О религии казахов (А. И. Лёвшин)
А. И. Лёвшин. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких, орд и степей. - СПб., 1832.
Офорт Бронислава Залесского ("La vie des Steppes Kirghizes", 1865)
«Какой вы веры?» - спросил я однажды двух киргиз-казаков. «Не знаем», - отвечали они. Ответ сей услышите от большей части их соотечественников. И в самом деле трудно решить, что такое киргизы - магометане, манихеяне или язычники?
Все они вообще имеют понятие о высочайшем существе, сотворившем мир, но одни поклоняются ему по законам Корана, другие смешивают учение исламизма с остатками древнего идолопоклонства, третьи думают, что кроме божества благого, пекущегося о счастии людей и называемого ими худай, есть злой дух, или шайтан, источник зла. Сверх того киргизы признают существование многих других духов, верят колдунам, ворожеям. [На самом деле вопрос о религии и верованиях казахов намного сложнее и до сих пор еще мало изучен. Специальных исследований по этой проблеме пока нет, а в этнологической и атеистической литературе рассматриваются главным образом отдельные вопросы истории приобщения казахов к исламу, сама история мусульманства и пр. В то же время практически не изучены доисламские верования казахов. Имеется лишь ряд работ, посвященных культу предков, верованиям и обрядам в семейном быту, шаманизму. Между тем существует много свидетельств о том, что у казахов, наряду с исламом, сохранялись пережитки зороастризма, несторианиства, пантеистических культов. - Примечание редакции]. Однако же, из всех частей сего смешения различных исповеданий преимущественно пред прочими обнаруживается магометанское [Неизвестно, когда сделалась магометанская религия общею у киргизов, но мы знаем, что Кучум, последний хан Сибирский, пришел в Сибирь из Казачьей орды и, утвердившись на престоле, тотчас начал обращать новых подданных своих в веру магометанскую, которую сам исповедовал и для распространения которой отец его Муртаза прислал ему ахуна и множество мулл. Происшествие сие случилось, как всем известно, в половине XVI столетия. См. «Сибирскую историю» Фишера.] и, хотя оное совсем не производит в казачьих ордах того фанатизма, которым одушевлены прочие мусульмане, но они уверены, что люди, не чтущие их Пророка, суть неверные (кафир), которых можно мучить и против которых должно употреблять оружие. Киргизы так думают не только о христианах, ламайцах или народах всякого другого исповедания, но даже о магометанах шиитского толка, ибо сами себя причисляют к суннитам или, лучше сказать, не понимая сего различия, знают только, что турки, татары, бухарцы, хивинцы и другие соседи одинакового с ними вероисповедания, а персиян и прочих последователей Али почитают раскольниками. По сей-то причине ни один суннит не может быть рабом в киргизских ордах, а шиит, христианин и калмык, взятые в плен, продаются и содержатся одинаково.
Одно из главнейших правил Корана, соблюдаемых киргизами, есть многоженство. Они весьма усердно следуют оному, когда достаток позволяет им платить за жен установленный народными обычаями калым.
Постов и омовения - весьма благоразумного постановления Магометова - киргизы не соблюдают, молиться по пяти раз на день находят они для себя трудным, мечетей и избранных среди себя мулл не имеют. Иногда молитвы читаются стариками в присутствии многих стоящих около них на коленях, но по большей части всякий молится когда и где хочет. Некоторые же совсем никаких обрядов религии не исполняют. Число усердных мусульман так редко в сем народе, что исламизм совсем бы мог в нем угаснуть, если бы не поддерживали оного духовные, часто приезжающие из Бухарии, Хивы, Туркестана, и муллы, определяемые российским правительством к ханам и родоначальникам для исправления при них должности письмоводителей. Сильные султаны сами нанимают таких секретарей, и они, будучи единственными толкователями Корана, заключающего в себе и гражданские законы, делаются судьями и советниками правителей народных. Хаджи, т. е. посетившие Мекку и подобные им святоши, объезжая орды киргизские, обогащаются в них совершением богослужения, гаданием по ал-Корану, предсказаниями и продажею талисманов, или писаных молитв, которые пришиваются в сумочках к платью и по суеверному мнению киргиз-казаков делают их непобедимыми, сохраняют от ран и нападений, удерживают на предпринятом пути, не позволяя сбиваться с оного, и избавляют от всяких зол.
