Псков и Пушкиногорье | Михайловское приусадебное
На мои часах сегодня пятница и усталость. За окном стемнело. Я смотрю на часы, на монитор. И включаю солнечный свет. И ухожу в фотоснимки, оказываясь там. В усадьбе Михайловское, земля которой помнит пушкинское вдохновение. Там. На неведомых дорожках...
Идти в основной дом, где выставлена музейная экспозиция? Нет, там люди, шорохи и голоса слишком современные для момента. Уйдем пусть и не всегда и полностью из XIX века родом, во многом восстановленное после страшной войны, во многом воссозданное по воспоминаниям, чертежам и иным следам на полотне лет, но все же менее пропитанное костюмами века нынешнего.
Окажемся в Аллее Керн. Той, что так называется в память о приезде в эти места Анны Керн в 1825 г. Где-то неподалеку послышится голос экскурсовода, рассказывающего, что старые липы, помнящие тот визит, уже настолько отягощены годами жизни, что совсем скоро, в считанные несколько лет, начнут покидать наш мир, не в силах избежать неизбежного в природе даже с помощью приложения сил человеческих.
А человеческие силы ведь способны на многое. В 1899 г. псковское дворянство и губернский предводитель выступили с инициативой открытия здесь связаного с Пушкиным «какого-либо благотворительного учреждения». Они получили поддержку членов Российской академии наук и великого княза Константина. Десять лет, с 1901 по 1911 гг., велись сбор средств, проектирование, строительство. И наконец в конце весны 1911 г. открыла свои двери колония для «подорвавших здоровье на ниве народного просвещения» престарелых литераторов и учителей. Колония базировалась в двух домах, но война стерла с лица земли то, что когда-то было реальностью. Ныне воссозданным стоит одно из тех зданий, где вновь теплится жизнь, другая, выставочная, но жизнь.
То же ли самое видел Александр Сергеевич своими глазами? Нет, конечно. Конечно, нет. Однако он здесь был. И эти места, изменяясь и преобразовываясь, все же обладают некоей памятью. И всматриваюсь, и хочу угадать - хотя бы наобум - Пушкина видевшее и виданное Пушкиным.
Мельница - инсталляция. Одинешенька. А некогда вместо тонкого "ручейка" современного протекала куда более широкая река, здесь даже о речной навигации можно было говорить в практическом ключе. Можно было и делалось: берега были застроены мельницами, к которым и от которых по воде двигался транспорт.
Некогда, рискну предположить, в иных уголках приусадебных было куда больше звуков человеческой речи, нежели ныне производят многочисленные, как кажется, туристы.
А сегодня люди идут и вдыхают воздух. И то и дело замирают разговоры...
Тропки-дорожки. Вот бы вернуться в другую Вселенную. Мечтательное желание. Наивное. Романтичное. И такое неизбежное здесь.
И немножко, совсем немножко, удается. И это совсем немножко оказывается столь сильным, что что-то в душе меняется навсегда.
В лучшую сторону. В Михайловскую сторону.
Идти в основной дом, где выставлена музейная экспозиция? Нет, там люди, шорохи и голоса слишком современные для момента. Уйдем пусть и не всегда и полностью из XIX века родом, во многом восстановленное после страшной войны, во многом воссозданное по воспоминаниям, чертежам и иным следам на полотне лет, но все же менее пропитанное костюмами века нынешнего.
Окажемся в Аллее Керн. Той, что так называется в память о приезде в эти места Анны Керн в 1825 г. Где-то неподалеку послышится голос экскурсовода, рассказывающего, что старые липы, помнящие тот визит, уже настолько отягощены годами жизни, что совсем скоро, в считанные несколько лет, начнут покидать наш мир, не в силах избежать неизбежного в природе даже с помощью приложения сил человеческих.
А человеческие силы ведь способны на многое. В 1899 г. псковское дворянство и губернский предводитель выступили с инициативой открытия здесь связаного с Пушкиным «какого-либо благотворительного учреждения». Они получили поддержку членов Российской академии наук и великого княза Константина. Десять лет, с 1901 по 1911 гг., велись сбор средств, проектирование, строительство. И наконец в конце весны 1911 г. открыла свои двери колония для «подорвавших здоровье на ниве народного просвещения» престарелых литераторов и учителей. Колония базировалась в двух домах, но война стерла с лица земли то, что когда-то было реальностью. Ныне воссозданным стоит одно из тех зданий, где вновь теплится жизнь, другая, выставочная, но жизнь.
То же ли самое видел Александр Сергеевич своими глазами? Нет, конечно. Конечно, нет. Однако он здесь был. И эти места, изменяясь и преобразовываясь, все же обладают некоей памятью. И всматриваюсь, и хочу угадать - хотя бы наобум - Пушкина видевшее и виданное Пушкиным.
Мельница - инсталляция. Одинешенька. А некогда вместо тонкого "ручейка" современного протекала куда более широкая река, здесь даже о речной навигации можно было говорить в практическом ключе. Можно было и делалось: берега были застроены мельницами, к которым и от которых по воде двигался транспорт.
Некогда, рискну предположить, в иных уголках приусадебных было куда больше звуков человеческой речи, нежели ныне производят многочисленные, как кажется, туристы.
А сегодня люди идут и вдыхают воздух. И то и дело замирают разговоры...
Тропки-дорожки. Вот бы вернуться в другую Вселенную. Мечтательное желание. Наивное. Романтичное. И такое неизбежное здесь.
И немножко, совсем немножко, удается. И это совсем немножко оказывается столь сильным, что что-то в душе меняется навсегда.
В лучшую сторону. В Михайловскую сторону.