Среднеазиатская богема (2/3)
А. И. Вилькинс. Среднеазиатская богема // Антропологическая выставка 1879 года. Т. 3. Ч. 1. - М., 1879. (Известия Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Т. XXXV.)
Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Хорасанские белуджи. Туркмения, 1929
Таковы люли; но ими не ограничивается перечень бродячего, цыганообразного люда Средней Азии. По дорогам, селениям, а в зимнее время и на улицах туземных городов попадаются компании в два-три человека довольно рослых людей с очень темной кожей. Эти люди показывают дрессированных медведей, обезьян и пр. Хотя одежды этих скитальцев ни в чем не отличаются от обыкновенного костюма всякого бедного мусульманина, тем не менее своеобразность фигуры их и темные лица и руки невольно обращают на себя внимание. Люли и сарты обозначают этих людей наименованиями: кара-люли (т. е. черные люли), ауганы-люли (авганские люли), индустани-люли (индийские люли), маймуны-люли (обезьяньи люли) [Отмечу здесь еще некоторые названия. Авганцы говорили мне, что такие же люди называются у них джатт. Это интересно потому, что было высказано предположение, что цыгане происходят из колонии джаттов. По всему вероятию, описываемая народность действительно представляет собою древнее белуджистанское племя джатт (предполагаемых потомков древних гетов); племя это теперь разбросано по С. Индии и с.-восточной части Белуджистана; язык его (джатки) чрезвычайно близок к синди и панджаби. (См. об этом племени у Hughes: The country of Balochistan etc. 1877, pag. 31, 38 и 110.) От индусов я знаю, что бродячий народ, подобный цыганам, по берегам Инда называется индийцами галиле́; а белуджи говорили мне, что индийцы обозначают их именем идмирадж.]. Из этих названий видно как главное занятие этих темнокожих людей, так и место их прежнего жительства до прихода в Туркестан. Сами они не любят этих названий и считают их до некоторой степени обидными, так как за люли сами себя они не признают. Они охотно называют себя индустани, т. е. просто индустанцами, но племя свое называют балюдж, т. е. белуджистанцы. Открытие белуджистанцев, бродячих по Туркестану, было для меня чрезвычайно интересно, притом же народ этот оказался любопытным во многих отношениях.
Все теплое время в году бродят белуджи, совершая, как кажется, несколько бо́льшие передвижения, чем люли. Зиму проводят в городах, так же, как и люли. Мужчины, как уже указано, имеют специальностью дрессирование животных, именно медведей, обезьян и козлов. При этом видно, как умеют пользоваться белуджи природными способностями животных; для примера упомяну, что уменье козлов карабкаться и лепиться на маленьких площадках не оставлено без внимания. Козел становится на столбик, на котором едва умещаются, и то половинами, его четыре собранные вместе ноги; затем он поднимает одну из передних ног, и на очистившееся пространство накладывают второй столбик, на который козел влезает постепенно всеми ногами. Таким образом заставляют его подыматься на несколько столбиков, и наконец козел является стоящим на довольно высокой колонке; кончается представление прыжком козла вниз, причем колонка рассыпается. Может быть, для каких-нибудь сравнений пригодится знание варварского способа белуджей продевания цепи через нос медведя; по этому поводу могу сообщить, что зверю делают род недоуздка из цепи и веревки, которые пропускаются затем сверх ноздрей на губу, отчего получается огромная дыра и медведь сильно сопит. Белуджи продают при случае своих дрессированных зверей люли и сартам, желающим промышлять ими. Кажется, чрез белуджей же попадают в Туркестан из Индустана и попугаи (Paleornis torquatus), но в весьма ограниченном числе. От милостыни белуджи также не отказываются. Некоторые из них бросают свое ремесло и занимаются мелким торгашеством, называя себя аттар, т. е. москательщиками (это самый близкий перевод, какой я могу сделать слову аттар); ничтожная торговля их ограничивается, в большинстве случаев, продажей вразнос смолы [Если не ошибаюсь, это смола восточной туи - Biota orientalis, растущей спорадически по всем горам Туркестана.] (сакыч), которую туркестанцы жуют для чистки зубов.