Едва ли кто-нибудь из киргиз-казаков был в Мекке, но они почитают Туркестан святым местом, и многие из них, особливо из кочующих близ сего города, ездят в оный для поклонения гробу святого Кара-Ахмет ходжи, чрезвычайно ими уважаемого. Кроме сего, по их мнению, многие могилы, в степях существующие, скрывают в себе останки святых (авлия). Они ездят им поклоняться, читают над ними молитвы, призывают их, приносят им в жертву скот, который тут же сами съедают и привязывают к траве, кустарникам, или вбитым в землю кольям лоскутья, волосы и ленты, полагая, что души святые обитают над своими телами в местах счастливых, и что они нисходят на гробы свои при воззвании к ним. Равным образом думают, что и души всех прочих покойников во время поминовения сходят на землю со звезд, где пребывают они и где, смотря по роду жизни своей, они находятся у духов добрых или злых. Киргизы полагают также, что каждый день зависит от особой звезды, счастливой или несчастливой, и оттого они разделяют дни на благополучные и злосчастные.
Для умилостивления злого духа читают молитвы, приносят ему жертвы, раскидывают оные на все стороны и потом, протягивая руки кверху, заклинают его быть снисходительным.
Усопшему для получения места в киргизских святцах иногда бывает довольно того, чтобы над прахом его выросло какое-нибудь большое дерево.
Между киргизами являются и полусвятые, или юродивые, которые, не имея пропитания, одеваются в изорванные рубища, ходят из одного аула в другой, поют пронзительным голосом молитвы, представляют из себя вдохновенных, делают предсказания и достигают своей цели, то есть поправляют свое состояние или, по крайней мере, получают нужное содержание. Некоторые еще далее простирают свои желания и, являясь под названием Пророков, собирают многочисленные толпы последователей. Такого рода люди показывались не раз, и последний из них проповедовал в Средней орде в 1821 году, но недолго. Ни один из сих проповедников не выдавал, однако ж, нового учения и не оставил после себя учеников.
Дабы иметь самое убедительное доказательство суеверия почти всех киргизов вообще и плутовства немногих, пользующихся оным, опишем их колдунов и гадателей, которым приписывают они силу не только узнавать прошедшее, настоящее и будущее, но производить холод, жар, бури, гром, ветры, дождь, снег, излечивать всякого рода больных, отвращать грозящие бедствия; и все чрез знакомство с духами.
Колдуны и гадатели разделяются на несколько родов.
Многочисленнейшие называются джаурунчи, или яурунчи. Они гадают по бараньим костям, которые сначала очищают от мяса, потом кладут в огонь и жгут до тех пор, пока они обгорят и истрескаются. В трещинах, таким образом произведенных, видят они все на свете, по ним рассказывают прошедшее и предвещают будущее. Капитан Рычков описывает любопытное гадание одного яурунчи, происходившее при нем у хана Нурали, когда сей последний пожелал знать, где находились калмыки, бежавшие из России, и догонит ли их посланное за ними войско наше? Вот его слова:
«По мнению сего гадателя, все предбудущее изображалось некими чертами на сожженной лопатке, а потому, рассмотрев ее с задумчивостию и вниманием, поведал стоящим вокруг него нижеследующее: что в полудни прошедшего дня соединился с калмыками некий невидимый дух, именуемый аврях [Правильно аурак (по-каз. аурақ). - Прим. редакции.]. Он только возжег в народе великую робость и смущение пришествием российских войск, но в полудни сего дня достиг до них другой аврях, который произвел в них еще больше страху некими ужасными предзнаменованиями, приемлемыми ими за знаки предстоящей им погибели. Наконец, вся судьбина их должна зависеть от третьего авряха, который, если придет к ним на другой день после пришествия последнего, то будет он спасителем их от напасти ожидаемой, которая приводит в ужас весь народ. В сем состояло предвозвещение гадателя, кое все киргизы, не исключая и самого хана, почитали истинным пророчеством. Легко предвидеть можно, что он сам предсказанием таким, имеющим двоякое толкование, всегда соблюдает народное почитание и веру, ибо если бы подлинно случилось с калмыками какое-либо несчастие, слова первого предсказания показали сие событие: но когда случилось бы тому совсем противное, то он напомнил бы своим суеверам, что они спасены от напасти пришествием третьего авряха».
