очень опасные были испытания, на АВОСЬ ...

[anton21]

От ”Айвенго” сигнал не поступил

Люди живут, оставляя память о себе не только своими делами, но и документальным отражением различных периодов истории. Вот и некогда сверхсекретная операция, что скрывается под шифром “Байкал”, тоже оставила любопытный след. Но чтобы снять с этой истории налет детективности, начну прямо с развязки. Из сообщений бывших сотрудников ЦРУ: “Атмосферные испытания на северо-востоке Сибири. В феврале 1956 г. были обнаружены радиоактивные изотопы, подтверждающие серию испытаний в это время”. “По данным на 1958 г. американцы предполагали, что в СССР проводятся испытания ядерных устройств, предназначенных для оснащения сухопутных войск, - ракет “земля - земля”. Ракета SS-3 “Shyster”, оснащенная ядерной боеголовкой, имеет дальность 1.200 км, что вдвое больше, чем у SS-2.




Теперь продолжу рассказ строго в хронологическом порядке, ибо это важно для того, чтобы понять и представить последующие события.

Итак, в 1954 году на испытательном ракетном полигоне № 4 (Капустин Яр) появилась еще одна “площадка” “4Н”. Режим особой секретности, принятый у военных и распространяемый на “4Н”, превосходил даже то, что существовало на “объектах” С.П. Королева. Секретилась не только “площадка”, но и сам факт ее существования. Охрану обнесенных высоким забором и рядами колючей проволоки зданий несло подразделение госбезопасности, не подчиняющееся командованию полигона. Только двое из огромной армии промышленников, разработчиков, офицеров технических и иных служб имели спецпропуска на территорию особо охраняемого объекта - главный конструктор ОКБ-1 С. П.Королев и начальник полигона № 4 генерал В.И.Вознюк.

В тот год Королев начал третью серию испытаний своей новой ракеты Р-5. ГЛАВНЫМ на площадке “4Н” был Александр Петрович Павлов - инженер засекреченного атомного КБ. Вместе с ним работала небольшая группа специалистов, которая занималась подготовкой автоматики ядерного заряда к испытаниям. Важно было установить, как поведут себя весьма чувствительные автоматические устройства при старте и полёте ракеты, как могут повлиять на них вибрации, перегрузки, аэродинамический нагрев.

Сложность конструкции усугубилась сложностью процессов, которые протекали при ее срабатывании. Проблема была и в том, что требовались надежные гарантии того, что подрыв ядерного заряда произойдет в воздухе над определенной “точкой” атомного полигона, что ракета не отклонится от заданного курса, что не произойдет ничего внештатного на старте. В противном случае испытания могли обернуться страшной трагедией.

В головной части ракеты, там где должен располагаться ядерный заряд, крепили массивную болванку - стальнальплиту с укрепленными на ней детонаторами. Место падения пеленговали, туда срочно отправлялась специальная бригада, плиту извлекали из грунта, заворачивали в брезент и увозили на “4Н”. Там ее аккуратно очищали от земли, промывали спиртом и смазывали оружейным маслом, чтобы не ржавела. Вслед за этим начиналась расшифровка “следов” от взрывов детонаторов. По виду царапин, углублений, зазубрин определяли четкость работы автоматики. Летом 1955 года, как уже говорилось, Королев начал испытания модернизированного варианта ракеты Р-5. Она имела индекс “М” (Р-5М) и более совершенную, а стало быть, точную, систему управления. До января 1956-го было произведено двадцать восемь пусков. Из всех ракет одна взорвалась на активном участке полёта, было несколько недолетов, дважды фиксировалось отклонение от расчётной траектории. По установившимся стандартам такой результат вполне можно было считать зачетным, но Королев и Павлов осторожничали. На 11 января назначили контрольный пуск. Он прошел без замечаний. Настроение у Павлова и его коллег было приподнятым. Иначе выглядел Королев.

- Не только физики-ядерщики решают сложные задачи, - начал философски.- Есть свои задачники и для испытателей. В этих описаниях подробно разбираются различные критические ситуации, “бобы”... Нам, уважаемый Александр Петрович, нужны не эмоции, а конкретные результаты. К ним и стремимся...

- Что ж, это, пожалуй, так,- соглашался Павлов. - Но в Москву-то доложим? - Королев хмыкнул: - Если у вас нет сомнений, доложим.

Час испытаний ракетно-ядерного оружия, полномасштабных и без условностей, приближался.