Сарт-маскарабаз и дрессированный козел. Ф. Ордэн. (humus)
Женщины этого племени не только нищенствуют, но у них есть и другие промыслы. Во-первых, они торгуют понемногу косметиками; они продают сюрьму (привозимую, по их уверениям, из Авганистана), служащую для подкрашивания глаз и очень ценимую сартовскими (вообще восточными) женщинами. Кроме того, белуджи варят особое мыло, которое нарасхват берется сартянками, таджичками и пр., и которое поистине может называться единственным косметическим мылом Туркестана. Сартовское мыло представляет собой невообразимо мерзкий сальный продукт, с отвратительным запахом, и нужна вся первобытная неприхотливость сартовских красавиц, чтобы решаться мыть этой вонючей гадостью не только лицо, но даже руки; мыло, предлагаемое белуджистанками, даже для европейского обоняния имеет довольно приятный запах (только не на свежем разрезе) и не сально на ощупь; цвет оно имеет серовато-коричневый, в свежем виде довольно светлый, напоминающий цвет пеклеванного хлеба; высыхая, мыло темнеет. Рецепт этого мыла довольно длинен (к сожалению, я не записал его), и в него входит между прочим шафран и мелко накрошенная губка. Конечно, мылу этому приписываются свойства придавать коже «вечную юность и красоту». Мы не будем удивляться доверчивости восточных кокеток, когда вспомним, что и у более цивилизованных народов парфюмеры наживаются точно таким же приемом. Губки, добываемые, по словам белуджей, из Персидского залива, также всегда есть у них в запасе; они низкого качества. Но самый интересный и, по-видимому, характерный для женщин этого племени промысел состоит в врачевании; практика у них исключительно женская и, конечно, своеобразная. В Коканде у меня была приятельница такая лекарка, по имени Халь-биби, женщина 48 лет, очень неглупая и разговорчивая; она часто навещала меня и поведала мне некоторые тайны своего искусства. Она рассказывала, что сартянки очень дорожат ее посещениями, угощают ее, покупают косметики (на которые нет определенной цены, а берет она за них соображаясь с достатком покупательницы) и осаждают просьбами оказать медицинское содействие. Во-первых, она осведомляется об общем состоянии организма, пробуя пульс; когда я попросил ее пощупать пульс у меня, она отвечала, что может лечить только женщин, а у мужчин и пульса не знает. Только после разъяснения, что я здоров и не спрашиваю ее совета о леченье, а что прошу только показать мне, как она берется за пульс, она исполнила мою просьбу и положила четыре вытянутых пальца мне на руку. Конечно, никто как Бог! Какой человек бывает вполне здоровым, особенно до медицинского вмешательства! Хоть и не чувствуют ничего особенного спрашивающие, но у той оказывается скрытый холод в теле, у этой жар [Это древнее деление источников болезней пользуется непоколебимым доверием по всей Средней Азии; на нем же основано и деление всего употребляемого человеком в пищу на две категории: 1) иссыклык, т. е. горячительное, и 2) сауклык, т. е. прохлаждающее.], что-нибудь посоветовать приходится почти каждой. Но эта обыкновенная практика, ничего особенного не представляющая; слава же и гордость лекарки белуджи заключается в уменье исследовать беременных женщин и дать снадобья для произведения на свет сына или дочери, по желанию родителей. Много удачных случаев применения к делу своего снадобья рассказывала мне Халь-биби: по ее словам, вся знать Бухары практиковалась у нее, и много она получала подарков, потому что ни разу не обманула ожиданий родителей. Таинственное средство имело вид вязкого, грязно-желтого теста или пасты с рассеянными черными блестками разной величины, в которых нетрудно было узнать осколки от хитинных покровов жуков. Сначала знахарка не говорила определенно, из каких ингредиентов состоит снадобье, но после моих уверений, что мне можно открыть секрет, так как конкурента во мне опасаться нечего, она сообщила мне рецепт; вот он:
1) квасцы;
2) медвежий жир;
3) волчий жир;
4) толченые жуки;
5) остатки цветков с вершины плодов гранатника;
6) шафран.
Может быть, в традиционном рецепте и значатся жиры волчий и медвежий, но, по всей вероятности, они заменяются чем-нибудь попроще, хотя, например, бараньим салом, имеющим такое широкое употребление в Средней Азии. Сама суть заключается, как и можно было ожидать, в жуках. На вопрос об этих жуках она рассказала мне, что в весеннюю пору они падают с неба [Вероятно, такое божественное происхождение потребовалось этим жукам для возбуждения большей веры в их мистические свойства; кроме того, надо иметь в виду, что мусульмане разделяют всех животных по отношению к съедобности на 3 рубрики: 1) халя́ль (разрешенные в пищу), хара́м (запрещенные) и макру́х (makruh'), о которых не упоминается в Коране и которых в некоторых случаях можно есть, хотя они и не составляют обыкновенно предмета потребления. Очень возможно, что жукам нужна была высшая санкция для того, чтобы правоверные могли вкушать их без отвращения и не боясь греха.] и что они крупны ростом. Халь-биби называла их османы́ куңу́с, т. е. небесными жуками, и поясняла, что самцы отличаются от самок большим рогом на голове.
Применение их к делу стало ясным само собою после того, как Халь-биби, этот первобытный энтомолог, показала свои познания в различении полов у жуков. Для произведения мальчика - кладутся в снадобье самцы, самки же обусловливают рождение девочек. Дело было зимою, и она могла показать мне только мелкие обломки жуков, между которыми я узнал фрагменты элитр Synapsis (Homalocopris) tmolus, самого крупного навозника Средней Азии. Чтобы проверить себя, я показал Халь-биби ящик с туркестанскими Scarabaeidae и спросил ее, нет ли в нем «небесного жука». Она без колебаний указала мне на двух: на упомянутого S. tmolus и на Oryctes nasicornis (обыкновенного жука-носорога); последнего она считает самцом, а первого самкою «небесного жука». Таким образом, энтомологические познания Халь-биби оказались не совсем точными.
Мне кажется, что сама Халь-биби очень верует как в силу своих средств, так и в падение жуков с неба на благо человечеству.
Гамалокопр - самый крупный из наших навозников. В полете он расправляет
огромные крылья и гудит как детская заводная машина. Рис. М. Н. Сергеевой
из книги П. И. Мариковского «Там, откуда ушли реки» (1982)
Джусандала - полынная пустыня. Жук-навозник и муха-ктырь. Рис. Э. Визина
из книги П. И. Мариковского «Чудесная пестрокрылка» (1955)
Может быть, это обломки какого-нибудь древнего учения [Не отголоски ли мудрости магов?], а скитальцы белуджи - последние адепты и носители этого учения.
