Воспоминания князя Васильчикова о ревизионной поездке в Туркестан (2/6)
И. С. Васильчиков. То, что мне вспомнилось… Воспоминания князя Иллариона Сергеевича Васильчикова. - М., 2002.
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6.
Великий князь Николай Константинович с женой
Надеждой Александровной в Ташкенте
Выехали мы в конце мая месяца. К нам присоединился и нас сопровождал до Ташкента начальник Азиатского отдела Главного штаба полковник Генерального штаба Цейль, оказавшийся очень приятным и интересным спутником, так как он много лет своей военной службы провел в Туркестане и хорошо знал край. Мы доехали поездом до Нижнего Новгорода, а оттуда по Волге на прекрасном казенном пароходе до Самары.
Я очень любил поездки по Волге и несколько раз их проделал студентом, после университетских экзаменов, - от Рыбинска до Саратова, что занимало трое суток. Живописные берега, красивые города и села, старинные церкви и монастыри, большое оживление на самой реке: пароходы, баржи и плоты, спускающиеся с Камы на Волгу, песни грузчиков на пристанях, народные песни по вечерам в третьем классе парохода, прекрасная еда и чистый воздух - все это составляло отличную перемену и отдых после напряжения экзаменов.
От Самары снова поездом мы отправились дальше, через Оренбург в Ташкент. Выехав из Оренбурга вечером, на другое утро мы уже были в полупустынных равнинах северного Туркестана. Направо и налево песчаные бугры, кое-где покрытые жалкой и чахлой растительностью, ни животных, ни людей. Однообразие нарушалось только небольшими станционными зданиями с несколькими у каждого из них почерневшими юртами, в которых жили работавшие на станции киргизы со своими семьями. Ехавший со мной в том же купе мой товарищ, граф Капнист, выглянув утром в окно, сказал, что, на его взгляд, в этих местах должно быть не больше 0,5% населения на квадратную версту. Все по такой же унылой местности доехали мы до станции Аральское море, которое и открылось нашим глазам - с плоскими песчаными берегами, уходящее вдаль и не оживленное никакими парусами или судами. К тому времени жара настолько усилилась, что на станции из пожарной кишки поливали наши вагоны, чтобы их охладить. Это обыкновенно делается летом в Туркестане. На другое утро картина постепенно стала меняться к лучшему. Уже начали показываться зеленые пятна посевов и темные группы древесной растительности, явное доказательство наличия воды. И действительно, мы достигли района, куда доходили оросительные туземные каналы. Вдали временами видны были киргизские кочевья, на дорогах стали появляться люди, ослы, верблюды, нагруженные всякой всячиной. Наконец доехали мы до первого крупного поселения, древнего города Туркестан. Теперь - скопление туземных глинобитных домов с плоскими, как везде на Востоке, крышами, полуразвалившимися стенами и несколькими мечетями. Дальше на юг все становилось веселее: обработанные поля, сады и огороды, оживление на дорогах, восточные типы и наряды. Вдали в дымке стали намечаться горы. И наконец под вечер мы подъехали к вокзалу столицы Туркестанского края, города Ташкента.
Сартовский базар в г. Туркестане. Фото Н. А. Крекова, 1894
На вокзале встретил нас туркестанский генерал-губернатор генерал-адъютант Мищенко, известный по русско-японской войне, окруженный высшими чинами туркестанской администрации. После знакомства и представления мы поехали по улицам русского города на отведенную для нашего пребывания, расположенную на окраине города в обширном парке, летнюю дачу военного губернатора, где и устроились под сенью густых деревьев, в которых утопала как сама дача, так и окружающие ее несколько зданий. В тот же вечер в городском саду проходил «великосветский» благотворительный базар, на который мы были приглашены. Это была первая наша встреча с местным русским обществом. И тут впервые мы увидели оригинальную картину смешения русского европейского элемента с туземным азиатским. Большой городской парк с типичными для Туркестана развесистыми деревьями карагач, освещенный электрическими шарами, павильоны с торгующими в них русскими дамами (все в белых платьях), толпа, смешанная из русских белых кителей и туземных нарядных халатов, оркестр военной музыки туркестанских стрелков в белых гимнастерках и красных чамбарах - все это создавало картину очень яркую и для многих из нас новую. На другой день мы были приглашены на парадный завтрак к генерал-губернатору и посвятили остальное время ознакомлению с городом.
