Let us begin. Письмена Жоржетке. Part I. Da Beginnung.
Открывается серия публикаций
переписки некоего Вазузу
и его возлюбленной Ж.
К сожалению, до нас не до всех (многие перечитывают по третьему) дошли не все посления, а ответных писем в адрез Вазузу вообще не существовало. Так сообщила сама Жоржетка, добавив "Вазузу у меня вот где". Фотография того жеста тоже утрачена.
Здравствуйте, дражайшая моя!
Пишет Вам ныне ссыльный, а ранее Ваш знакомец Вазузу Шляпкин (это я для конспирации зашифровал свое имя хитроумным шрифтом, на самом деле я Шапкин). Как Париж? Слышал, Людовик «Накрахмаленное Седло» 15-тый, величайшая из королев, поручил старому сварщику Эйфелю соорудить весьма забавную систему смыва из Лувра в речку. Хм. А ведь старик Эйфель еще у моего батюшки унитазации чинил, сделал в поместье отменнейшую систему слива из каждой комнаты, только почему-то расположил трубы на уровне глаз. Отлично помню эти стеклянные трубы из чистого чешского стекла (папечка мой шиковать обожал), сразу было видно, кто за ужином скушал лишний трюфель. А из комнат тех, кто не в меру любопытен был, вниз по трубе гремела вилка, монета коллекционная или семь щенков из случайного помета борзой Альмы.
Наверное, Вам интересно, как я попал в каторжную деревню Нижние Бараки Кнутоградской губернии. На столичном вокзале статный мужчина с усам сказал мне, что у них в вагоне есть свободное местечко, и они едут в развлекательное путешествие полное приключений и неожиданностей. А потом он шепотом произнес таинственную цифру 7. Вы знаете, как я обожаю приключения, особенно связанные с тайнами цифр. Помните, как я тогда искал третьего брата моей бабки, пиковую шестерку или второй тапок с утра. Двоюродного деда я нашел и, как сказали жандармы, осквернил его вечное пристанище, которое, к слову, было пристанищем же и пиковой шестерки из любимой карточной колоды моей бабки, инкрустированной бриллиантами. Ой, какую нелепицу написал! В бриллиантах карты были. Бабка больше любила топазы и имела три: в зубе, в кармане, и в неприличном по нашим временам месте.
Из вагона я вышел с неутолимой жаждой приключений, просто жаждой и заплесневелым сухарем за щекой. Пищу я выиграл в споре о сущности материалистических идей Ван Попа с грубым мужчиной неопрятного вида без трех пальцев на правой руке и обильной слюной. Как только он услышал имя этого великого мыслителя, то сразу же разразился гулким крестьянским смехом и кажется отпустил пару сальных шуточек то ли про Ван Попа, то ли про мои ягодицы. На смех прибежал тот грозный усач и утащил невежественного мужика туда, где по его словам повеселятся его коллеги и дубинки. Боже, как странно! Как может дубинка оценить шутку?! Она же деревянна! А сухарь выпал из мужицкого кармана, когда тот смеялся.
Живу я в самом сыром бараке, так как в этой деревне других не строили. Сейчас строят, но как-то всё нас и только по утрам… в самые замысловатые фигуры и формы. На днях изобразили коня. Из тех, кто был в гриве, выжило трое, а остальные разбились оземь, так как по требованиям усача конь был пятиметровый и беспрестанно тряс гривой. А еще я раскрыл тайну цифры 7. Когда усач тащил того мужика по вагону, то он досчитал так же таинственно до шестидесяти семи. А на днях он просил глухого Валерия принести срочно мешок с помоями в кухню. Когда он досчитал до ста, Валерия поразила еще пара недугов, а количество синяков на теле теперь уже и одноногого Валерия разительно изменилось в положительную сторону. В библиотеке мы нашли справочник мировых религий и теперь просим у дюжины богов, драконов, сатиров и даже у священной индийской коровы только одно: скорейшее самовоспламенение… Побегу. Усач зовет изображать его жену в масштабе 3:1 и досчитал уже до сорока, а в последнее время он привык в целях экономии времени считать десятками.
Ваш Вазузу.