Если я хорошо понял, то во время беременности же Халь-биби советует пить, вместо чая, пастой из семян моркови и цветков Celosia oristata (петушьи гребешки). От зоба, очень распространенного в городе Коканде, она дает мазь, приготовленную из растертых семян редьки.
В противуположность люли, женщины белуджи никогда не занимаются ворожбой; Халь-биби даже несколько обижалась, когда спрашивали ее, не умеет ли она гадать. Она считала, что это занятие даже неприлично для хорошей мусульманки.
Чрезвычайно робкие при столкновениях с русскими, белуджи наивны и доверчивы как дети; ни разу не удалось мне заметить ни в одном из них желания схитрить. Знакомство мое с ними началось с прихода троих белуджей с медведем на мой двор. Они чувствовали себя видимо неловко, когда я начал расспрашивать их, но, успокоенные моим ласковым тоном, они быстро оправились; я пригласил их зайти ко мне еще раз, и они пришли через несколько дней [Зная хорошо наших азиатцев, я смело говорю, что далеко не каждый из них поступил бы так в данном случае; раз начали расспрашивать о чем-нибудь подробнее мусульманина (особенно об его образе жизни), можно с большим вероятием сказать, что он не явится больше для разговоров.]. В этот раз они беспрекословно позволили сделать измерения своих голов и обещали привести своих соплеменников и соплеменниц. Из этих последних явилась только одна Халь-биби, которая сумела в короткое время перетаскать ко мне все кокандское общество белуджей (оказавшееся весьма немногочисленным - всего 10-11 рослых человек, с включением женщин; не добился я только детей; впрочем, я уверен, что и их принесли бы ко мне, если бы сношения наши не были прерваны моим отъездом в Ташкент.
Чтобы дать некоторое понятие о скитальческой жизни белуджей, укажу на странствования той же Халь-биби. Родилась она в долине Инда и выселилась оттуда с отцом будучи еще ребенком; после недолгого пребывания в Авганистане она перешла в бухарские пределы, где прожила долгое время, конечно, не оставаясь на одном месте. Затем побывала в Балхе, после чего опять возвратилась в Бухару. Оттуда, через Самарканд, проникла в бассейн Сырдарьи и теперь бродит по Фергане. Но она и не думает решать, здесь ли останется она на остаток дней или судьба забросит ее еще куда-нибудь. С наступлением первых весенних дней она уже с упоеньем рассказывала мне о проектируемом в течение лета кочеванье в Алайских горах (для собирания целебных трав и жуков), о всех прелестях пасторальной жизни, о горных цветах и чистом воздухе, об ойране и кумысе, которыми будут угощать ее киргизы и пр. и пр. Вожаки медведей собирались на летнюю прогулку вниз по Сыру через города Ходжент, Ташкент, Чимкент до Туркестана [Т. е. до границы оседлого сартовского населенья; далее к северу начинается уже область кочевников.]; на зиму они вернутся обратно в Коканд, куда соберутся к тому времени и все остальные члены их общества, расходившиеся по разным местам. Но и зимой непрочно живут они в городе; они беспрестанно экскурсируют на несколько дней то в села, то в близлежащие города.
Изготовление шерстяного полотнища для шатра «гедан». Туркмения
Большая часть белуджей кочует в точно таких же палатках, как и люли; но эта форма жилища заимствована ими у последних и, вероятно, в Туркестане же. Я говорю это на том основании, что встречал у белуджей палатки иного сорта, чрезвычайно любопытные по оригинальности и простоте устройства и несравненно менее комфортабельные, чем люлинские. Это открытая палатка (если можно так назвать это жилище) устраивается следующим образом: в землю утверждаются в косом положении две жерди, перекрещивающиеся своими верхними свободными концами; в этом месте они связываются, но можно обойтись и без этого. Затем берут две длинные веревки. Одна закидывается серединой в один из входящих углов, образуемых перекрестом жердин, а расходящиеся концы ее, натянутые почти в плоскости наклона той жерди, со стороны которой закидывали веревку, привязывают к кольям, вбитым в землю. Точно так же поступают и со второй веревкою, закидывая ее с противуположной стороны. Веревки эти, будучи туго натянуты, придают большую устойчивость жердям. В этом и состоит весь скелет постройки; остается только покрыть его. Четыреугольный кусок какой-нибудь грубой ткани (часто просто сшитые тряпки разных цветов) набрасывается на одну из жердей и на веревки, протянутые в ее сторону; к этим же веревкам прикрепляются и углы (задние) покрышки. Передний край весь пришивается ко второй веревке, образующей вход в шатер. Это, вероятно, и есть примитивная национальная палатка белуджей, скитающихся по Туркестану; она всегда делается из цветной материи, никогда из белой. Как уже сказано, она вытесняется теперь более удобной - люлинской палаткой.
Женщины белуджи (как, впрочем, и всех других племен, о которых идет речь в этой записке) ходят с открытыми лицами; одеваются в сартовские белье и халаты, следовательно, не отличаются костюмом от сартянок. У белуджей замечается особая любовь к серьгам, и носят они их так, как никакая другая народность Туркестана, насколько я знаю. У Халь-биби было по пяти кольцеобразных серег в каждом ухе: они располагались по всему краю ушной раковины сверху донизу и тяжестью своею несколько оттягивали книзу верхнюю часть уха. Мальчиков нередко также украшают, но только одной серьгой.