Город Ташкент, как и все сколько-нибудь значительные города в Туркестане, состоял, собственно, из двух городов: русского и туземного, так как русские по замирению края оставили туземные города в неприкосновенности, в них селились и строили свои города рядом с ними. То же делали и англичане в Индии. Русский Ташкент производил самое приятное впечатление. Все широкие улицы обсажены деревьями, вдоль этих деревьев текут оросительные арыки, вообще, масса зелени. Дома в редком случае двухэтажные, а большей частью одноэтажные. На главных улицах хорошие магазины, несколько небольших, но вполне приличных гостиниц и ресторанов. Его можно было бы принять за красивый южный русский губернский город, если бы не встречающиеся на улицах туземцы в пестрых халатах и их женщины в одноцветных, преимущественно черных, одеяниях, напоминающих чехлы, и совершенно их закрывающих, причем не видно даже глаз, прикрытых густой сеткой из конского волоса.
Совершенно другой характер носил непосредственно к нему примыкающий большой туземный город с населением свыше ста тысяч человек. Как и все такие города в Туркестане, это скученная масса глинобитных плоскокрыших невысоких домов с такими же стенами, окружающими внутренние дворы. Улочки чрезвычайно узки, так что двум арбам трудно разъехаться. Ближе к базарной центральной площади в каждом доме открытая с улицы лавка или ремесленная мастерская, в которой на глазах у проходящих исполняются все работы. Лавки чередуются: в одних продаются всякие туземные изделия и фрукты, другие заполнены дешевым русским товаром. Много харчевен, где тут же на глазах варится и жарится всякая туземная снедь, и местных чайных домов «чай-хане», любимого местопребывания туземцев, где на высоком помосте на коврах и подушках они часами сидят, попивая чаек из чашек без ручек и обсуждая всякие базарные новости. На улицах масса движения, в котором русских попадается очень мало. В общем, та же картина во всех городах Туркестана. На главной базарной площади - главная мечеть, не представляющая, как и весь туземный Ташкент, исторического или художественного интереса.
Мы оставались в Ташкенте дней десять, и за это время была выработана общая схема работ нашей ревизионной комиссии. Решено было ввиду обширности края разделиться на несколько групп - по числу областей, то есть пяти, для одновременной в них работы. Сам же сенатор со своей ближайшей свитой намеревался за это время объехать весь край, с ним ознакомиться и на местах выслушать доклады ревизующих групп, дать им свои указания и вынести решения. Так как я еще в детстве на Кавказе болел кавказской лихорадкой, от которой не мог долго потом избавиться, и опасался летом в жарких районах поймать туркестанскую малярию, то попросил назначить меня на летние месяцы на работу в Семиреченской области, климат которой гораздо более умеренный.
В эти же дни я решил исполнить поручение моего отца - передать от него привет старому его эскадронному командиру Конногвардейского полка, великому князю Николаю Константиновичу, старшему сыну великого князя Константина Николаевича, жившему уже много лет в Ташкенте в опале. Этот великий князь еще в молодые годы стал проявлять странности, граничащие с явной ненормальностью, которые наконец выразились в много тогда нашумевшей истории, и в результате он был сослан на жительство сперва в Оренбург, затем в Ташкент. Вместе с нами приехал тогда в Ташкент профессор психиатрии Военной медицинской академии Розенбах, который от времени до времени великого князя посещал и контролировал его.
Проживал великий князь на окраине Ташкента в собственном так называемом «дворце» на высоком месте в большом и красивом саду. При нем состоял числившийся в штабе генерал-губернатора полковник Белов. Через него я и спросил разрешения посетить великого князя. Получив приглашение, я в назначенный день и час приехал к его «дворцу». Войдя в него и пройдя несколько комнат, я прежде всего обратил внимание на много хороших картин, главным образом русских военных сюжетов, и на портреты членов императорской семьи. Меня ввели в гостиную, где меня встретила жена великого князя, Мария Федоровна, дочь оренбургского исправника. Приготовлен был чайный стол и рядом на столике, как обыкновенно в Туркестане, бутылка шампанского. Вскоре вошел сам великий князь. Внешность его меня поразила. Очень высокого роста, в чесучовом кителе и в таких же штанах, с головой, на которой все было выбрито - и волосы и брови, сильно загорелый, неподвижным лицом напоминающий буддийского ламу. Он очень любезно меня приветствовал, расспрашивал про отца и интересовался планом работ нашей ревизии. Вообще, в разговоре совершенно не проявлялась какая-нибудь ненормальность, но она замечалась в глазах - маленьких и недобрых.
