Вскрытие гробницы царя Ивана IV Грозного и его сыновей (киноархив)
До сих пор, с упорством достойным лучшего применения, всячески пытаются навязать представление, что вскрытие якобы проводилось лишь как «результат реставрационных работ», чем объясняется как само вскрытие, так и объекты интереса участников. В частности, на научно-практической конференции «Зубовские чтения» в «Александровской слободе» старший научный сотрудник отдела рукописных, печатных и графических фондов музея-заповедника «Московский Кремль» И.С. Пармузина представила доклад «Киносъемки археологических, антропологических и реставрационных работ в дьяконнике Архангельского собора Московского Кремля в 1962-66 гг. (вскрытие захоронений Ивана IV и его сыновей)». По её словам, «изучение захоронений первого русского царя и его сыновей специально не планировалось».
Оригинал взят у expertmus: https://expertmus.livejournal.com/230580.html
На совещании Комиссии 18 апреля 1963 г. с информацией по этому поводу выступил известный антрополог М.М. Герасимов (хотя это, как говорится, и не была его епархия). Уже в первых строках протокола № 1 (см. ниже) сообщается: «Тов. Герасимов М.М. сообщает о реставрационных работах в приделе Иоанна Предтечи. [...] В процессе работы выяснилась необходимость вскрытия погребений. Созрело решение вскрыть погребения». Развернутое объяснение содержится в «Окончательном заключении Комиссии» от 20 мая 1966 г.: «Вскрытию гробниц Ивана IV Грозного, его сыновей: Федора Ивановича и Ивана Ивановича, князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, которые проводились в апреле-мае 1963 года, предшествовали работы по укреплению несущих конструкций придела Иоанна Предтечи (стены и своды), а также укрепление восточной стены (апсиды) Архангельского собора. [...] В связи с понижением пола в приделе Иоанна Предтечи в дьяконнике собора, надгробия Ивана Грозного и его сыновей, а также Скопина-Шуйского, настроенные в конце XVII в., частично дополненные в начале ХХ века, потребовалось восстановить в своих изначальных формах. Так как надгробные плиты гробниц обнажились, было принять решение произвести их археологическое обследование» (см. ниже).
На самом деле, по свидетельству акад. Б.В. Раушенбаха, «много лет Михаилу Михайловичу хотелось сделать портрет Ивана Грозного - достоверных изображений Грозного нет, только скульптура Антокольского (естественно, не портретная) и какая-то старинная парсуна, выполненная в традиционно иконописном стиле. Герасимов много хлопотал по поводу Грозного еще при жизни Сталина, и тот сказал, что это, конечно, очень заманчиво, поручив Ворошилову встретиться с Герасимовым, и Ворошилов передал слова Сталина о том, что в принципе это было бы хорошо, но сейчас не время - идет война» (Раушенбах Б.В. Пристрастие. Михаил Михайлович Герасимов).
После отказа в годы войны во вскрытии могилы царя Иоанна Грозного антрополог М.М. Герасимов получил «отступное». Со слов того же академика Раушенбаха, «не имея возможности вскрыть гробницу Ивана Грозного, Герасимов получил разрешение вскрыть гробницу Бориса Годунова и его семьи, благо она находилась не в Кремле, а в Загорске. Усыпальница Годуновых расположена прямо перед Успенским собором и при вскрытии оказалась разоренной...» (Раушенбах Б.В. Пристрастие. Михаил Михайлович Герасимов).
Вот как об этом в дневнике, со слов своей бывшей ученицы, впоследствии крупной ученой, специалиста по древним тканям Н.А. Маясовой, писал живший в Сергиевом Посаде С.А. Волков: «26.10.45 г. Сегодня археологическая экспедиция из Москвы вскрывает в Лавре усыпальницу Годуновых. [...] 30.11.45 г. Наташа Маясова рассказывала о том, как вскрывали усыпальницу Годуновых. Кости истлели. Сохранились очень немногие. Борис и Ксения, очевидно, были в схиме. Федор и его мать, как убитые, были наверно похоронены впопыхах, без пострижения. Уцелели обрывки красной рубахи юного царя и шелковые ткани от платья его матери. Сохранилась необычайно маленькая подошва от туфли Ксении. По ней можно судить о стройности ее ножки, да и, пожалуй, всего ее тела» (Волков С.А. Возле монастырских стен. Мемуары. Дневники. Письма. М. 2000. С. 445, 448-449).