По-видимому, белуджи живут в большой дружбе между собою и таборы их представляют общества, члены которых чрезвычайно заботятся друг о друге. Увозя в Москву одного белуджи, я имел случай видеть самые трогательные сцены нежной заботливости об отъезжающем, не только со стороны его отца и матери, но и всего табора (около 20 человек), собравшегося провожать его. Отчасти тесная дружба членов этой богемы объясняется узами родства, связывающими большую часть из них (подобно тому, как это было замечено для люли); но я видел также в Коканде старуху, пришедшую не так давно из Индустана; она жила как родная, пристроившись к семье чужих ей людей.
Белуджи ферганские не любят люли и относятся к ним с высокомерием: себя они ставят гораздо выше. Забавно видеть это презрение одного нищего к другому, но надо принять во внимание, что лохмотья белуджистанца прикрывают собою сына свободного государства, человека, могущего назвать свое отечество, а бедняк люли не имеет ничего позади себя; он везде чужой. Если не ошибаюсь, люли и белуджи ташкентские живут ладнее, но браков между ними, как уже замечено выше, обыкновенно не бывает.
Как можно видеть из приложенного к этой заметке образца языка белуджи, он принадлежит к группе индустанских наречий и весьма близок (почти одинаков) с панджабским. Следовательно, это язык весьма близкий (по-видимому, можно без риска сказать, что тождественный) к языку, удержавшемуся у европейских цыган. Конечно, мы должны при этом исключить из этого последнего все заимствованные иноязычные слова. Кроме того, белуджи говорят по-персидски (потому, что этот язык распространен и в С. Индии), а в Туркестане выучиваются и по-тюркски. Не случалось мне слышать, чтобы они умели говорить на авганском языке (идиом персидского), хотя все они, переселяясь в Туркестан, или Узбекистан, как они выражаются, неизбежно проходят через Авганистан и остаются там некоторое время. Очень возможно, что им нет надобности выучиваться этому языку, так как авганцы говорят и по-персидски; кроме того, белуджи спешат обыкновенно выбраться оттуда, потому что, по их словам, авганцы очень грубы и дурно обращаются с ними. Выше я упоминал, что некоторые слова люли не поддались попытке подвести их к какому-нибудь из известных мне корней и что покуда они представляют собою остатки прежнего люлинского языка. Белуджи не имеют никакого понятия об этих словах; в свою очередь, люли не знают индийского наречия, составляющего национальный язык белуджей.
Постараюсь теперь описать наружность типичного белуджа, насколько я сумел уловить ее.
Мужчины иногда среднего, чаще же более чем среднего роста; первое, что останавливает на себя внимание в их наружности, это очень темный цвет кожи, широкие поперечные ноздри, огромные (по длине) кисти рук и чрезвычайная стройность стана. Рост смеренных мною взрослых субъектов колебался от 1675 мм до 1775 мм. Темная кожа, по уверениям белуджей, становится светлее у живущих долго в Туркестане, а особенно у родившихся здесь; я имел случай проверить это обстоятельство на упомянутой выше старухе, 4 года тому назад вышедшей из Индустана: она была значительно темнее ферганских белуджей. Замечу здесь, что все мои наблюдения относительно цветности кожи, как у белуджи, так и у люли, делались одновременно в декабре и январе месяцах, когда не могло быть и речи о более или менее значительном загаре. У одной молодой женщины белуджи, несмотря на интенсивную темноту кожи, можно было заметить намеки на румянец. Наибольшая темнота окраски замечается на тыльной поверхности рук, и особенно на пальцах, которые бывают часто очень темно-шоколадного цвета. Это очень обыкновенное явление у белуджей; между тем, на мое несчастие, этого признака, который я считаю за один из типичных, недостает у белуджи, привезенного мною на Антропологическую выставку. Этот экземпляр не вполне типичен; ниже мы увидим, что он, по всему вероятию, не чистой крови: его отец, по-видимому, метис. Но выбора не было; надо было пользоваться тем, который соглашался ехать.
Форма носа типичных белуджи приближается к негрской. Сжатый у переносья (хотя расстояние между глазами незначительно), он широк внизу. Отверстия ноздрей имеют вид широких поперечных щелей. Рот обыкновенно велик, губы толсты; окраска их темна, сине-фиолетового оттенка, и никогда они не бывают красны, даже у женщин. Зубы довольно мелкие, очень ровны, очень белы; ни отложений винного камня, ни больных зубов я не встречал у белуджи. Лицо имеет удлиненные, но угловатые, некрасивые очертания. Скулы развиты незначительно, несколько менее, чем у люли. Лоб покатый. Iris очень темно-карий, иногда почти черный. В одном случае мне пришлось видеть ясный желтоватый оттенок в белке глаза; не могу сказать, имеет ли этот случай какое-либо отношение к особенностям племенным или же его надо приписать патологическому состоянию субъекта. Волосы всегда совершенно черны, слегка блестящи, гладки у корней, завиваются в локоны у концов. Это можно видеть у молодых белуджи, часто бреющих только переднюю часть головы <…> и затем кольцо, охватывающее макушку, на которой оставляются длинные волосы, которыми они щеголяют. Пожилые люди бреют всю голову. Мне не удавалось получить вполне безукоризненных разрезов волос белуджи, и я не могу дать достоверного указания относительно очертаний сечений, но мне кажется, что они близки к окружности. <…>
Кожа на теле обыкновенно (у чистых всегда?) гладкая, не волосатая.
