обратили их против Русской Западной Армии...
(52) Разумеется, князь Авалов, как русский монархист и патриот, считал конечной целью боевых действий свержение правительства Ульманиса, не пропускавшего его армию на фронт против большевиков, возвращение Российской Империи незаконно отторгнутых от нее искони принадлежавших России областей Балтийского побережья и восстановление их
прежнего статуса российских губерний с ограниченной автономией, без права содержания собственных войск и с полным восстановлением всех прав и привилегий прибалтийского дворянства - извечной опоры Российской монархии. На этот счет существовали секретные циркуляры с грифом "не подлежит разглашению".
(53) Состояние Петрограда на тот момент характеризовалось в секретном докладе белого агента полковника Владимирова следующим образом: "Город обращен в громадную казарму с военным режимом для всего оставшегося населения (не более 500 000; карточек продовольственных было выдано 800 000, а число карточек примерно вдвое превосходит число действительных ртов). Улицы и кварталы разбиты по участкам, наблюдение за которыми поручено караулам и постам из, безусловно, верных коммунистов. От системы обысков отдельных квартир перешли к повальным обыскам целых улиц, для чего сформированы специальные отряды, в состав которых вошло много женщин. Обыски оканчиваются реквизициями и массовыми арестами остатков интеллигенции. При обысках нередко преследуется цель облавы на определенную мужскую часть населения, - например, на инженеров. В тюрьмах не хватает мест, переводят в другие города, обыкновенно в Москву. О режиме в тюрьмах говорить не приходится - он ужасен. Расстрелы производятся систематически. Довольствие населения организовано посредством подвоза продуктов на несколько дней и выдачи один раз в день тарелки супа из воблы и 1/8 фунта хлеба (4 рубля за обед). Невозможность доставать на рынках продукты и искусственное сокращение выдачи топлива частным лицам привели к почти полному прекращению домашнего хозяйства и питания... Смертность громадная, обстановка в больницах ужасающая. Хоронить некому и не в чем. В общем, население держится в состоянии голода и возможность какого-либо внутреннего взрыва, при организованном большевиками голоде, надзоре и насилии, исключается. Терроризируемая часть жителей ждет непрерывно своего освобождения извне...".
На северном участке фронта русский 1-й стрелковый полк генерала Билинского 12 октября 1919 г. взял штурмом Динаминде. Однако уже 14 октября противник выбил русских добровольцев с двинского острова Дален. Впрочем, незамедлительная контратака егерского батальона под командованием старшего лейтенанта Бюх-нера ликвидировала этот прорыв.
В ходе боев за Ригу стала проявляться все нараставшая нехватка боеприпасов, военного снаряжения, медицинского имущества и перевязочных средств. Основная причина этой нехватки заключалась в очередном ужесточении контрольно-пропускного режима на германо-прибалтийской границе, введенного берлинским правительством 10 октября 1919 г. В результате какое бы то ни было снабжение оперировавших в Прибалтике белых войск прекратилось. И, наконец, 19 октября 1919 г. в полной мере оправдались и наихудшие опасения Бишофа. В устье Двины вошло соединение английских военных кораблей под латвийским флагом (4 крейсера новейшего типа, 1 крейсер-истребитель типа F-85, 2 канонерки и 2 эскадренных миноносца, не считая прибывших из Либавы 4 французских миноносцев и американского крейсера "Питтсбург") (54) под командованием британского адмирала Коэна(55) (Cowan). 9 английских кораблей открыли артиллерийский огонь по Болдера и Динаминде. Огнем своих тяжелых орудий британская эскадра разметала русских пластунов Авалова-Бермондта и облегчила латышской пехоте взятие Динаминде. Пленных латыши не брали, и всех, включая и раненых, беспощадно добивали на месте, в соответствии с полученным приказом "пленных не брать".
(54) Бережанский Н. "Бермондт в Прибалтике в 1919 году"
(55) У Ливена: Коан.
Одновременно другие британские военные корабли под Либавой обстреляли позиции добровольческого корпуса фон Плеве, роты которого уже почти очистили город от латышских войск. По воспоминаниям участников событий, "земля кругом буквально кипела от разрывов тяжелых снарядов".
Под защитой корабельной артиллерии британского флота латыши усилили свой нажим по всему Двинскому фронту. В довершение ко всему на южном участке фронта позиции Немецкого Легиона были неожиданно атакованы советскими и .. .литовскими (!) полками. 20 октября 1919 г. в бою под Фридрихштадтом (Яунелгавой) пал доблестный ротмистр фон Йена. В тот же день добровольческие корпуса Брандиса и Дибича разгромили под Радзиви-лишками три литовских батальона, наступавших на железнодорожную ветку Шаулен-Мемель.
Части Западной армии продолжали успешно продвигаться в Курляндии. 22 октября они взяли Салдус, 30 октября Тался и Сабиле, 9 ноября Кулигу.