Если дельфийский оракул мог давать подобные ответы грекам, то мудрено ли, что и джурунчи пользуются доверием киргизов? Несколько султанов клялись мне, что таковой прорицатель, бывший у хана Меньшей орды Джантюри, пред смертию его, говорил ему, глядя на горящую кость баранью, что убийцы его едут, назначал расстояние, в котором они находятся, определял час, в который лишится он жизни и что будто бы все исполнилось по словам сим с величайшею точностию. Хан смеялся над предсказанием, но в минуту смерти раскаялся и тем еще более утвердил свидетелей сего происшествия в старинном их предрассудке.
Рамчи [Правильно ырымшы. - Прим. редакции.], составляющие второй класс прорицателей, гадают по цвету пламени, которым горит баранье сало, бросаемое ими в огонь, при сем читают они молитвы и призывают духов.
Джулдузчи суть астрологи, предсказывающие и гадающие по звездам, в которых живут знакомые им духи.
Всех забавнее и вместе страшнее баксы, или бахчи, очень похожие на сибирских шаманов. Одеяние их бывает иногда обыкновенное длинное, иногда же короткое, или изорванное рубище одною наружностию своею уже действующее на воображение зрителей их трагикомических представлений. Образ прорицания их тоже не всегда одинаков. Бакс, которого мне случалось видеть, вошел в кибитку самым тихим шагом, с потупленными глазами, с важным лицом и в рубище. Взяв в руки кобыз, составляющий подобие гудка, сел он на ковер, заиграл, запел и начал тихо качаться, а потом делать разные телодвижения. С возвышением голоса ускорялись и становились труднее его кривлянья. Он бился, вертелся, вытягивался и сгибался как неистовый, пот лил с него градом, пена клубилась из рта. Бросив кобыз, вскочил он, вспрыгнул, затряс головою, стал кричать пронзительным голосом и созывать духов, то маня их к себе руками, то отмахивая от себя тех, которые были ему не нужны. Наконец, выбившись из сил, с лицом бледным, с глазами, налившимися кровью, бросился он на ковер, испустил дикий крик и умолк как мертвый. По прошествии нескольких минут, привстав, озирался он на все стороны, как будто не зная где он, прочел молитву, и начал предсказывать, основываясь, как говорил, на бывшем ему тогда видении.
В «Сибирском вестнике» 1820 года (книжка 6) помещено любопытное описание киргизского чародея другого рода. Выпишем оное.
«Он был ташкентец степенного вида, имел на голове чалму, подобно ходже или мулле, а на себе белое полосатое длинное платье, подпоясанное белым же кушаком; в руках держал он высокий костыль, оправленный медью, убранный разноцветными камнями и обвитый проволокою с привязанными к нему тремя долгими и широкими значками, одним из белой ткани и двумя из шелковой. Он сел на скамью посредине юрты, читал молитвы и призывал по именам, почитаемых магометанами угодников, назначая каждому из них занятие, которые будто бы к нему и предстали, причем чувствовал он великое восхищение и вместе досаду, что один злой дух препятствовал ему слышать их откровения. Для прогнания сего принужден он был соскочить со своего места, бегал с костылем по юрте, даже выскочил из оной вон, сел на оседланную лошадь и ускакал в поле, более четверти версты, по возврате же оттуда повертывался, сидя на лошади, несколько раз на все стороны, размахивал костылем и вошел в юрту со спокойным духом, радуяся, что прогнал своего неприятеля. Там сел по-прежнему на скамью и с особенным благоговением призывал своих угодников, а спустя несколько времени впал в некоторое беспамятство, повалился на землю и производил столь сильные движения, что четыре человека едва могли его держать. Наконец чрез 10 минут успокоился, пришел в совершенное чувство и на вопросы присутствующих пересказывал сделанные ему откровения. Он говорил им, что текущий год окончится благополучно, без войны и всяких других несчастий для народа, словом, все обещал, что только могло их утешать, или питать приятною надеждою».
