Этнографическая экспедиция по Дели
Он мне говорит:
- Хочешь покажу что-то, чего ты никогда не видел?
Мы ведь в Индии. Я тут, конечно, не первый раз, и даже не второй, но это, ведь - Индия. Здесь каждый день находятся вещи, которых я никогда не видел - сами выезжают из-за угла на мотоскутере или с визгом шмякаются с линий передач прямо на обеденный стол.
Жан-Луи нетерпеливым жестом пресек мои попытки удариться в воспоминания.
- Тогда пойдём со мной.
Мы познакомились на вокзале, где я пытался купить билеты на один страшно популярный поезд. Специально для таких случаев, на новом ж/д вокзале Дели спрятан офис туристической брони. Он держит билеты для иностранцев, даже когда уже все распродано у привокзальных барыг. Разумеется, ни иностранцы, ни большая часть работников индийских ж/д об этом офисе ничего не знают.
В офисе туристической брони, помимо лощеных, усатых кассиров, находился только один человек.
- Жан-Луи, - представился он, - после сорока минут молчаливого ожидания нашей очереди.
За следующие полчаса, мы прошлись по всем темам, которые обсуждаются туристами в Индии. Затем нас вызвали соответственно выданным номеркам (Номер «1» у Жана-Луи и «2» у меня) и еще через полчаса у нас на руках были заветные билеты.
- Шикарно, - говорю, - я думал, весь день на это убью. А тут - всего-то два часа!
Тут он мне и говорит:
- ...чего ты никогда не видел! Время есть, пойдём, покажу.
Мы вышли из офиса туристической брони в кипящую вокзальную толпу. Мимо со скрипом проезжали телеги, навьюченные тюками, чемоданами, мотоциклами. Тяжело вздыхая, на пути заползали поезда; какающие и писающие граждане в последний момент уступали им дорогу. На перронах пассажиры кричали, бежали на поезд, прощались, обнимались, спали, завернутые в колючие верблюжьи одеяла. Из динамиков постоянно раздавался «та-дам!», экспроприированный из загрузки виндоус-95 и женский голос что-то говорил на хинди. Каждое объявление вызывало локальное завихрение в общем хаосе - крики становились громче, народ бежал быстрее, энергичнее прощался, плакал, какал. Толпа вынесла нас прямо к кромке вокзала, к ароматным туалетам и границе мусульманского гетто.
Стемнело. Прямо от вокзала, в гетто углублялись несколько переулков. Жан-Луи решительно зашагал в один из них. Он обернулся и поманил меня за собой.
Конечно-же, он сказал мне куда мы идём.
- Девочки. Девушки. - и, чтобы исключить недопонимание, с типично французским прононсом подчеркнул бровями, - Мадемуаздамы!
- Слушай, - говорю, - в мусульманском квартале мадемуаздамы либо в хиджабах, либо козы. Ты уверен, что я такого никогда не видел?
Вместо ответа, он широким жестом обвел пространство перед собой.
- Сотни. Тысячи! - причмокнул он, - На любой вкус!..
Мы стояли посреди типичной индийской улицы. С обеих сторон нависали глухие бетонные стены жилых домов. Все первые этажи были заняты авто-мастерскими. Вокруг них громоздился разнообразный железный хлам, буйволиные повозки подтягивали еще. К обычному уличному гвалту добавлялись звуки авторемонта. Жан-Луи и я были самыми женоподобными существами вокруг.
Сквозь тернии, мы пробрались к зёву одного из домов. Сразу стало тихо, темно и пыльно - казалось, дом необитаем. Узкая бетонная лестница круто уходила вверх и исчезала в темноте.
Вдруг над нами зажегся дверной проём. Немедленно кто-то зажег свет в открытой двери напротив. И - практически сразу-же, высветились третий и четвертый этажи. На втором этаже появилась толстая тётка в сари, между её ног высыпались несколько детишек и с визгом начали носиться по лестничной площадке. Тётка цыкнула на них и они забежали обратно. Из двери напротив выглянула молодая девушка. Когда я поднял голову, со ступенек и лестничных площадок на нас глядели человек двадцать - все исключительно женского пола, кроме детей.
Жан-Луи торжествующе поглядел на меня и поскакал по лестнице вверх. Он, почему-то, пропустил второй и третий этажи и остановился уже на четвертом. Я - за ним.