«...Сохранность потрясающая, - вспоминал Б.В. Раушенбах, - можно было бы создать идеальные реконструкции, уцелели даже шелковые ткани, которыми был накрыт гроб Марии Федоровны, уцелела рубашка царевича Федора, сделанная из полосок кожи, сохранились башмачки царевны Ксении, но... черепа были выброшены. А Ксения считалась в тогдашнее время первой красавицей! Моя жена [заместитель директора по научной части Государственного исторического музея] принимала участие во вскрытии усыпальницы и помнит, что при вскрытии присутствовали журналисты и один из них, местный, спросил ее после окончания работ о результатах. Расстроенная, она отвечала, что основной результат нулевой, ведь нет черепов, воссоздание обликов Годуновых невозможно. Журналист смутился и сказал: "Это мы виноваты". Еще мальчишкой он со сверстниками уже "вскрывал" могилы, надеясь найти в царских погребениях сокровища, и, ничего не найдя, они со злости выкинули черепа» (Раушенбах Б.В. Пристрастие. Михаил Михайлович Герасимов).
«...Однажды, - вспоминает акад. Б.В. Раушенбах, - мы с женой купили "горку" специально для работ Михаила Михайловича, для фантастических маленьких фигурок, которые он ловко мастерил из серебряной фольги от шоколада. [...] Вот, к примеру, фигурка - некое чудовище поглощает рыбу. Это Анти-Рыбинск. Дело в том, что меня в самую смутную пору моей жизни должны были отправить в Рыбинск на неинтересную работу, и фигурка была сделана в качестве "оберега", своего рода колдовства, чтобы меня в Рыбинск не отправили. Михаил Михайлович вообще обладал всякими мистическими свойствами. Ну, например, он рассказывал, что, копая палеолитическую стоянку, он никак не мог добиться успеха, а в ночь перед тем, как найти там то, что ему было нужно, он всё это увидел во сне. И утром он уже знал, где копать и что там будет».
Академик Раушенбах, позиционирующий себя человеком православным, называет это «внелогическим знанием - знанием, совершенно нам не понятным». И далее: «Не знаю, верил ли он в Бога. Не думаю... Никогда об этом не говорили, в те времена это было неактуально. И у него не было ощущения, что поступает кощунственно по отношению к захоронениям. [...] Всю жизнь Михаил Михайлович имел дело с покойниками, но сохранил и веселость, и задор, и необыкновенную общительность. И это нормально. У Шекспира все палачи - великие шутники, а могильщики - острословы. Дело в том, что ко всему привыкаешь. А, кроме того, ведь надо сказать, что когда он имел дело с покойниками, то они уже не воспринимались им как покойники. Просто материал для работы, черепа, кости. Но ему было необходимо изучать и головы умерших в моргах...» (Раушенбах Б.В. Пристрастие. Михаил Михайлович Герасимов).
И это, заметим, не единственное такого рода свидетельство, как показывает отрывок из передачи «Книжное казино» на радио «Эхо Москвы» 25.5.2008), рассказывавшей о книгах Дины Рубиной:
«СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Дмитрий Алексеевич. Я археолог [...] Ваш роман лучше называть не мистическим, а в высшем смысле слова реалистическим. Роман последний, "Почерк Леонардо". Я всю жизнь имел другом человека, являющегося ослабленным вариантом Вашей Нюты. [...] И Вы всё угадали верно. Даже то, что она происходит от знаменитого человека, одаренного особыми дарами. Мой друг... был внебрачным сыном М.М. Герасимова, помните, антрополог?
Д. РУБИНА: Конечно, конечно!
СЛУШАТЕЛЬ: О нем академик Раушенбах, его друг, вдруг записал, что Герасимов ему сказал: "Каждый раз, когда я совершаю крупное археологическое или антропологическое открытие (а такие у него были), я готов к этому, потому, что перед этим я вижу это во сне".
Д. РУБИНА: Потрясающе!».