В Большой орде баксы наряжаются в белые саваны, садятся на белых лошадей и скачут по полям как беснующиеся.
Паллас говорит еще об одном роде киргизских чародеев, которых называет джаадугар [Джаадугар (жадугер) - лицо, которое может заколдовать, заговорить кого-нибудь. - Прим. редакции.] и кои приписывают себе искусство обвораживать пленных так, что они в побеге непременно должны сбиться с дороги. Для сего выбивают у них волосы, сыплют им на язык золу, велят отступать на три шага назад и проч.
Есть, кроме того, у киргизов другие способы ворожить и колдовать, которые, однако ж, мало разнятся, от вышеописанных. Не входя в подробности скажем вообще, что многие из занимающихся сим ремеслом, действуют не одними кривляниями, но имеют некоторые познания в ботанике и химии. Искуснейшие из них, как говорят, безвредно ходят голыми ногами по раскаленному железу, стоят на острых саблях и горящих угольях, глотают ножи, плети и впускают в горло сабли.
Колдовство и обман составляет не только часть религии киргиз-казаков, но и главнейшую часть медицины их, ибо они прибегают к оным в самых опасных болезнях.
Бакс лечит следующим образом:
Сначала садится он против больного, играет на кобызе, поет, кричит диким голосом, беснуется и делает разные вышеописанные кривляния, потом вскакивает с места, читает бессмысленные речи, берет плеть и бьет оною страждущего в надежде изгнать из него всех нечистых духов, производящих болезнь; наконец, лижет его языком, кусает до крови зубами, плюет ему в глаза и схватывая нож, бросается на него, будто с намерением зарезать.
Таковое лечение иногда сопровождается разными другими, столь же смешными обрядами и продолжается 9 дней. Некоторые медики уверяют, что оно, невзирая на всю его странность, может быть иногда полезно в болезнях, от раздражения происходящих.
Другого рода киргизские обманщики, называющие себя лекарями, имеют еще иные средства для легковерных. Они разводят огонь, раскаляют в оном железо и топят баранье сало, потом, соединяясь с предстоящими зрителями, и дав каждому из них по зажженной свече в руку, делают торжественные ходы и носят около больного или три чаши c горящими свечами, наполненные всякою всячиною, или растянутых коз и овец, коими толкают больного 9 раз и которых кожи предоставляются в пользу врача.
Иногда вместо баксов лечат муллы. Сии последние для изгнания болезней и нечистых духов, употребляют только чтение ал-Корана и некоторых бессмысленных молитв, во время которых думают и плюют в глаза больному [Небесполезно заметить, что во всех сих суеверных обрядах киргизы строго соблюдают числа 3 и 9, например, 9 дней лечения, 3 чаши, 9 овец, 3 значка у баксов и проч.]. Вера, или суеверие, занимая место искусства, делает и сей третий способ лечения иногда действительным. Подобные приемы встречаем у многих просвещенных народов.
В некоторых случаях больные киргизы призывают к себе на помощь в одно время и мулл и баксов и разных других обманщиков. Первые не мешают вторым, последние живут в согласии с теми и другими. Все действующие в таковых собраниях имеют одну цель - получить плату за труды, а потому всякий отправляет свое ремесло без раздоров.
