Трамвай «Спасение»
Оригинал взят у anna_bpguide в Трамвай «Спасение»
Начало Трамвайный антиквариат
Foto
Трамвай для Будапешта - нечто большее, чем транспорт.
Символ нормальной жизни, маркер благополучия и критерий порядка -
не только средство передвижения.
Можно было бы сказать, что так получилось само собой. Просто так.
Просто будапештцы почему-то полюбили трамвай больше, чем троллейбус (а это заметно:
троллейбусы часто неухожены и испачканы, в отличие от всегда чистых щегольских трамваев).
Просто среди руководства трамвайного управления почему-то оказались романтики,
не ленящиеся устраивать для горожан летние прогулки на антикварных трамваях.
Просто так вышло…
Не совсем. Мифология - дело рукотворное.
Всегда должен быть в начале пути человек, который сделает, скажет, создаст нечто такое, что задаст тон и стиль.
Укажет направление. Заложит первый камень.
Для трамвая Будапешта таким человеком стал кинорежиссер Иштван Сабо.
Из общей симпатии будапештцев к этому уютному и полезному в городской жизни вагончику он сделал ясный
и внятный художественный образ, наполнил смыслом, дал жизнь и характер.
И уже в этом качестве ввел в свои фильмы.
Самый известный трамвай Иштвана Сабо - в фильме «Отец»
(Apa, 1966 год; главный приз МКФ в Москве и премия в Локарно-67).
Вот как это выглядит.
1945 год. Война закончилась. Где-то на окраине города стоит пустой трамвай с выбитыми стеклами.
К нему выходят двое - мальчик и его отец. Отец пробует толкнуть трамвай. Он сдвигается с места.
Тут же появляются еще люди - и толкают помятый пустой трамвай по рельсам.
Он проскакивает мост, въезжает в город.
Пешеходы останавливаются, выходит врач из госпиталя, все новые люди присоединяются к маленькой компании
незнакомых между собой будапештцев, и они толкают этот трамвай все вместе.
Рисуют мелом большую единицу на его кабине.
Подбегает женщина с вопросом «Куда идет трамвай?».
«Прямо!»
У нее в руках лист бумаги с фотографией, баночка клея, кисть. Она приклеивает свою бумагу на стенку трамвая,
и на зрителя смотрит с фотографии лицо молодой девушки.
Пожилой венгр тоже клеит свой лист рядом:
«Kenyéret sütök - Я пеку хлеб. Данко улица, 27».
Кто-то прикрепляет венок на кабину. Фотографий на борту трамвая все больше.
Подбегает, оставив пост, советская девушка-регулировщица. На ее листочке надпись:
«Сережа, я не могу жить без тебя. Люба». И схема: стрелочка ведет к дому на улице Томпа.
На соседнем листочке фото женщины в шляпке:
«Keresem! Ki tud róla? - Ищу! Кто-нибудь знает о ней?»
Строчкой ниже: «5 июня в Аушвиц».
Трамвай идет по городу, солнце светит сквозь пыльные окна. Люди обнимаются…
На рельсах лежит обломок фашистского самолета со свастикой во всю железяку - его оттаскивают в сторону, не останавливая движения.
Парнишка с флейтой забирается на крышу, девушки протирают газетами стекла,
с улиц через окно подают скрипку…
Трамвай идет по городу - значит, жизнь возвращается.
Вот так. Трамвай, средство передвижения, общественный транспорт - и вдруг символ возрождения,
словно тот старый дуб у Льва Толстого, что доставил князю Андрею беспричинное
и весеннее чувство радости.
Это выглядит неожиданно, если опираться только на собственный культурный опыт.
Где трамвай и где возрождение?
От трамвая, кажется, естественней ожидать угрозы:
«Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила».
И вообще: «Трамвай сломался!»
Но надо видеть, как в Будапеште гонит по трамвайным путям, завывая,
машина скорой помощи, как притормаживают или вдруг ускоряются трамваи,
без разговоров давая ей дорогу.