И вот в 1963 г. разрешение было дано Хрущевым лично М.М. Герасимову, о чем свидетельствует первый же протокол Комиссии (см. ниже). «Не стану скрывать - Грозный давно занимал мои мысли», - признавался Михаил Герасимов журналистам в 1964 г. (Новое об Иване Грозном. Рассказывает Михаил Михайлович Герасимов // Культура и жизнь. М. 1964. № 7. С. 32.
В 2002 г. в журнале «Итоги», едва ли не впервые, вещи были названы своими именами: «С согласия Никиты Хрущева в апреле-мае 1963 года в некрополе Архангельского собора под присмотром комендатуры Кремля и руководством спецкомиссии Минкульта СССР были вскрыты четыре усыпальницы: Грозного, царевича Ивана, царя Федора и князя Михаила Скопина-Шуйского» (Бабиченко Д. Кремлевские тайны: 33-й элемент // Итоги. 2002. № 37 (327).
Сохранились архивные свидетельства, что «это было задание Хрущева. Это время, когда развенчивался культ личности Сталина. Нужно было подтверждение порочности Сталина - потому что Иван Грозный был любимым историческим персонажем советского вождя». (Ерчак В. Грозный не ужасный! // АиФ в Белоруссии. № 37 (225). 2004. 15 сентября).
«22 февраля 1963 г., - как отмечено в биографическом очерке памяти М.М. Герасимова, - на заседании специальной комиссии, созданной дирекцией Музеев Московского Кремля, было решено в целях археологического и антропологического изучения останков, хранящихся в гробницах, просить руководство Министерства культуры СССР разрешить вскрыть саркофаги [...] Общее руководство и архитектурный надзор проводились главным архитектором Музеев Кремля В.И. Федоровым и архитектором Центральных научно-реставрационных мастерских [Министерства культуры СССР] В.Н. Меркеловой. Археологические исследования были поручены археологу Н.С. Шеляпиной». Векслер А.Г., Рабинович М.Г., Шеляпина Н.С. М.М. Герасимов и история Москвы. (Работы по восстановлению облика древних жителей Московского края и Русских Царей) // Антропологическая реконструкция и проблемы палеоэтнографии. Сб. памяти М.М. Герасимова. М., 1973. С. 28).
Состав Комиссии был следующим: председатель доктор исторических А.П. Смирнов, антрополог М.М. Герасимов, археолог и историк архитектуры Н.Н. Воронин, А.Я. Веденин, А.Г. Халтурин. Музеи Московского Кремля представляли: директор И.И. Цветков, заместитель директора В.Н. Иванов, главный архитектор В.И. Федоров. Государственный научно-исследовательский институт судебной медицины - директор, главный судебно-медицинский эксперт Министерства здравоохранения СССР, заслуженный деятель науки РСФСР, доктор медицинских наук профессор В.И. Прозоровский; заведующий организационно-методическим отделом, кандидат медицинских наук Э.И. Кантор, старший научный сотрудник, кандидат медицинских наук В.И. Алисиевич.
Кроме того, в рабочую группу входили: главный хранитель музеев Кремля Н.Н. Захаров, хранитель памятника (Архангельского собора) научный сотрудник Е.С. Сизов, старший реставратор музеев Кремля А.Ф. Чадин, реставратор Н.Т. Климов. От реставрационной мастерской Артишевская. От лаборатории пластической реставрации - научные сотрудники Сурнина, Лебединская, Александрова, Герасимова. На совещании 18 апреля 1963 г. Герасимов заявил: «...Практически всегда вскрытие захоронений делаю я с сотрудниками лаборатории, их у меня 4 чел[овека]». От НИИ судебной медицины - заведующий судебно-химическим отделом, кандидат фармацевтических наук А.Ф. Рубцов. Фотографы Н.А. Беляев и В.А. Иванов. Стенографистка С.Г. Голубицкая. Прораб И.М. Соловьев. Рабочие И.И. Машнин, С.Т. Смолининов, В.С. Кнемниц, В.Н. Зверьков.
К работе комиссии были также причастны: член-корреспондент АН СССР А.В. Арциховский, старший научный сотрудник Музеев Кремля В.С. Машнина, В.С. Андреева.