Я навел разговор на тему, которая, как я знал, больше всего его интересовала, а именно - оросительные работы в Туркестане. Надо сказать, что в этой области он принес Туркестану несомненную пользу. На западном берегу большой реки Сыр-Дарьи простиралась так называемая Голодная степь, совершенно безводная, но покрытая очень плодородным пластом лесса. Центральное правительство все не могло собраться приступить к ее орошению. И вот великий князь Николай Константинович решил на свои средства вырыть большой оросительный канал из реки Сыр-Дарьи и оросить часть Голодной степи. На эту работу он затратил значительные личные средства, сам на месте наблюдал и интересовался ходом работ. К сожалению, вскоре при этих его поездках на работы стали снова проявляться ненормальности, принимавшие иногда безобразные формы. Так что его пришлось устранить. Но так как работы были значительно продвинуты, то уже на казенные средства главный канал, получивший по желанию Николая Константиновича название «Канал Императора Николая I», был закончен, некоторая часть Голодной степи орошена, и вдоль канала устроено несколько поселений русских переселенцев, главное из них называлось Конногвардейское. Но это была только небольшая часть Голодной степи. Во время ревизии производились обследования возможности орошения при помощи гораздо большего канала остальной части этой степи и впоследствии, когда я уже был членом Государственной думы и докладчиком Бюджетной комиссии смет Министерства земледелия, мне пришлось видеть в этом министерстве подробно разработанный проект орошения 500 тысяч десятин этой степи с веткой железной дороги, сетью оросительных и дренажных каналов, местами поселений и прочим. Осуществление этого проекта обогатило бы край, да и Россию, очень большим количеством плодородных земель, в особенности хлопковых. В то время война и затем революция помешали осуществлению этого проекта. Он позже был осуществлен советской властью.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Часть 1. Часть 2. Часть 3. Часть 4. Часть 5. Часть 6.
Великий князь Николай Константинович с женой
Надеждой Александровной в Ташкенте
Выехали мы в конце мая месяца. К нам присоединился и нас сопровождал до Ташкента начальник Азиатского отдела Главного штаба полковник Генерального штаба Цейль, оказавшийся очень приятным и интересным спутником, так как он много лет своей военной службы провел в Туркестане и хорошо знал край. Мы доехали поездом до Нижнего Новгорода, а оттуда по Волге на прекрасном казенном пароходе до Самары.
Я очень любил поездки по Волге и несколько раз их проделал студентом, после университетских экзаменов, - от Рыбинска до Саратова, что занимало трое суток. Живописные берега, красивые города и села, старинные церкви и монастыри, большое оживление на самой реке: пароходы, баржи и плоты, спускающиеся с Камы на Волгу, песни грузчиков на пристанях, народные песни по вечерам в третьем классе парохода, прекрасная еда и чистый воздух - все это составляло отличную перемену и отдых после напряжения экзаменов.
От Самары снова поездом мы отправились дальше, через Оренбург в Ташкент. Выехав из Оренбурга вечером, на другое утро мы уже были в полупустынных равнинах северного Туркестана. Направо и налево песчаные бугры, кое-где покрытые жалкой и чахлой растительностью, ни животных, ни людей. Однообразие нарушалось только небольшими станционными зданиями с несколькими у каждого из них почерневшими юртами, в которых жили работавшие на станции киргизы со своими семьями. Ехавший со мной в том же купе мой товарищ, граф Капнист, выглянув утром в окно, сказал, что, на его взгляд, в этих местах должно быть не больше 0,5% населения на квадратную версту. Все по такой же унылой местности доехали мы до станции Аральское море, которое и открылось нашим глазам - с плоскими песчаными берегами, уходящее вдаль и не оживленное никакими парусами или судами. К тому времени жара настолько усилилась, что на станции из пожарной кишки поливали наши вагоны, чтобы их охладить. Это обыкновенно делается летом в Туркестане. На другое утро картина постепенно стала меняться к лучшему. Уже начали показываться зеленые пятна посевов и темные группы древесной растительности, явное доказательство наличия воды. И действительно, мы достигли района, куда доходили оросительные туземные каналы. Вдали временами видны были киргизские кочевья, на дорогах стали появляться люди, ослы, верблюды, нагруженные всякой всячиной. Наконец доехали мы до первого крупного поселения, древнего города Туркестан. Теперь - скопление туземных глинобитных домов с плоскими, как везде на Востоке, крышами, полуразвалившимися стенами и несколькими мечетями. Дальше на юг все становилось веселее: обработанные поля, сады и огороды, оживление на дорогах, восточные типы и наряды. Вдали в дымке стали намечаться горы. И наконец под вечер мы подъехали к вокзалу столицы Туркестанского края, города Ташкента.
