Дом с галереей (Архангельск, Никольский проспект, 20)
Этот старый деревянный дом стоит в Соломбале, в самом начале Никольского проспекта.
Да-да, именно, проспекта.
Жители больших городов, оказавшись в Архангельске, иронически вопрошают:
-И это вы называете проспектами?!
Жители больших городов не договаривают, но чувствуется, что им хочется добавить:
-Постыдились бы!
Архангелогородцы отвечают, что проспектами в городе исстари называли все улицы, идущие вдоль Двины, и что не ими этот обычай заведен, а их прадедами, и не им его менять, тем более, что от старых времен и в Архангельскеи так мало что осталось.
Сейчас это тихое место. Основной поток транспорта идет по другой улице, а раньше именно Никольский проспект был главной улицей Соломбалы. Начинался он от реки Кузнечихи, на берегу которой стоял просторный дом и лесозавод одного из самых богатых архангелогородцев, купца Макарова. Кстати, хотя лесозавода там давно уже нет, макаровский дом стоит и поныне.
Оба дома, и дом №18, голубого цвета, и дом №20, темно-зеленого цвета, стоят в стороне от проезжей части, закрыты кустами и деревьями, и разглядеть их летом очень трудно.
Еще в 70-80-е годы прошлого века здесь было довольно оживленно. Рядом находилась конечная остановка двух трамвайных веток, а через дорогу стояли корпуса судоремонтного завода «Красная кузница». Но трамвая в Архангельске больше нет, а завод скорее мертв, чем жив.
Когда были построены тот и другой дом, я не знаю. В 90-е годы в одной из архангельских газет была напечатана плохонькая фотография весеннего наводнения, на которой, кроме затопленного Никольского проспекта, по соседству с этими домами виден почти достроенный Народный дом. Достроили Народный дом к 1914 году, значит, в 1914 году эти дома уже стояли. Может быть, им уже сто лет, а может быть, и больше.
Вот он, Народный дом, снятый с более близкого расстояния. Дом №20 остался за кадром, справа. За деревьями виден купол колокольни Морского Спасо-Преображенского собора, стоявшего возле речки Соломбалки.
Рисунки из книги Юрия Барашкова «Ностальгия по деревянному городу» (М., 1992)
Здание было грандиозное, особенно сильное впечатление производила мощная башня, с шатровой крышей. Был там и зал для театральных представлений, и большая библиотека, и буфет, и комнаты для различных занятий. Не Народный дом, а Народный дворец!
Здание уже освободили от лесов, днем и ночью его охраняли сторожа, городские власти готовились к открытию, но в одну из ночей здание заполыхало, и сгорело подчистую. Грешили на сторожей, которые могли кинуть окурок в неубранную кучку щепы или стружек, но разбирательство закончилось ничем, виновных не установили, а вскоре началась Первая мировая война, и так и осталась Соломбала без Народного дома.
Две фотографии, сделанные американцами осенью 1918 и зимой 1919 годов.
На большом пустыре, который позже оказался за забором судоремонтного завода, были построены казармы американских саперов. На обеих фотографиях хорошо видны оба дома. Свято место пусто не бывает, и видно, что участок, где сгорел Народный дом, уже застроен.
На втором этаже дома сохранилась балконная дверь, но самого балкона нет, а дом, как старая помещичья усадьба, зарос высокой травой и кустами малины.
Был еще один балкон, но он тоже не сохранился. Этот балкон выходил на Народный дом, и с него можно было наблюдать пожар, который случился в 1914 году. Горевшее здание стояло довольно близко от дома, и я представляю, в какой панике были жильцы и хозяева.
Самая необычная часть дома - галерея. Это самая настоящая «изюминка» дома. Другого дома с такой галереей я в Архангельске не знаю. Расположена галерея в задней части дома, и имела, видимо, утилитарное значение, но какое именно, теряюсь в догадках.
Дверь черного хода. Галерея «поехала» в одну сторону, дверь в другую, видно, что дом еще борется, но конец его уже ясен.
Снимал я дом и зимой.
Видимо, из окон увидели, как я кручусь возле дома, и вскоре из двери вышел старичок с метлой в руке. Не заговаривая со мной, начал разметать снег, искоса поглядывая в мою сторону. Ох, уж эти соломбальские старички!
Я сам заговорил с ним, спросил, на каком этаже он живет.
На втором, ответил старик. Оказалось, что на первом этаже никто не живет, там жить уже нельзя.
Если бы кто-то купил дом, чтобы построить что-нибудь на этом участке, то старик с семьей мог бы переехать в нормальную квартиру, но надежды на это нет. Дело в том, что за дорогой находится территория завода, который, хоть и непонятно, работает или нет, но еще считается заводом, и строить что-то можно лишь на определенном расстоянии от него. Дом №20 находится внутри зоны, где строительство запрещено.
Соседний дом №18 на вид покрепче будет. Помню, при советской власти там был то ли детский сад, то ли ясли. Кажется, ясли.
Сейчас на окнах первого этажа решетки, кругом высокий забор, на заборе объявление, предупреждающее о злой собаке, и не похоже, что этот дом жилой.
А что там, логово контрабандистов, или чья-то явочная квартира, сие мне неведомо.
Фотография дома на обложке книги Юрия Барашкова «Ностальгия по деревянному городу» (М., 1992 г.)