Обработка добытых во время вскрытия 1963 г. материалов и обнародование их происходило в сложной внутриполитической обстановке. 14 октября 1964 г. Н.С. Хрущев, давший добро на гробокопательство, был смещен со всех государственных постов и, обвиненный в волюнтаризме, отправлен на пенсию. Близкая ему министр культуры СССР (этому министерству формально и подчинялась Комиссия) Е.А. Фурцева, хотя и оставалась на этом посту вплоть до своей смерти в октябре 1974 г., после ухода Хрущева ничем реально помочь уже не могла…
Секретную съемку вели специалисты из студии научно-популярных фильмов. Кинодокументальный материал об этом хранится в Российском государственном архиве кинофотодокументов. Некоторые кадры его были опубликованы («У могилы Грозного» // Источник. 1996. № 1. С. 42-46). Однако до сих пор в полном объеме их почти никто не видел.
Click to viewКак вспоминает М.М. Герасимов, правая рука Царя Иоанна IV «не покоилась, как положено по христианскому обычаю, на груди, окрещенная с другой рукой, а была приподнята к правому плечу. Левая же рука сохраняла свое обычное положение. Случайность? Нет. Через несколько дней, вскрыв гробницу М.В. Скопина-Шуйского, мы увидели точно такую же картину. Время тут не могло оказать своего влияния: погребенные были плотно спеленуты покровом и поверх повязаны жгутом. Нельзя объяснить это и анатомическими особенностями. Рука Ивана при жизни совершенно свободно сгибалась в локте, в полную меру работала в плече. Между тем никто из ученых никогда не встречался с таким обрядом погребения. Очевидно, это какой-то особый обряд, до сих пор нам неведомый, и историкам еще предстоит разобраться в нем» (Герасимов М.М. Лицо Ивана. // «Неделя». № 14. 1964. С. 16). Такой же вывод содержался и в «Окончательном заключении» Комиссии (см. ниже).
Кандидат исторических наук В. Кобрин писал: «никак пока невозможно объяснить необычное положение правой руки Ивана Грозного. Изучение скелета... тоже дает много пищи для размышлений» («Неделя» № 14, 1964 г.).
Между тем, в определенных кругах это вызвало снова гнусные нападки: «Почему рука поднята к лицу? Может быть, это был жест защиты, и смерть остановила Грозного Царя в этом движении? Может быть, он умер в судорогах и был так страшен, что к нему боялись подойти даже к мертвому и он так и закоченел? Или рука приняла такое положение еще при жизни Царя, может, это результат болезни?» (Белецкая В., Андреев А. Загадки гробницы Ивана Грозного // Огонек. 1964. № 12. С. 31).
Удивительно, но сообщение об особом положении руки Царя Иоанна Васильевича вызвало у простых людей, узнавших об этом из публикаций в советской прессе, огромный интерес. Так, в журнал «Огонек» пришло множество писем на эту тему. «Загадка руки Ивана Грозного, - писала, например, В. Гнеткина из Даугавпилса в Латвии, - не дает мне покоя. Что бы я ни делала, а мысль возвращается к этому» (Десница Грозного. Продолжаем разгадку тайн // Огонек. 1964. № 36. С. 17).
В 36-м номере журнала «Огонек» за август месяц 1964 г. выходит статья М. Волского, объясняющая необычное положение правой руки Царя Иоанна Васильевича с обычаем вкладывания в правую руку «разрешительной или прощальной грамоты» (Волский М. Десница Грозного // Огонёк. 1964. № 36. С. 17).
С данной трактовкой совершенно не соглашается историк В.А. Кучкин, и в первом номере «Советской археологии» за 1967 г. выходит его развернутая статья, посвященная исследованию по данному вопросу. В заключение своей работы В.А. Кучкин однозначно утверждает, что «положение правой руки Царя Ивана на правом плече объясняется просто механическим сползанием ее вправо. Замеры, произведенные сотрудником музеев Московского Кремля Е.С. Сизовым, показали наличие легкого наклона вправо поверхности гробницы Грозного. В свете рассмотренных фактов говорить о каком-то не известном нам обряде погребения, будто бы произведенном над Иваном Грозным, нет оснований» (Кучкин В.А. Захоронение Ивана Грозного и русский средневековый погребальный обряд // Советская археология. 1967. № 1. С. 295). В подтверждение своей версии историк указывал на то, что Царь был «похоронен в схиме, свивального пояса на нем не было». Но на князе-то М.В. Скопине-Шуйском был. К тому же внутренняя высота саркофага была достаточно высока, чтобы исключить смещение руки при надвигании крышки.