Сартовский базар в г. Туркестане. Фото Н. А. Крекова, 1894
На вокзале встретил нас туркестанский генерал-губернатор генерал-адъютант Мищенко, известный по русско-японской войне, окруженный высшими чинами туркестанской администрации. После знакомства и представления мы поехали по улицам русского города на отведенную для нашего пребывания, расположенную на окраине города в обширном парке, летнюю дачу военного губернатора, где и устроились под сенью густых деревьев, в которых утопала как сама дача, так и окружающие ее несколько зданий. В тот же вечер в городском саду проходил «великосветский» благотворительный базар, на который мы были приглашены. Это была первая наша встреча с местным русским обществом. И тут впервые мы увидели оригинальную картину смешения русского европейского элемента с туземным азиатским. Большой городской парк с типичными для Туркестана развесистыми деревьями карагач, освещенный электрическими шарами, павильоны с торгующими в них русскими дамами (все в белых платьях), толпа, смешанная из русских белых кителей и туземных нарядных халатов, оркестр военной музыки туркестанских стрелков в белых гимнастерках и красных чамбарах - все это создавало картину очень яркую и для многих из нас новую. На другой день мы были приглашены на парадный завтрак к генерал-губернатору и посвятили остальное время ознакомлению с городом.
Город Ташкент, как и все сколько-нибудь значительные города в Туркестане, состоял, собственно, из двух городов: русского и туземного, так как русские по замирению края оставили туземные города в неприкосновенности, в них селились и строили свои города рядом с ними. То же делали и англичане в Индии. Русский Ташкент производил самое приятное впечатление. Все широкие улицы обсажены деревьями, вдоль этих деревьев текут оросительные арыки, вообще, масса зелени. Дома в редком случае двухэтажные, а большей частью одноэтажные. На главных улицах хорошие магазины, несколько небольших, но вполне приличных гостиниц и ресторанов. Его можно было бы принять за красивый южный русский губернский город, если бы не встречающиеся на улицах туземцы в пестрых халатах и их женщины в одноцветных, преимущественно черных, одеяниях, напоминающих чехлы, и совершенно их закрывающих, причем не видно даже глаз, прикрытых густой сеткой из конского волоса.
Совершенно другой характер носил непосредственно к нему примыкающий большой туземный город с населением свыше ста тысяч человек. Как и все такие города в Туркестане, это скученная масса глинобитных плоскокрыших невысоких домов с такими же стенами, окружающими внутренние дворы. Улочки чрезвычайно узки, так что двум арбам трудно разъехаться. Ближе к базарной центральной площади в каждом доме открытая с улицы лавка или ремесленная мастерская, в которой на глазах у проходящих исполняются все работы. Лавки чередуются: в одних продаются всякие туземные изделия и фрукты, другие заполнены дешевым русским товаром. Много харчевен, где тут же на глазах варится и жарится всякая туземная снедь, и местных чайных домов «чай-хане», любимого местопребывания туземцев, где на высоком помосте на коврах и подушках они часами сидят, попивая чаек из чашек без ручек и обсуждая всякие базарные новости. На улицах масса движения, в котором русских попадается очень мало. В общем, та же картина во всех городах Туркестана. На главной базарной площади - главная мечеть, не представляющая, как и весь туземный Ташкент, исторического или художественного интереса.