Невежество, суеверие и обман всегда подают друг другу помощь и везде, хотя в разных видах, но соединенными силами, угнетают род человеческий.(Распознанный текст - с сайта www.vostlit.info)
Офорт Бронислава Залесского ("La vie des Steppes Kirghizes", 1865)
«Какой вы веры?» - спросил я однажды двух киргиз-казаков. «Не знаем», - отвечали они. Ответ сей услышите от большей части их соотечественников. И в самом деле трудно решить, что такое киргизы - магометане, манихеяне или язычники?
Все они вообще имеют понятие о высочайшем существе, сотворившем мир, но одни поклоняются ему по законам Корана, другие смешивают учение исламизма с остатками древнего идолопоклонства, третьи думают, что кроме божества благого, пекущегося о счастии людей и называемого ими худай, есть злой дух, или шайтан, источник зла. Сверх того киргизы признают существование многих других духов, верят колдунам, ворожеям. [На самом деле вопрос о религии и верованиях казахов намного сложнее и до сих пор еще мало изучен. Специальных исследований по этой проблеме пока нет, а в этнологической и атеистической литературе рассматриваются главным образом отдельные вопросы истории приобщения казахов к исламу, сама история мусульманства и пр. В то же время практически не изучены доисламские верования казахов. Имеется лишь ряд работ, посвященных культу предков, верованиям и обрядам в семейном быту, шаманизму. Между тем существует много свидетельств о том, что у казахов, наряду с исламом, сохранялись пережитки зороастризма, несторианиства, пантеистических культов. - Примечание редакции]. Однако же, из всех частей сего смешения различных исповеданий преимущественно пред прочими обнаруживается магометанское [Неизвестно, когда сделалась магометанская религия общею у киргизов, но мы знаем, что Кучум, последний хан Сибирский, пришел в Сибирь из Казачьей орды и, утвердившись на престоле, тотчас начал обращать новых подданных своих в веру магометанскую, которую сам исповедовал и для распространения которой отец его Муртаза прислал ему ахуна и множество мулл. Происшествие сие случилось, как всем известно, в половине XVI столетия. См. «Сибирскую историю» Фишера.] и, хотя оное совсем не производит в казачьих ордах того фанатизма, которым одушевлены прочие мусульмане, но они уверены, что люди, не чтущие их Пророка, суть неверные (кафир), которых можно мучить и против которых должно употреблять оружие. Киргизы так думают не только о христианах, ламайцах или народах всякого другого исповедания, но даже о магометанах шиитского толка, ибо сами себя причисляют к суннитам или, лучше сказать, не понимая сего различия, знают только, что турки, татары, бухарцы, хивинцы и другие соседи одинакового с ними вероисповедания, а персиян и прочих последователей Али почитают раскольниками. По сей-то причине ни один суннит не может быть рабом в киргизских ордах, а шиит, христианин и калмык, взятые в плен, продаются и содержатся одинаково.
Одно из главнейших правил Корана, соблюдаемых киргизами, есть многоженство. Они весьма усердно следуют оному, когда достаток позволяет им платить за жен установленный народными обычаями калым.
Постов и омовения - весьма благоразумного постановления Магометова - киргизы не соблюдают, молиться по пяти раз на день находят они для себя трудным, мечетей и избранных среди себя мулл не имеют. Иногда молитвы читаются стариками в присутствии многих стоящих около них на коленях, но по большей части всякий молится когда и где хочет. Некоторые же совсем никаких обрядов религии не исполняют. Число усердных мусульман так редко в сем народе, что исламизм совсем бы мог в нем угаснуть, если бы не поддерживали оного духовные, часто приезжающие из Бухарии, Хивы, Туркестана, и муллы, определяемые российским правительством к ханам и родоначальникам для исправления при них должности письмоводителей. Сильные султаны сами нанимают таких секретарей, и они, будучи единственными толкователями Корана, заключающего в себе и гражданские законы, делаются судьями и советниками правителей народных. Хаджи, т. е. посетившие Мекку и подобные им святоши, объезжая орды киргизские, обогащаются в них совершением богослужения, гаданием по ал-Корану, предсказаниями и продажею талисманов, или писаных молитв, которые пришиваются в сумочках к платью и по суеверному мнению киргиз-казаков делают их непобедимыми, сохраняют от ран и нападений, удерживают на предпринятом пути, не позволяя сбиваться с оного, и избавляют от всяких зол.