ОКОНЧАНИЕ
Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Хорасанские белуджи. Туркмения, 1929
Таковы люли; но ими не ограничивается перечень бродячего, цыганообразного люда Средней Азии. По дорогам, селениям, а в зимнее время и на улицах туземных городов попадаются компании в два-три человека довольно рослых людей с очень темной кожей. Эти люди показывают дрессированных медведей, обезьян и пр. Хотя одежды этих скитальцев ни в чем не отличаются от обыкновенного костюма всякого бедного мусульманина, тем не менее своеобразность фигуры их и темные лица и руки невольно обращают на себя внимание. Люли и сарты обозначают этих людей наименованиями: кара-люли (т. е. черные люли), ауганы-люли (авганские люли), индустани-люли (индийские люли), маймуны-люли (обезьяньи люли) [Отмечу здесь еще некоторые названия. Авганцы говорили мне, что такие же люди называются у них джатт. Это интересно потому, что было высказано предположение, что цыгане происходят из колонии джаттов. По всему вероятию, описываемая народность действительно представляет собою древнее белуджистанское племя джатт (предполагаемых потомков древних гетов); племя это теперь разбросано по С. Индии и с.-восточной части Белуджистана; язык его (джатки) чрезвычайно близок к синди и панджаби. (См. об этом племени у Hughes: The country of Balochistan etc. 1877, pag. 31, 38 и 110.) От индусов я знаю, что бродячий народ, подобный цыганам, по берегам Инда называется индийцами галиле́; а белуджи говорили мне, что индийцы обозначают их именем идмирадж.]. Из этих названий видно как главное занятие этих темнокожих людей, так и место их прежнего жительства до прихода в Туркестан. Сами они не любят этих названий и считают их до некоторой степени обидными, так как за люли сами себя они не признают. Они охотно называют себя индустани, т. е. просто индустанцами, но племя свое называют балюдж, т. е. белуджистанцы. Открытие белуджистанцев, бродячих по Туркестану, было для меня чрезвычайно интересно, притом же народ этот оказался любопытным во многих отношениях.
Все теплое время в году бродят белуджи, совершая, как кажется, несколько бо́льшие передвижения, чем люли. Зиму проводят в городах, так же, как и люли. Мужчины, как уже указано, имеют специальностью дрессирование животных, именно медведей, обезьян и козлов. При этом видно, как умеют пользоваться белуджи природными способностями животных; для примера упомяну, что уменье козлов карабкаться и лепиться на маленьких площадках не оставлено без внимания. Козел становится на столбик, на котором едва умещаются, и то половинами, его четыре собранные вместе ноги; затем он поднимает одну из передних ног, и на очистившееся пространство накладывают второй столбик, на который козел влезает постепенно всеми ногами. Таким образом заставляют его подыматься на несколько столбиков, и наконец козел является стоящим на довольно высокой колонке; кончается представление прыжком козла вниз, причем колонка рассыпается. Может быть, для каких-нибудь сравнений пригодится знание варварского способа белуджей продевания цепи через нос медведя; по этому поводу могу сообщить, что зверю делают род недоуздка из цепи и веревки, которые пропускаются затем сверх ноздрей на губу, отчего получается огромная дыра и медведь сильно сопит. Белуджи продают при случае своих дрессированных зверей люли и сартам, желающим промышлять ими. Кажется, чрез белуджей же попадают в Туркестан из Индустана и попугаи (Paleornis torquatus), но в весьма ограниченном числе. От милостыни белуджи также не отказываются. Некоторые из них бросают свое ремесло и занимаются мелким торгашеством, называя себя аттар, т. е. москательщиками (это самый близкий перевод, какой я могу сделать слову аттар); ничтожная торговля их ограничивается, в большинстве случаев, продажей вразнос смолы [Если не ошибаюсь, это смола восточной туи - Biota orientalis, растущей спорадически по всем горам Туркестана.] (сакыч), которую туркестанцы жуют для чистки зубов.
