День Города (сочинение на тему)
Имеет ли право сын нежно любить свою престарелую мать, но при этом морщиться при упоминании дня ее рождения? Имеет ли право сын фыркать, глядя на аляповатые наряды, не доверять ее незамысловатому вкусу и немного стыдиться песен, которые она затягивает после третьей стопочки? Или хороший сын должен все, что матушка считает хорошим, веселым и светлым заучить как молитву и повесить на видное место? Как думаете?
Это я к тому, что никогда не любил День Города. Если честно, я вообще побаиваюсь, когда мой народ массово празднует - считайте меня букой и занудой. Ага. Песен не любил под шипящие фонограммы. Радостных пожеланий со сцены. Взметающиеся юбки сорокалетних народных веселух с застывшими улыбками. И особо конферансье всех пород и мастей - пишу и холодок ненависти по спине фх-х-х.
Все это причем я не люблю уровней центрального округа - то есть, самой вылощенной и запупенной марки. Представьте, о чем я мог подумать, проходя мимо свежевозведенной люминевой конструкции у себя под боком в спальном юго-восточном районе. Собственно и то, что доносилось эхом, заставляло меня ускорять шаг и поторапливать отпрыска прочь. Шли к бабушке. Но на обратном пути 11-летний любитель «камеди клаба» и «уральских пельменей» все же вынудил меня пойти на голоса к сцене. Признаюсь, было страшно.
И представьте мое удивление, когда я там увидел молодых, трепетных и искренних служителей Мельпомены. Какой-то театрик молодежной студии. Милейший, бездарнейший и искрящийся букет каких-то молокососов и разномастных девчушек. Причем, (повезло, повезло!) таких еще девственных и верящих, что ихнее прочтение отрывков из священных Гоголей, Набоковых и Хармсов, может принести зрителям радость. Да, да, надеющихся разбередить эти юго-восточные пропитые сердца и разгладить прорезавшиеся в начальных школах морщины. И это было так трогательно и так беспомощно, что зрители, в самом деле, стали хлопать, смеяться и кричать «браво». Особенно старались маленькие дети, сценическое буйство завело их в ярких резиновых сапожках и курточках, недавнозасыпающих в этом влажном темном воздухе и они, словно искорки мигали, взлетали в воздух и благодарили, благодарили. Это были исключительные двадцать минут. Потом, правда на сцену выполз ветеран и волнительно читал рифмованные строчки передовиц - соединяя бесстыдно «мэр - всем нам пример» и «нет другого - парка Кусково». Но все это я слышал уже издалека, потому что сбежал, мотивируя сына недосмотренным «Мадагаскаром 2» и индейкой на ужин.
И думал я в который раз, что этот мир для молодости. Только молодость можно выпускать на сцену. А нам, остальным, давно пора замереть вокруг опадающими липами и тополями, да шелестеть ей осанну.