Едва ли кто-нибудь из киргиз-казаков был в Мекке, но они почитают Туркестан святым местом, и многие из них, особливо из кочующих близ сего города, ездят в оный для поклонения гробу святого Кара-Ахмет ходжи, чрезвычайно ими уважаемого. Кроме сего, по их мнению, многие могилы, в степях существующие, скрывают в себе останки святых (авлия). Они ездят им поклоняться, читают над ними молитвы, призывают их, приносят им в жертву скот, который тут же сами съедают и привязывают к траве, кустарникам, или вбитым в землю кольям лоскутья, волосы и ленты, полагая, что души святые обитают над своими телами в местах счастливых, и что они нисходят на гробы свои при воззвании к ним. Равным образом думают, что и души всех прочих покойников во время поминовения сходят на землю со звезд, где пребывают они и где, смотря по роду жизни своей, они находятся у духов добрых или злых. Киргизы полагают также, что каждый день зависит от особой звезды, счастливой или несчастливой, и оттого они разделяют дни на благополучные и злосчастные.
Для умилостивления злого духа читают молитвы, приносят ему жертвы, раскидывают оные на все стороны и потом, протягивая руки кверху, заклинают его быть снисходительным.
Усопшему для получения места в киргизских святцах иногда бывает довольно того, чтобы над прахом его выросло какое-нибудь большое дерево.
Между киргизами являются и полусвятые, или юродивые, которые, не имея пропитания, одеваются в изорванные рубища, ходят из одного аула в другой, поют пронзительным голосом молитвы, представляют из себя вдохновенных, делают предсказания и достигают своей цели, то есть поправляют свое состояние или, по крайней мере, получают нужное содержание. Некоторые еще далее простирают свои желания и, являясь под названием Пророков, собирают многочисленные толпы последователей. Такого рода люди показывались не раз, и последний из них проповедовал в Средней орде в 1821 году, но недолго. Ни один из сих проповедников не выдавал, однако ж, нового учения и не оставил после себя учеников.
Дабы иметь самое убедительное доказательство суеверия почти всех киргизов вообще и плутовства немногих, пользующихся оным, опишем их колдунов и гадателей, которым приписывают они силу не только узнавать прошедшее, настоящее и будущее, но производить холод, жар, бури, гром, ветры, дождь, снег, излечивать всякого рода больных, отвращать грозящие бедствия; и все чрез знакомство с духами.
Колдуны и гадатели разделяются на несколько родов.
Многочисленнейшие называются джаурунчи, или яурунчи. Они гадают по бараньим костям, которые сначала очищают от мяса, потом кладут в огонь и жгут до тех пор, пока они обгорят и истрескаются. В трещинах, таким образом произведенных, видят они все на свете, по ним рассказывают прошедшее и предвещают будущее. Капитан Рычков описывает любопытное гадание одного яурунчи, происходившее при нем у хана Нурали, когда сей последний пожелал знать, где находились калмыки, бежавшие из России, и догонит ли их посланное за ними войско наше? Вот его слова:
«По мнению сего гадателя, все предбудущее изображалось некими чертами на сожженной лопатке, а потому, рассмотрев ее с задумчивостию и вниманием, поведал стоящим вокруг него нижеследующее: что в полудни прошедшего дня соединился с калмыками некий невидимый дух, именуемый аврях [Правильно аурак (по-каз. аурақ). - Прим. редакции.]. Он только возжег в народе великую робость и смущение пришествием российских войск, но в полудни сего дня достиг до них другой аврях, который произвел в них еще больше страху некими ужасными предзнаменованиями, приемлемыми ими за знаки предстоящей им погибели. Наконец, вся судьбина их должна зависеть от третьего авряха, который, если придет к ним на другой день после пришествия последнего, то будет он спасителем их от напасти ожидаемой, которая приводит в ужас весь народ. В сем состояло предвозвещение гадателя, кое все киргизы, не исключая и самого хана, почитали истинным пророчеством. Легко предвидеть можно, что он сам предсказанием таким, имеющим двоякое толкование, всегда соблюдает народное почитание и веру, ибо если бы подлинно случилось с калмыками какое-либо несчастие, слова первого предсказания показали сие событие: но когда случилось бы тому совсем противное, то он напомнил бы своим суеверам, что они спасены от напасти пришествием третьего авряха».