Сарт-маскарабаз и дрессированный козел. Ф. Ордэн. (humus)
Женщины этого племени не только нищенствуют, но у них есть и другие промыслы. Во-первых, они торгуют понемногу косметиками; они продают сюрьму (привозимую, по их уверениям, из Авганистана), служащую для подкрашивания глаз и очень ценимую сартовскими (вообще восточными) женщинами. Кроме того, белуджи варят особое мыло, которое нарасхват берется сартянками, таджичками и пр., и которое поистине может называться единственным косметическим мылом Туркестана. Сартовское мыло представляет собой невообразимо мерзкий сальный продукт, с отвратительным запахом, и нужна вся первобытная неприхотливость сартовских красавиц, чтобы решаться мыть этой вонючей гадостью не только лицо, но даже руки; мыло, предлагаемое белуджистанками, даже для европейского обоняния имеет довольно приятный запах (только не на свежем разрезе) и не сально на ощупь; цвет оно имеет серовато-коричневый, в свежем виде довольно светлый, напоминающий цвет пеклеванного хлеба; высыхая, мыло темнеет. Рецепт этого мыла довольно длинен (к сожалению, я не записал его), и в него входит между прочим шафран и мелко накрошенная губка. Конечно, мылу этому приписываются свойства придавать коже «вечную юность и красоту». Мы не будем удивляться доверчивости восточных кокеток, когда вспомним, что и у более цивилизованных народов парфюмеры наживаются точно таким же приемом. Губки, добываемые, по словам белуджей, из Персидского залива, также всегда есть у них в запасе; они низкого качества. Но самый интересный и, по-видимому, характерный для женщин этого племени промысел состоит в врачевании; практика у них исключительно женская и, конечно, своеобразная. В Коканде у меня была приятельница такая лекарка, по имени Халь-биби, женщина 48 лет, очень неглупая и разговорчивая; она часто навещала меня и поведала мне некоторые тайны своего искусства. Она рассказывала, что сартянки очень дорожат ее посещениями, угощают ее, покупают косметики (на которые нет определенной цены, а берет она за них соображаясь с достатком покупательницы) и осаждают просьбами оказать медицинское содействие. Во-первых, она осведомляется об общем состоянии организма, пробуя пульс; когда я попросил ее пощупать пульс у меня, она отвечала, что может лечить только женщин, а у мужчин и пульса не знает. Только после разъяснения, что я здоров и не спрашиваю ее совета о леченье, а что прошу только показать мне, как она берется за пульс, она исполнила мою просьбу и положила четыре вытянутых пальца мне на руку. Конечно, никто как Бог! Какой человек бывает вполне здоровым, особенно до медицинского вмешательства! Хоть и не чувствуют ничего особенного спрашивающие, но у той оказывается скрытый холод в теле, у этой жар [Это древнее деление источников болезней пользуется непоколебимым доверием по всей Средней Азии; на нем же основано и деление всего употребляемого человеком в пищу на две категории: 1) иссыклык, т. е. горячительное, и 2) сауклык, т. е. прохлаждающее.], что-нибудь посоветовать приходится почти каждой. Но эта обыкновенная практика, ничего особенного не представляющая; слава же и гордость лекарки белуджи заключается в уменье исследовать беременных женщин и дать снадобья для произведения на свет сына или дочери, по желанию родителей. Много удачных случаев применения к делу своего снадобья рассказывала мне Халь-биби: по ее словам, вся знать Бухары практиковалась у нее, и много она получала подарков, потому что ни разу не обманула ожиданий родителей. Таинственное средство имело вид вязкого, грязно-желтого теста или пасты с рассеянными черными блестками разной величины, в которых нетрудно было узнать осколки от хитинных покровов жуков. Сначала знахарка не говорила определенно, из каких ингредиентов состоит снадобье, но после моих уверений, что мне можно открыть секрет, так как конкурента во мне опасаться нечего, она сообщила мне рецепт; вот он:
1) квасцы;
2) медвежий жир;
3) волчий жир;
4) толченые жуки;
5) остатки цветков с вершины плодов гранатника;
6) шафран.
Может быть, в традиционном рецепте и значатся жиры волчий и медвежий, но, по всей вероятности, они заменяются чем-нибудь попроще, хотя, например, бараньим салом, имеющим такое широкое употребление в Средней Азии. Сама суть заключается, как и можно было ожидать, в жуках. На вопрос об этих жуках она рассказала мне, что в весеннюю пору они падают с неба [Вероятно, такое божественное происхождение потребовалось этим жукам для возбуждения большей веры в их мистические свойства; кроме того, надо иметь в виду, что мусульмане разделяют всех животных по отношению к съедобности на 3 рубрики: 1) халя́ль (разрешенные в пищу), хара́м (запрещенные) и макру́х (makruh'), о которых не упоминается в Коране и которых в некоторых случаях можно есть, хотя они и не составляют обыкновенно предмета потребления. Очень возможно, что жукам нужна была высшая санкция для того, чтобы правоверные могли вкушать их без отвращения и не боясь греха.] и что они крупны ростом. Халь-биби называла их османы́ куңу́с, т. е. небесными жуками, и поясняла, что самцы отличаются от самок большим рогом на голове.
Применение их к делу стало ясным само собою после того, как Халь-биби, этот первобытный энтомолог, показала свои познания в различении полов у жуков. Для произведения мальчика - кладутся в снадобье самцы, самки же обусловливают рождение девочек. Дело было зимою, и она могла показать мне только мелкие обломки жуков, между которыми я узнал фрагменты элитр Synapsis (Homalocopris) tmolus, самого крупного навозника Средней Азии. Чтобы проверить себя, я показал Халь-биби ящик с туркестанскими Scarabaeidae и спросил ее, нет ли в нем «небесного жука». Она без колебаний указала мне на двух: на упомянутого S. tmolus и на Oryctes nasicornis (обыкновенного жука-носорога); последнего она считает самцом, а первого самкою «небесного жука». Таким образом, энтомологические познания Халь-биби оказались не совсем точными.
Мне кажется, что сама Халь-биби очень верует как в силу своих средств, так и в падение жуков с неба на благо человечеству.
Гамалокопр - самый крупный из наших навозников. В полете он расправляет
огромные крылья и гудит как детская заводная машина. Рис. М. Н. Сергеевой
из книги П. И. Мариковского «Там, откуда ушли реки» (1982)
Джусандала - полынная пустыня. Жук-навозник и муха-ктырь. Рис. Э. Визина
из книги П. И. Мариковского «Чудесная пестрокрылка» (1955)
Может быть, это обломки какого-нибудь древнего учения [Не отголоски ли мудрости магов?], а скитальцы белуджи - последние адепты и носители этого учения.