Фото: Максим Гурбатов
Это узаконенный маршрут для экстренных служб -
трамвайные пути с упрятанными заподлицо с асфальтом рельсами позволяют полиции, пожарным и медицинским автомобилям
развивать максимально возможную скорость.
Никто другой на этот путь не покушается - ни чиновники, ни президент с премьером.
Скорая мчится со включенной сиреной посреди улицы. Прочий поток автомобилей почти не меняет порядка движения.
Трамваи, если надо, просто останавливаются, чтобы скорая могла не тормозить, не искать путей объезда,
не упираться в пробки.
Так что трамвай - не просто символ, но путь спасения чьей-то жизни.
Не метафора режиссера-выдумщика - обычная ежедневная городская практика.
И становится понятно, почему будапештский желтый трамвай упоминается в одном ряду с национальными символами -
с Петефи и паприкой.
Как если бы у нас - с Пушкиным и квасом.
Реклама пива Soproni
И почему с шестидесятых годов про трамвай, идущий по Большому бульвару,
сочиняются и поются эстрадные песенки.
Kiss Manyi,Latabár Kálmán
«A negyvenhatos
sárga villamoson
sietek a babámhoz. -
На 46-м желтом трамвае спешу к моей крошке».
46-й - это как раз тот, самый известный маршрут, по которому ходят эти длинные, пятидесятичетырехметровые трамваи.
Только сейчас существует в двух вариантах, как трамваи №4 и №6, идущие оба по Большому бульвару.
Из Буды по Маргит-мосту через Дунай в Пешт -
мимо улицы антикваров,
мимо Западного вокзала, где до сих пор сохраняется комната ожидания для императора,
мимо восьмиугольной площади под именем Октогон,
мимо доходных домов конца XIX века с дворцовыми фасадами,
мимо пустой площади, на которой стоял когда-то огромный Национальный театр,
а теперь - только бетонная стела в его честь,
мимо кинотеатра Корвин, где были самые серьезные бои осенью 1956-го,
мимо здания музея декоративного искусства с изумрудно-зеленой керамической кровлей
и через Дунай - снова в Буду.
Apa. Szabo Istvan
Начало Трамвайный антиквариат
Foto
Трамвай для Будапешта - нечто большее, чем транспорт.
Символ нормальной жизни, маркер благополучия и критерий порядка -
не только средство передвижения.
Можно было бы сказать, что так получилось само собой. Просто так.
Просто будапештцы почему-то полюбили трамвай больше, чем троллейбус (а это заметно:
троллейбусы часто неухожены и испачканы, в отличие от всегда чистых щегольских трамваев).
Просто среди руководства трамвайного управления почему-то оказались романтики,
не ленящиеся устраивать для горожан летние прогулки на антикварных трамваях.
Просто так вышло…
Не совсем. Мифология - дело рукотворное.
Всегда должен быть в начале пути человек, который сделает, скажет, создаст нечто такое, что задаст тон и стиль.
Укажет направление. Заложит первый камень.
Для трамвая Будапешта таким человеком стал кинорежиссер Иштван Сабо.
Из общей симпатии будапештцев к этому уютному и полезному в городской жизни вагончику он сделал ясный
и внятный художественный образ, наполнил смыслом, дал жизнь и характер.
И уже в этом качестве ввел в свои фильмы.
Самый известный трамвай Иштвана Сабо - в фильме «Отец»
(Apa, 1966 год; главный приз МКФ в Москве и премия в Локарно-67).
Вот как это выглядит.
1945 год. Война закончилась. Где-то на окраине города стоит пустой трамвай с выбитыми стеклами.
К нему выходят двое - мальчик и его отец. Отец пробует толкнуть трамвай. Он сдвигается с места.
Тут же появляются еще люди - и толкают помятый пустой трамвай по рельсам.
Он проскакивает мост, въезжает в город.
Пешеходы останавливаются, выходит врач из госпиталя, все новые люди присоединяются к маленькой компании
незнакомых между собой будапештцев, и они толкают этот трамвай все вместе.
Рисуют мелом большую единицу на его кабине.
Подбегает женщина с вопросом «Куда идет трамвай?».