В то же время истекавшие кровью на Северном участке фронта русские добровольческие части оттеснялись латышами все дальше на запад. По мере своего наступления латыши охватили левый фланг ЖД. Контратака егерского батальона 10 ноября 1919 г. отбросила наседавшего противника, однако была остановлена концентрированным огнем английской и эстонской корабельной артиллерии. В этой ситуации майор Бишоф был вынужден отдать ЖД приказ оставить Торенсберг и отойти на исходные митавские позиции. В ночь на 12 ноября произошло новое обострение обстановки. 3-й батальон 2-го пехотного полка под командованием капитана Бертольда был отрезан в Торенсберге. Однако контратака пулеметной роты и самокатной роты подоспевшего отряда Росбаха прорвала кольцо вражеского окружения.
Эта помощь пришла в самый последний момент и совершенно неожиданно. "Добровольческий штурмовой отряд Росбаха" в составе 1200 штыков и сабель под командованием старшего лейтенанта Росбаха в нарушение приказа министра рейхсвера 31 октября 1919 г. перешел границу у Таурог. Поскольку Росбаху было отказано в предоставлении железнодорожного транспорта, он привел свой отряд на фронт пешим порядком и не поспел к началу контратаки на Динаминде, запланированной майором Бишофом. Тем не менее росбаховские роты смогли обеспечить эффективное прикрытие отхода ЖД. Ситуация чем-то напоминала другой эпизод гражданской войны в России - своевременный приход Дроздовского полка на подмогу Добровольческой армии Деникина, оступавшей от Екатеринодара после гибели генерала Корнилова...
Наконец Бишоф собрал остатки ЖД под Митавой. Бойцы были на пределе своих физических возможностей. К тому же повторное отступление весьма негативно сказалось на боевом духе войск. Единственным, что еще удерживало остатки добровольческих рот и батальонов вместе под черным "знаменем смерти" Железной дивизии, было общее бедственное положение и верность командиру. Но когда опьяненные успехом латыши и эстонцы усилили натиск, им, несмотря на бронепоезда и танки, пришлось еще не раз испытать на собственной шкуре, что у добровольцев "не иссяк еще порох в пороховницах". Русские и немцы постоянно огрызались. Так, 18 ноября 1919 г. росбаховцы контратаковали и отбросили наседавших латышей до Олая, "усеяв поле трупами". На следующий день егерскому батальону удалось в ближнем бою вернуть русской Западной армии г. Альт-Ауц (57).
(57) Ауце (лат.)
Тем не менее, всем было ясно, что продолжение вооруженной борьбы в составе начавшей разлагаться Западной добровольческой армии лишено всякой перспективы на успех. Поэтому майор Бишоф 20 ноября 1919г. возвратил ЖД в состав VI германской армии и принял решение очистить Курляндию.
К отступавшей ЖД присоединился удерживавший дотоле южный участок фронта Немецкий Легион. 16 ноября 1919 г. в бою под Цоденом пал его командир, капитан I ранга Зиверт. Командование принял на себя майор Левенфельд. Раненые вперемежку с многочисленными прибалтийскими и немецкими беженцами эвакуировались железнодорожным транспортом, в то время, как ЖД и НЛ тремя маршевыми колоннами отступали к границам Восточной Пруссии. Для обеспечения безопасного вывоза беженцев по железной дороге егерский батальон, 2-й и 3-й пехотные полки 3 декабря 1919 г. нанесли контрудар под Окмянами и далеко отбросили наседавшие латышские части.
12 декабря 1919 г. штаб ЖД близ Мемеля (Клайпеда) перешел границу Германии. Арьергард ЖД прибыл туда 25 декабря, а последние подразделения НЛ вступили на территорию Германии в новогоднюю ночь 1919-1920 гг. В Восточной Пруссии собрались около 5 800 добровольцев ЖД. В своем приказе по дивизии от 31 декабря 1919 г. майор Бишоф сообщил им, что дальнейшее боевое использование дивизии как единой военной части более не представляется возможным и, следовательно, Железная дивизия распускается. Кавалерия и артиллерия переводятся в Мюнстерлагер, а пехота и все прочие части - в район между Везером и Эльбой для последующей демобилизации.
НАГРАДЫ И ЗНАКИ ОТЛИЧИЯ
В 1920 г. майором Бишофом для награждения ветеранов Железной дивизии были учреждены особая медаль и памятный знак.
Медаль Железной дивизии, носившаяся на черной ленте с белой каймой по краям (как у прусского Железного креста), имела форму круглого древнегерманского щита с эмблемой ЖД - черепом и перекрещенными костями в центре (на аверсе) и гербом ливонских рыцарей ("варяжским" геральдическим щитом с прямым ; латинским крестом), а также цифрами "19-19" (на реверсе).
Памятный знак Железной дивизии, носившийся на булавке, имел овальную форму. В его центре был изображен Железный крест, обрамленный дубовым венком, с надписью "Eiserne" ("Железная") над и "Divison" ("Дивизия"), а также цифрами "1919" под крестом.
На этом основный текст книги заканчивается.
Но есть еще Приложение. Самые интересные места из которого мы тоже сюда запостим.
Немного позднее.