С утверждением В.А. Кучкина, в свою очередь, не согласна и Т.Д. Панова, которая отмечает: «Не совсем обычное положение согнутой к плечу правой руки Ивана IV. Почти аналогичная картина была зафиксирована в захоронении князя Скопина-Шуйского, что не позволяет уже объяснить это явление, например, случайным сползанием рук вправо, тем более что в археологическом материале подобные факты отмечены неоднократно. Многочисленны случаи, когда одна, а иной раз и обе руки согнуты к плечам или подбородку, как, например, в грунтовом могильнике IX-X вв., найденном под фундаментом Десятинной церкви в Киеве. В двух случаях согнуты к подбородку обе руки, а в трех была согнута к плечу или подбородку только правая рука, а левая лежала на животе. В некоторых курганных погребениях Московской области отмечены случаи, когда правая рука была согнута в локте кистью к подбородку, а левая - под прямым углом к плечу. Эти погребения датируются XI-XIII вв. Аналогичные случаи неканонического положения рук отмечены, например, в средневековых грунтовых некрополях Сербии XII-XIII вв.
При вскрытии погребения первой жены Царевича Ивана Евдокии Сабуровой (1620 г., Покровский монастырь г. Суздаля) также было отмечено, что лучевые кости образовывали единую линию с плечевыми, т. е. ее руки были полностью согнуты к плечам. Как видим положение рук, зафиксированное при изучении захоронении Ивана IV и князя Скопина-Шуйского, встречается в археологическом материале довольно широко во времени и пространстве.
Эта особенность погребального обряда не отмечена в письменных материалах, указывающих только на крестообразное положение рук на груди. Последнее далеко не всегда подтверждается материалами вскрытий средневековых погребений. Не зафиксирована эта особенность и в изобразительных источниках. Например, в Лицевом летописном своде XVI в. целая серия миниатюр иллюстрирует обряд захоронения. Здесь также положение рук погребаемых разнообразно. Чаще всего руки сложены на животе (46 миниатюр), реже - скрещены на груди (12 миниатюр) или ниже пояса (6 миниатюр) и только дважды они показаны вытянутыми вдоль тела. Однако аналогии положению правой руки Ивана IV можно найти в позднем иконописном материале. В Архангельском музее изобразительных искусств хранятся иконы XVII-XVIII вв. с изображением Святого Прокопия Устьянского, лежащего в гробу. Его правая рука согнута в локте, пальцы возле подбородка, левая рука вытянута вдоль тела. Пока трудно объяснить, с чем был связан и насколько широко был распространен такой способ положения рук в средневековых захоронениях» (Панова Т.Д. Средневековый погребальный обряд по материалам некрополя Архангельского Собора Московского Кремля / Советская археология. 1987. № 4. С. 118-119).
Проблему поднятой дестницы царя Ивана Грозного, которую не могли разгадать ни М.М. Герасимов, ни В.А. Кучкин, ни другие специалисты, удалось разрешить в наши дни известному церковному археологу академику О.Г. Ульянову. См. его доклад «Первое посмертное чудо святого Александра Невского/The first posthumous miracle of St. Alexander Nevsky»: https://www.academia.edu/video/lnmX31
См. также по данной теме - «Цари нам вместо Бога» (глава Русской Церкви назвал Царя Ивана Грозного святым): https://rublev-museum.livejournal.com/388863.html
© Блог научного коллектива Музея имени Андрея Рублева. Эксперты приводят в пример воцерковлённое сообщество - сообщество Музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублёва: http://rublev-museum.livejournal.com/392705.html
#МузейРублева #МузейАндреяРублева #музей_имени_Рублева #МузейноеЕдинство #rublevmuseum #andreyrublevmuseum
@ Музей Андрея Рублева