Если я хорошо понял, то во время беременности же Халь-биби советует пить, вместо чая, пастой из семян моркови и цветков Celosia oristata (петушьи гребешки). От зоба, очень распространенного в городе Коканде, она дает мазь, приготовленную из растертых семян редьки.
В противуположность люли, женщины белуджи никогда не занимаются ворожбой; Халь-биби даже несколько обижалась, когда спрашивали ее, не умеет ли она гадать. Она считала, что это занятие даже неприлично для хорошей мусульманки.
Чрезвычайно робкие при столкновениях с русскими, белуджи наивны и доверчивы как дети; ни разу не удалось мне заметить ни в одном из них желания схитрить. Знакомство мое с ними началось с прихода троих белуджей с медведем на мой двор. Они чувствовали себя видимо неловко, когда я начал расспрашивать их, но, успокоенные моим ласковым тоном, они быстро оправились; я пригласил их зайти ко мне еще раз, и они пришли через несколько дней [Зная хорошо наших азиатцев, я смело говорю, что далеко не каждый из них поступил бы так в данном случае; раз начали расспрашивать о чем-нибудь подробнее мусульманина (особенно об его образе жизни), можно с большим вероятием сказать, что он не явится больше для разговоров.]. В этот раз они беспрекословно позволили сделать измерения своих голов и обещали привести своих соплеменников и соплеменниц. Из этих последних явилась только одна Халь-биби, которая сумела в короткое время перетаскать ко мне все кокандское общество белуджей (оказавшееся весьма немногочисленным - всего 10-11 рослых человек, с включением женщин; не добился я только детей; впрочем, я уверен, что и их принесли бы ко мне, если бы сношения наши не были прерваны моим отъездом в Ташкент.
Чтобы дать некоторое понятие о скитальческой жизни белуджей, укажу на странствования той же Халь-биби. Родилась она в долине Инда и выселилась оттуда с отцом будучи еще ребенком; после недолгого пребывания в Авганистане она перешла в бухарские пределы, где прожила долгое время, конечно, не оставаясь на одном месте. Затем побывала в Балхе, после чего опять возвратилась в Бухару. Оттуда, через Самарканд, проникла в бассейн Сырдарьи и теперь бродит по Фергане. Но она и не думает решать, здесь ли останется она на остаток дней или судьба забросит ее еще куда-нибудь. С наступлением первых весенних дней она уже с упоеньем рассказывала мне о проектируемом в течение лета кочеванье в Алайских горах (для собирания целебных трав и жуков), о всех прелестях пасторальной жизни, о горных цветах и чистом воздухе, об ойране и кумысе, которыми будут угощать ее киргизы и пр. и пр. Вожаки медведей собирались на летнюю прогулку вниз по Сыру через города Ходжент, Ташкент, Чимкент до Туркестана [Т. е. до границы оседлого сартовского населенья; далее к северу начинается уже область кочевников.]; на зиму они вернутся обратно в Коканд, куда соберутся к тому времени и все остальные члены их общества, расходившиеся по разным местам. Но и зимой непрочно живут они в городе; они беспрестанно экскурсируют на несколько дней то в села, то в близлежащие города.
Изготовление шерстяного полотнища для шатра «гедан». Туркмения
Большая часть белуджей кочует в точно таких же палатках, как и люли; но эта форма жилища заимствована ими у последних и, вероятно, в Туркестане же. Я говорю это на том основании, что встречал у белуджей палатки иного сорта, чрезвычайно любопытные по оригинальности и простоте устройства и несравненно менее комфортабельные, чем люлинские. Это открытая палатка (если можно так назвать это жилище) устраивается следующим образом: в землю утверждаются в косом положении две жерди, перекрещивающиеся своими верхними свободными концами; в этом месте они связываются, но можно обойтись и без этого. Затем берут две длинные веревки. Одна закидывается серединой в один из входящих углов, образуемых перекрестом жердин, а расходящиеся концы ее, натянутые почти в плоскости наклона той жерди, со стороны которой закидывали веревку, привязывают к кольям, вбитым в землю. Точно так же поступают и со второй веревкою, закидывая ее с противуположной стороны. Веревки эти, будучи туго натянуты, придают большую устойчивость жердям. В этом и состоит весь скелет постройки; остается только покрыть его. Четыреугольный кусок какой-нибудь грубой ткани (часто просто сшитые тряпки разных цветов) набрасывается на одну из жердей и на веревки, протянутые в ее сторону; к этим же веревкам прикрепляются и углы (задние) покрышки. Передний край весь пришивается ко второй веревке, образующей вход в шатер. Это, вероятно, и есть примитивная национальная палатка белуджей, скитающихся по Туркестану; она всегда делается из цветной материи, никогда из белой. Как уже сказано, она вытесняется теперь более удобной - люлинской палаткой.
Женщины белуджи (как, впрочем, и всех других племен, о которых идет речь в этой записке) ходят с открытыми лицами; одеваются в сартовские белье и халаты, следовательно, не отличаются костюмом от сартянок. У белуджей замечается особая любовь к серьгам, и носят они их так, как никакая другая народность Туркестана, насколько я знаю. У Халь-биби было по пяти кольцеобразных серег в каждом ухе: они располагались по всему краю ушной раковины сверху донизу и тяжестью своею несколько оттягивали книзу верхнюю часть уха. Мальчиков нередко также украшают, но только одной серьгой.