Если дельфийский оракул мог давать подобные ответы грекам, то мудрено ли, что и джурунчи пользуются доверием киргизов? Несколько султанов клялись мне, что таковой прорицатель, бывший у хана Меньшей орды Джантюри, пред смертию его, говорил ему, глядя на горящую кость баранью, что убийцы его едут, назначал расстояние, в котором они находятся, определял час, в который лишится он жизни и что будто бы все исполнилось по словам сим с величайшею точностию. Хан смеялся над предсказанием, но в минуту смерти раскаялся и тем еще более утвердил свидетелей сего происшествия в старинном их предрассудке.
Рамчи [Правильно ырымшы. - Прим. редакции.], составляющие второй класс прорицателей, гадают по цвету пламени, которым горит баранье сало, бросаемое ими в огонь, при сем читают они молитвы и призывают духов.
Джулдузчи суть астрологи, предсказывающие и гадающие по звездам, в которых живут знакомые им духи.
Всех забавнее и вместе страшнее баксы, или бахчи, очень похожие на сибирских шаманов. Одеяние их бывает иногда обыкновенное длинное, иногда же короткое, или изорванное рубище одною наружностию своею уже действующее на воображение зрителей их трагикомических представлений. Образ прорицания их тоже не всегда одинаков. Бакс, которого мне случалось видеть, вошел в кибитку самым тихим шагом, с потупленными глазами, с важным лицом и в рубище. Взяв в руки кобыз, составляющий подобие гудка, сел он на ковер, заиграл, запел и начал тихо качаться, а потом делать разные телодвижения. С возвышением голоса ускорялись и становились труднее его кривлянья. Он бился, вертелся, вытягивался и сгибался как неистовый, пот лил с него градом, пена клубилась из рта. Бросив кобыз, вскочил он, вспрыгнул, затряс головою, стал кричать пронзительным голосом и созывать духов, то маня их к себе руками, то отмахивая от себя тех, которые были ему не нужны. Наконец, выбившись из сил, с лицом бледным, с глазами, налившимися кровью, бросился он на ковер, испустил дикий крик и умолк как мертвый. По прошествии нескольких минут, привстав, озирался он на все стороны, как будто не зная где он, прочел молитву, и начал предсказывать, основываясь, как говорил, на бывшем ему тогда видении.
В «Сибирском вестнике» 1820 года (книжка 6) помещено любопытное описание киргизского чародея другого рода. Выпишем оное.
«Он был ташкентец степенного вида, имел на голове чалму, подобно ходже или мулле, а на себе белое полосатое длинное платье, подпоясанное белым же кушаком; в руках держал он высокий костыль, оправленный медью, убранный разноцветными камнями и обвитый проволокою с привязанными к нему тремя долгими и широкими значками, одним из белой ткани и двумя из шелковой. Он сел на скамью посредине юрты, читал молитвы и призывал по именам, почитаемых магометанами угодников, назначая каждому из них занятие, которые будто бы к нему и предстали, причем чувствовал он великое восхищение и вместе досаду, что один злой дух препятствовал ему слышать их откровения. Для прогнания сего принужден он был соскочить со своего места, бегал с костылем по юрте, даже выскочил из оной вон, сел на оседланную лошадь и ускакал в поле, более четверти версты, по возврате же оттуда повертывался, сидя на лошади, несколько раз на все стороны, размахивал костылем и вошел в юрту со спокойным духом, радуяся, что прогнал своего неприятеля. Там сел по-прежнему на скамью и с особенным благоговением призывал своих угодников, а спустя несколько времени впал в некоторое беспамятство, повалился на землю и производил столь сильные движения, что четыре человека едва могли его держать. Наконец чрез 10 минут успокоился, пришел в совершенное чувство и на вопросы присутствующих пересказывал сделанные ему откровения. Он говорил им, что текущий год окончится благополучно, без войны и всяких других несчастий для народа, словом, все обещал, что только могло их утешать, или питать приятною надеждою».