Мы оставались в Ташкенте дней десять, и за это время была выработана общая схема работ нашей ревизионной комиссии. Решено было ввиду обширности края разделиться на несколько групп - по числу областей, то есть пяти, для одновременной в них работы. Сам же сенатор со своей ближайшей свитой намеревался за это время объехать весь край, с ним ознакомиться и на местах выслушать доклады ревизующих групп, дать им свои указания и вынести решения. Так как я еще в детстве на Кавказе болел кавказской лихорадкой, от которой не мог долго потом избавиться, и опасался летом в жарких районах поймать туркестанскую малярию, то попросил назначить меня на летние месяцы на работу в Семиреченской области, климат которой гораздо более умеренный.
В эти же дни я решил исполнить поручение моего отца - передать от него привет старому его эскадронному командиру Конногвардейского полка, великому князю Николаю Константиновичу, старшему сыну великого князя Константина Николаевича, жившему уже много лет в Ташкенте в опале. Этот великий князь еще в молодые годы стал проявлять странности, граничащие с явной ненормальностью, которые наконец выразились в много тогда нашумевшей истории, и в результате он был сослан на жительство сперва в Оренбург, затем в Ташкент. Вместе с нами приехал тогда в Ташкент профессор психиатрии Военной медицинской академии Розенбах, который от времени до времени великого князя посещал и контролировал его.
Проживал великий князь на окраине Ташкента в собственном так называемом «дворце» на высоком месте в большом и красивом саду. При нем состоял числившийся в штабе генерал-губернатора полковник Белов. Через него я и спросил разрешения посетить великого князя. Получив приглашение, я в назначенный день и час приехал к его «дворцу». Войдя в него и пройдя несколько комнат, я прежде всего обратил внимание на много хороших картин, главным образом русских военных сюжетов, и на портреты членов императорской семьи. Меня ввели в гостиную, где меня встретила жена великого князя, Мария Федоровна, дочь оренбургского исправника. Приготовлен был чайный стол и рядом на столике, как обыкновенно в Туркестане, бутылка шампанского. Вскоре вошел сам великий князь. Внешность его меня поразила. Очень высокого роста, в чесучовом кителе и в таких же штанах, с головой, на которой все было выбрито - и волосы и брови, сильно загорелый, неподвижным лицом напоминающий буддийского ламу. Он очень любезно меня приветствовал, расспрашивал про отца и интересовался планом работ нашей ревизии. Вообще, в разговоре совершенно не проявлялась какая-нибудь ненормальность, но она замечалась в глазах - маленьких и недобрых.
Я навел разговор на тему, которая, как я знал, больше всего его интересовала, а именно - оросительные работы в Туркестане. Надо сказать, что в этой области он принес Туркестану несомненную пользу. На западном берегу большой реки Сыр-Дарьи простиралась так называемая Голодная степь, совершенно безводная, но покрытая очень плодородным пластом лесса. Центральное правительство все не могло собраться приступить к ее орошению. И вот великий князь Николай Константинович решил на свои средства вырыть большой оросительный канал из реки Сыр-Дарьи и оросить часть Голодной степи. На эту работу он затратил значительные личные средства, сам на месте наблюдал и интересовался ходом работ. К сожалению, вскоре при этих его поездках на работы стали снова проявляться ненормальности, принимавшие иногда безобразные формы. Так что его пришлось устранить. Но так как работы были значительно продвинуты, то уже на казенные средства главный канал, получивший по желанию Николая Константиновича название «Канал Императора Николая I», был закончен, некоторая часть Голодной степи орошена, и вдоль канала устроено несколько поселений русских переселенцев, главное из них называлось Конногвардейское. Но это была только небольшая часть Голодной степи. Во время ревизии производились обследования возможности орошения при помощи гораздо большего канала остальной части этой степи и впоследствии, когда я уже был членом Государственной думы и докладчиком Бюджетной комиссии смет Министерства земледелия, мне пришлось видеть в этом министерстве подробно разработанный проект орошения 500 тысяч десятин этой степи с веткой железной дороги, сетью оросительных и дренажных каналов, местами поселений и прочим. Осуществление этого проекта обогатило бы край, да и Россию, очень большим количеством плодородных земель, в особенности хлопковых. В то время война и затем революция помешали осуществлению этого проекта. Он позже был осуществлен советской властью.
ПРОДОЛЖЕНИЕ