По-видимому, белуджи живут в большой дружбе между собою и таборы их представляют общества, члены которых чрезвычайно заботятся друг о друге. Увозя в Москву одного белуджи, я имел случай видеть самые трогательные сцены нежной заботливости об отъезжающем, не только со стороны его отца и матери, но и всего табора (около 20 человек), собравшегося провожать его. Отчасти тесная дружба членов этой богемы объясняется узами родства, связывающими большую часть из них (подобно тому, как это было замечено для люли); но я видел также в Коканде старуху, пришедшую не так давно из Индустана; она жила как родная, пристроившись к семье чужих ей людей.
Белуджи ферганские не любят люли и относятся к ним с высокомерием: себя они ставят гораздо выше. Забавно видеть это презрение одного нищего к другому, но надо принять во внимание, что лохмотья белуджистанца прикрывают собою сына свободного государства, человека, могущего назвать свое отечество, а бедняк люли не имеет ничего позади себя; он везде чужой. Если не ошибаюсь, люли и белуджи ташкентские живут ладнее, но браков между ними, как уже замечено выше, обыкновенно не бывает.
Как можно видеть из приложенного к этой заметке образца языка белуджи, он принадлежит к группе индустанских наречий и весьма близок (почти одинаков) с панджабским. Следовательно, это язык весьма близкий (по-видимому, можно без риска сказать, что тождественный) к языку, удержавшемуся у европейских цыган. Конечно, мы должны при этом исключить из этого последнего все заимствованные иноязычные слова. Кроме того, белуджи говорят по-персидски (потому, что этот язык распространен и в С. Индии), а в Туркестане выучиваются и по-тюркски. Не случалось мне слышать, чтобы они умели говорить на авганском языке (идиом персидского), хотя все они, переселяясь в Туркестан, или Узбекистан, как они выражаются, неизбежно проходят через Авганистан и остаются там некоторое время. Очень возможно, что им нет надобности выучиваться этому языку, так как авганцы говорят и по-персидски; кроме того, белуджи спешат обыкновенно выбраться оттуда, потому что, по их словам, авганцы очень грубы и дурно обращаются с ними. Выше я упоминал, что некоторые слова люли не поддались попытке подвести их к какому-нибудь из известных мне корней и что покуда они представляют собою остатки прежнего люлинского языка. Белуджи не имеют никакого понятия об этих словах; в свою очередь, люли не знают индийского наречия, составляющего национальный язык белуджей.
Постараюсь теперь описать наружность типичного белуджа, насколько я сумел уловить ее.
Мужчины иногда среднего, чаще же более чем среднего роста; первое, что останавливает на себя внимание в их наружности, это очень темный цвет кожи, широкие поперечные ноздри, огромные (по длине) кисти рук и чрезвычайная стройность стана. Рост смеренных мною взрослых субъектов колебался от 1675 мм до 1775 мм. Темная кожа, по уверениям белуджей, становится светлее у живущих долго в Туркестане, а особенно у родившихся здесь; я имел случай проверить это обстоятельство на упомянутой выше старухе, 4 года тому назад вышедшей из Индустана: она была значительно темнее ферганских белуджей. Замечу здесь, что все мои наблюдения относительно цветности кожи, как у белуджи, так и у люли, делались одновременно в декабре и январе месяцах, когда не могло быть и речи о более или менее значительном загаре. У одной молодой женщины белуджи, несмотря на интенсивную темноту кожи, можно было заметить намеки на румянец. Наибольшая темнота окраски замечается на тыльной поверхности рук, и особенно на пальцах, которые бывают часто очень темно-шоколадного цвета. Это очень обыкновенное явление у белуджей; между тем, на мое несчастие, этого признака, который я считаю за один из типичных, недостает у белуджи, привезенного мною на Антропологическую выставку. Этот экземпляр не вполне типичен; ниже мы увидим, что он, по всему вероятию, не чистой крови: его отец, по-видимому, метис. Но выбора не было; надо было пользоваться тем, который соглашался ехать.
Форма носа типичных белуджи приближается к негрской. Сжатый у переносья (хотя расстояние между глазами незначительно), он широк внизу. Отверстия ноздрей имеют вид широких поперечных щелей. Рот обыкновенно велик, губы толсты; окраска их темна, сине-фиолетового оттенка, и никогда они не бывают красны, даже у женщин. Зубы довольно мелкие, очень ровны, очень белы; ни отложений винного камня, ни больных зубов я не встречал у белуджи. Лицо имеет удлиненные, но угловатые, некрасивые очертания. Скулы развиты незначительно, несколько менее, чем у люли. Лоб покатый. Iris очень темно-карий, иногда почти черный. В одном случае мне пришлось видеть ясный желтоватый оттенок в белке глаза; не могу сказать, имеет ли этот случай какое-либо отношение к особенностям племенным или же его надо приписать патологическому состоянию субъекта. Волосы всегда совершенно черны, слегка блестящи, гладки у корней, завиваются в локоны у концов. Это можно видеть у молодых белуджи, часто бреющих только переднюю часть головы <…> и затем кольцо, охватывающее макушку, на которой оставляются длинные волосы, которыми они щеголяют. Пожилые люди бреют всю голову. Мне не удавалось получить вполне безукоризненных разрезов волос белуджи, и я не могу дать достоверного указания относительно очертаний сечений, но мне кажется, что они близки к окружности. <…>
Кожа на теле обыкновенно (у чистых всегда?) гладкая, не волосатая.
ОКОНЧАНИЕ