В начале февраля в Капустин Яр прибыла Госкомиссия. Возглавлял ее генерал П. М. Зернов - первый начальник атомного КБ-11 (Арзамас-16). Вместе с ним прилетели и другие “отцы” атомной бомбы. Старшим от гражданских был Д. Ф. Устинов, от военных - маршал М.И. Неделин. В комиссию входили также шестеро главных конструкторов “пятерки”: С. П. Королев, В. П. Глушко, Н. А. Пилюгин, В. И. Кузнецов, М.С. Рязанский и В. П.Бармин. И, как положено, - начальник полигона В.И.Вознюк

За несколько дней до старта в Капьяр прилетел маршал Г.К. Жуков, поинтересовался ходом дел и убыл в Москву. После его отлета группа главных конструкторов обратилась к Зернову с просьбой показать им ядерное устройство. По положению о госкомиссии, каждый из ее членов, подписывающий акт испытаний, должен знать “устройство и характеристики изделия”.

- Естественная, в общем-то, ситуация, - рассказывал член комиссии из КБ-II, будущий генерал и академик Е.А. Негин.- Но пришлось звонить в Москву. Все, что предстало взору ракетчиков, перечеркивало их представление об атомной бомбе. В ярко освещенной экранированной комнате на специальной подставке лежало нечто блестящее и шарообразное, не сказать, что очень большое, но все-таки...


Все предстартовые дни Королев не уходил из монтажно-испытательного корпуса, где готовили ракету. Его не оставляю давящее чувство напряженности, тревоги, боязни что-то упустить.

“Пятерку” вывезли на старт, установили, прошла заправка - все по графику. Неожиданно Зернов отменил пуск: “Перенесем на день или два”.

Первая мысль Королева - что-то с ядерным зарядом. Он совсем извелся, потерял сон, ходил сумрачный, мои. К счастью, все оказалось проще. В районе атомного полигона резко ухудшилась погода.

Главным днем стало 20 февраля. В бункер спустились Королев, Павлов и Пилюгин. Стартовую команду возглавлял Л.А. Воскресенский - заместитель Королева по испытаниям. Он занял место у перископа и отдавал команды.

...Двигатели выходили на режим, и грохот усиливался. В подземелье он отдавался вибрацией. Потом звук стал стихать.

“Ушла”, - подтвердил Воскресенский, не отрываясь от окуляров.

Гул оборвался так же неожиданно, как и начался. Наступила тишина. Тягучая, напряженная. Королев впился глазами в телефонные аппараты на операторском столе. Они молчали.

- Баллистики очень боялись, что ракета отклонится от заданной траектории,- рассказывал лауреат Государственной премии профессор Р.Ф.Аппазов. - Такое случалось...Чтобы своевременно подорвать ракету, создали специальную систему с наземным пунктом ПАПР (пункт аварийного подрыва ракеты). Он находился в нескольких километрах от старта, строго по створу, т.е. в плоскости движения ракеты. Там был установлен кинотеодолит. Надо было отслеживать полёт и при опасных отклонениях вправо или влево нажать кнопку... Измерительное средство несовершенно, смотришь, а в уме держишь контрольные цифры и считаешь. На ПАПР стоял телефон, который был связан с бункером. В случае чего надо было передать закодированное слово “Айвенго”. Воскресенский по этому сигналу должен был нажать кнопку. А мы - в дежурный “газик” и удирать. В тот день все обошлось...

В бункере по-прежнему было тихо. Только по внутренней связи приглушенно звучали данные телеметрии. Королев сидел неподвижно: “Айвенго” молчит, значит...”


Он прикрыл ладонями глаза и считал про себя просто так, чтобы отвлечься. Зуммер телефонного аппарата заставил вздрогнуть. Королев схватил трубку и прижал к уху.

- Наблюдали “Байкал”, - прохрипел далекий голос. - Повторяю: наблюдали “Байкал”. Это тоже был условный шифр. Он означал, что ракета достигла полигона и взрыв произошел над заданной точкой. Королев встал, повел плечами, сбрасывая тяжелый груз ожидания.

- Жарко здесь, откройте двери...Кажется, все получилось.

Небо было холодным и прозрачным. Снег искрился и слепил глаза, громко хрустел под ногами, как будто сердился на людей. Несмотря на мороз, обжигающий лицо, в этот ранний час на далеком приволжском полигоне царило оживление. Так бывает всегда после успешного пуска. В тот раз произошло нечто большее. Правда, знали о нем немногие.

В НОЯБРЕ 1957-го на военном параде в честь очередной годовщины Октября по Красной площади проследовали несколько ракет удлиненной формы с остроконечными головными обтекателями. Это везли секретные Р-5М, принятые на вооружение. Присутствующие на параде военные атташе в тот вечер передали шифровки: “У русских новые ядерные ракеты”.

Михаил РЕБРОВ, “Красная звезда”.
На снимках: С. П. КОРОЛЕВ; взрыв ядерного заряда; ракета Р-5.
Copyright © "Русское оружие" 1997