- Смотри, Симба, все на что падает свет - это наши владения, - сказал Жан-Луи и зашел вовнутрь.
Мы оказались в помещении, слабо освещенном голыми, энергосберегающими лампочками, свешивающимися с потолка. Комната была битком набита женщинами самых разных возрастов, телосложений, оттенков. Потолок скрывался в легкой дымке - женщины готовили чапати над тлеющими коровьими лепешками, прямо на бетонном полу. Из-за дыма, горизонта не было видно и комната казалась огромной. Различные тряпки делили её на отдельные отсеки. Нас обступила толпа женщин и детей. Все норовили нас потрогать, а женщины еще и тянули куда-то - каждая в свою сторону.
- Слышь, цены будут казаться тебе страшно низкими, но на самом деле, они страшно завышены. Не забывай торговаться. Платить - в кассу.
Жан-Луи кивнул головой в сторону ближайшей стены. На ней было аккуратно выведено масляной краской «КАССА», под надписью стоял канцелярский стол, а за ним сидел индус, в очках, усах, штанах и белой рубашке, напоминающий моего бухгалтера. Он приветливо улыбался нам и поглаживал внушительный гроссбух.
- Знаешь, Жан-Луи... - я стеснительно оглянулся на своих читателей, - я вообще-то не по этому делу...
Жан-Луи сделал брови домиком и кивнул в сторону бухгалтера. Я снова покачал головой.
- Отнесись к этому... - наконец сказал он и неопределенно повращал руками перед своим лицом, - ...как к экзерсис д'антроположи.
И исчез, увлекаемый куда-то за тряпки, девушкой в сари и ковбойской шляпе. Больше я его не видел.
Я стоял, вокруг меня стаей чаек кружились женщины в сари. Их крики смешивались с лязганьем и визгом инструментов из автомастерских. Оттуда-же доносились стоны циркулярной пилы, ритмичные глухие удары пневматического молота. Дым становился все гуще, визг и пульсирующие удары все громче.
Я закрыл глаза и потёр себе виски. Меня шатнуло. Тут же несколько ласковых рук принялось массировать мне плечи и растирать ладони.
- Спасибо, спасибо, все хорошо, - бормотал я, - мне б прилечь на минутку...
Толпа азартно заорала.
- Хочешь покажу что-то, чего ты никогда не видел?
Мы ведь в Индии. Я тут, конечно, не первый раз, и даже не второй, но это, ведь - Индия. Здесь каждый день находятся вещи, которых я никогда не видел - сами выезжают из-за угла на мотоскутере или с визгом шмякаются с линий передач прямо на обеденный стол.
Жан-Луи нетерпеливым жестом пресек мои попытки удариться в воспоминания.
- Тогда пойдём со мной.
Мы познакомились на вокзале, где я пытался купить билеты на один страшно популярный поезд. Специально для таких случаев, на новом ж/д вокзале Дели спрятан офис туристической брони. Он держит билеты для иностранцев, даже когда уже все распродано у привокзальных барыг. Разумеется, ни иностранцы, ни большая часть работников индийских ж/д об этом офисе ничего не знают.
В офисе туристической брони, помимо лощеных, усатых кассиров, находился только один человек.
- Жан-Луи, - представился он, - после сорока минут молчаливого ожидания нашей очереди.
За следующие полчаса, мы прошлись по всем темам, которые обсуждаются туристами в Индии. Затем нас вызвали соответственно выданным номеркам (Номер «1» у Жана-Луи и «2» у меня) и еще через полчаса у нас на руках были заветные билеты.
- Шикарно, - говорю, - я думал, весь день на это убью. А тут - всего-то два часа!
Тут он мне и говорит:
- ...чего ты никогда не видел! Время есть, пойдём, покажу.
Мы вышли из офиса туристической брони в кипящую вокзальную толпу. Мимо со скрипом проезжали телеги, навьюченные тюками, чемоданами, мотоциклами. Тяжело вздыхая, на пути заползали поезда; какающие и писающие граждане в последний момент уступали им дорогу. На перронах пассажиры кричали, бежали на поезд, прощались, обнимались, спали, завернутые в колючие верблюжьи одеяла. Из динамиков постоянно раздавался «та-дам!», экспроприированный из загрузки виндоус-95 и женский голос что-то говорил на хинди. Каждое объявление вызывало локальное завихрение в общем хаосе - крики становились громче, народ бежал быстрее, энергичнее прощался, плакал, какал. Толпа вынесла нас прямо к кромке вокзала, к ароматным туалетам и границе мусульманского гетто.