«Прямо!»
У нее в руках лист бумаги с фотографией, баночка клея, кисть. Она приклеивает свою бумагу на стенку трамвая,
и на зрителя смотрит с фотографии лицо молодой девушки.
Пожилой венгр тоже клеит свой лист рядом:
«Kenyéret sütök - Я пеку хлеб. Данко улица, 27».
Кто-то прикрепляет венок на кабину. Фотографий на борту трамвая все больше.
Подбегает, оставив пост, советская девушка-регулировщица. На ее листочке надпись:
«Сережа, я не могу жить без тебя. Люба». И схема: стрелочка ведет к дому на улице Томпа.
На соседнем листочке фото женщины в шляпке:
«Keresem! Ki tud róla? - Ищу! Кто-нибудь знает о ней?»
Строчкой ниже: «5 июня в Аушвиц».
Трамвай идет по городу, солнце светит сквозь пыльные окна. Люди обнимаются…
На рельсах лежит обломок фашистского самолета со свастикой во всю железяку - его оттаскивают в сторону, не останавливая движения.
Парнишка с флейтой забирается на крышу, девушки протирают газетами стекла,
с улиц через окно подают скрипку…
Трамвай идет по городу - значит, жизнь возвращается.
Вот так. Трамвай, средство передвижения, общественный транспорт - и вдруг символ возрождения,
словно тот старый дуб у Льва Толстого, что доставил князю Андрею беспричинное
и весеннее чувство радости.
Это выглядит неожиданно, если опираться только на собственный культурный опыт.
Где трамвай и где возрождение?
От трамвая, кажется, естественней ожидать угрозы:
«Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила».
И вообще: «Трамвай сломался!»
Но надо видеть, как в Будапеште гонит по трамвайным путям, завывая,
машина скорой помощи, как притормаживают или вдруг ускоряются трамваи,
без разговоров давая ей дорогу.
Фото: Максим Гурбатов
Это узаконенный маршрут для экстренных служб -
трамвайные пути с упрятанными заподлицо с асфальтом рельсами позволяют полиции, пожарным и медицинским автомобилям
развивать максимально возможную скорость.
Никто другой на этот путь не покушается - ни чиновники, ни президент с премьером.
Скорая мчится со включенной сиреной посреди улицы. Прочий поток автомобилей почти не меняет порядка движения.
Трамваи, если надо, просто останавливаются, чтобы скорая могла не тормозить, не искать путей объезда,
не упираться в пробки.
Так что трамвай - не просто символ, но путь спасения чьей-то жизни.
Не метафора режиссера-выдумщика - обычная ежедневная городская практика.
И становится понятно, почему будапештский желтый трамвай упоминается в одном ряду с национальными символами -
с Петефи и паприкой.
Как если бы у нас - с Пушкиным и квасом.
Click to viewРеклама пива Soproni
И почему с шестидесятых годов про трамвай, идущий по Большому бульвару,
сочиняются и поются эстрадные песенки.
Kiss Manyi,Latabár Kálmán
«A negyvenhatos
sárga villamoson
sietek a babámhoz. -
На 46-м желтом трамвае спешу к моей крошке».
46-й - это как раз тот, самый известный маршрут, по которому ходят эти длинные, пятидесятичетырехметровые трамваи.
Только сейчас существует в двух вариантах, как трамваи №4 и №6, идущие оба по Большому бульвару.
Из Буды по Маргит-мосту через Дунай в Пешт -
мимо улицы антикваров,
мимо Западного вокзала, где до сих пор сохраняется комната ожидания для императора,
мимо восьмиугольной площади под именем Октогон,
мимо доходных домов конца XIX века с дворцовыми фасадами,
мимо пустой площади, на которой стоял когда-то огромный Национальный театр,
а теперь - только бетонная стела в его честь,
мимо кинотеатра Корвин, где были самые серьезные бои осенью 1956-го,
мимо здания музея декоративного искусства с изумрудно-зеленой керамической кровлей
и через Дунай - снова в Буду.
Apa. Szabo Istvan