В Большой орде баксы наряжаются в белые саваны, садятся на белых лошадей и скачут по полям как беснующиеся.
Паллас говорит еще об одном роде киргизских чародеев, которых называет джаадугар [Джаадугар (жадугер) - лицо, которое может заколдовать, заговорить кого-нибудь. - Прим. редакции.] и кои приписывают себе искусство обвораживать пленных так, что они в побеге непременно должны сбиться с дороги. Для сего выбивают у них волосы, сыплют им на язык золу, велят отступать на три шага назад и проч.
Есть, кроме того, у киргизов другие способы ворожить и колдовать, которые, однако ж, мало разнятся, от вышеописанных. Не входя в подробности скажем вообще, что многие из занимающихся сим ремеслом, действуют не одними кривляниями, но имеют некоторые познания в ботанике и химии. Искуснейшие из них, как говорят, безвредно ходят голыми ногами по раскаленному железу, стоят на острых саблях и горящих угольях, глотают ножи, плети и впускают в горло сабли.
Колдовство и обман составляет не только часть религии киргиз-казаков, но и главнейшую часть медицины их, ибо они прибегают к оным в самых опасных болезнях.
Бакс лечит следующим образом:
Сначала садится он против больного, играет на кобызе, поет, кричит диким голосом, беснуется и делает разные вышеописанные кривляния, потом вскакивает с места, читает бессмысленные речи, берет плеть и бьет оною страждущего в надежде изгнать из него всех нечистых духов, производящих болезнь; наконец, лижет его языком, кусает до крови зубами, плюет ему в глаза и схватывая нож, бросается на него, будто с намерением зарезать.
Таковое лечение иногда сопровождается разными другими, столь же смешными обрядами и продолжается 9 дней. Некоторые медики уверяют, что оно, невзирая на всю его странность, может быть иногда полезно в болезнях, от раздражения происходящих.
Другого рода киргизские обманщики, называющие себя лекарями, имеют еще иные средства для легковерных. Они разводят огонь, раскаляют в оном железо и топят баранье сало, потом, соединяясь с предстоящими зрителями, и дав каждому из них по зажженной свече в руку, делают торжественные ходы и носят около больного или три чаши c горящими свечами, наполненные всякою всячиною, или растянутых коз и овец, коими толкают больного 9 раз и которых кожи предоставляются в пользу врача.
Иногда вместо баксов лечат муллы. Сии последние для изгнания болезней и нечистых духов, употребляют только чтение ал-Корана и некоторых бессмысленных молитв, во время которых думают и плюют в глаза больному [Небесполезно заметить, что во всех сих суеверных обрядах киргизы строго соблюдают числа 3 и 9, например, 9 дней лечения, 3 чаши, 9 овец, 3 значка у баксов и проч.]. Вера, или суеверие, занимая место искусства, делает и сей третий способ лечения иногда действительным. Подобные приемы встречаем у многих просвещенных народов.
В некоторых случаях больные киргизы призывают к себе на помощь в одно время и мулл и баксов и разных других обманщиков. Первые не мешают вторым, последние живут в согласии с теми и другими. Все действующие в таковых собраниях имеют одну цель - получить плату за труды, а потому всякий отправляет свое ремесло без раздоров.
Невежество, суеверие и обман всегда подают друг другу помощь и везде, хотя в разных видах, но соединенными силами, угнетают род человеческий.(Распознанный текст - с сайта www.vostlit.info)