Стемнело. Прямо от вокзала, в гетто углублялись несколько переулков. Жан-Луи решительно зашагал в один из них. Он обернулся и поманил меня за собой.
Конечно-же, он сказал мне куда мы идём.
- Девочки. Девушки. - и, чтобы исключить недопонимание, с типично французским прононсом подчеркнул бровями, - Мадемуаздамы!
- Слушай, - говорю, - в мусульманском квартале мадемуаздамы либо в хиджабах, либо козы. Ты уверен, что я такого никогда не видел?
Вместо ответа, он широким жестом обвел пространство перед собой.
- Сотни. Тысячи! - причмокнул он, - На любой вкус!..
Мы стояли посреди типичной индийской улицы. С обеих сторон нависали глухие бетонные стены жилых домов. Все первые этажи были заняты авто-мастерскими. Вокруг них громоздился разнообразный железный хлам, буйволиные повозки подтягивали еще. К обычному уличному гвалту добавлялись звуки авторемонта. Жан-Луи и я были самыми женоподобными существами вокруг.
Сквозь тернии, мы пробрались к зёву одного из домов. Сразу стало тихо, темно и пыльно - казалось, дом необитаем. Узкая бетонная лестница круто уходила вверх и исчезала в темноте.
Вдруг над нами зажегся дверной проём. Немедленно кто-то зажег свет в открытой двери напротив. И - практически сразу-же, высветились третий и четвертый этажи. На втором этаже появилась толстая тётка в сари, между её ног высыпались несколько детишек и с визгом начали носиться по лестничной площадке. Тётка цыкнула на них и они забежали обратно. Из двери напротив выглянула молодая девушка. Когда я поднял голову, со ступенек и лестничных площадок на нас глядели человек двадцать - все исключительно женского пола, кроме детей.
Жан-Луи торжествующе поглядел на меня и поскакал по лестнице вверх. Он, почему-то, пропустил второй и третий этажи и остановился уже на четвертом. Я - за ним.
- Смотри, Симба, все на что падает свет - это наши владения, - сказал Жан-Луи и зашел вовнутрь.
Мы оказались в помещении, слабо освещенном голыми, энергосберегающими лампочками, свешивающимися с потолка. Комната была битком набита женщинами самых разных возрастов, телосложений, оттенков. Потолок скрывался в легкой дымке - женщины готовили чапати над тлеющими коровьими лепешками, прямо на бетонном полу. Из-за дыма, горизонта не было видно и комната казалась огромной. Различные тряпки делили её на отдельные отсеки. Нас обступила толпа женщин и детей. Все норовили нас потрогать, а женщины еще и тянули куда-то - каждая в свою сторону.
- Слышь, цены будут казаться тебе страшно низкими, но на самом деле, они страшно завышены. Не забывай торговаться. Платить - в кассу.
Жан-Луи кивнул головой в сторону ближайшей стены. На ней было аккуратно выведено масляной краской «КАССА», под надписью стоял канцелярский стол, а за ним сидел индус, в очках, усах, штанах и белой рубашке, напоминающий моего бухгалтера. Он приветливо улыбался нам и поглаживал внушительный гроссбух.
- Знаешь, Жан-Луи... - я стеснительно оглянулся на своих читателей, - я вообще-то не по этому делу...
Жан-Луи сделал брови домиком и кивнул в сторону бухгалтера. Я снова покачал головой.
- Отнесись к этому... - наконец сказал он и неопределенно повращал руками перед своим лицом, - ...как к экзерсис д'антроположи.
И исчез, увлекаемый куда-то за тряпки, девушкой в сари и ковбойской шляпе. Больше я его не видел.
Я стоял, вокруг меня стаей чаек кружились женщины в сари. Их крики смешивались с лязганьем и визгом инструментов из автомастерских. Оттуда-же доносились стоны циркулярной пилы, ритмичные глухие удары пневматического молота. Дым становился все гуще, визг и пульсирующие удары все громче.
Я закрыл глаза и потёр себе виски. Меня шатнуло. Тут же несколько ласковых рук принялось массировать мне плечи и растирать ладони.
- Спасибо, спасибо, все хорошо, - бормотал я, - мне б прилечь на минутку...
Толпа азартно заорала.