Иркины любовники
Ира - это моя хорошая знакомая. Ей сорок лет. Так случилось, что жизнь забросила её в Таиланд на заработки. В Москве остались мама и двое детей-школьников: дочка 15-ти лет и сын - 10-ти. Где, спросите, муж, вернее мужья? Они, мужья, были, да все, как она говорит, бестолковые. Быстро сдувались и как отцы семейства и как любовники. Ирина твёрдо решила рассчитывать на себя. Приехала в Таиланд. Друзья помогли устроиться по торговой части на оптовые поставки в Москву тайской косметики. Дела пошли. На личном фронте тоже. Об этом рассказ Ирины.
Атхит
Атхит - мой первый азиатский знакомый в Таиланде и первый в жизни азиатский любовник, а я - его первая в жизни белая женщина. Он маленького роста, с очень маленькими, подростковыми ладошками и мутными глазками. Не могу сказать, чтобы я была от него в восторге. Нет. Всё очень быстро и скучно. Единственный интересный момент - это гостиница, в которой произошло наше первое совокупление. Такие я видела только в крутых гангстерских боевиках.
Бангкок. Большая машина уносится куда-то под землю, а там сотни бескрайних боксов с номерами, написанными на клеёнчатых шторах, какими обычно укрыты жёсткие металлические кушетки в приёмном покое больницы, где дежурный врач осматривает только что поступающих на лечение пациентов.
Поначалу кажется, что это парковка-город с целой армией регулировщиков, одетых в светящиеся жилеты. Они, эти регулировщики, указывают вам круглым, как на аэродроме, указателем, куда вы должны заезжать.
Но вот машина встала на своё место, спряталась за клеёнчатую шторку. Вглядевшись в темноту, вы замечаете дверь в стене. Дверь открывается, и вы оказываетесь в гостиничном номере. Всё чисто, но просто и пошарпано. Одна из стен и потолок полностью зеркальные. Под потолком телевизор, на экране которого извивается, сидя верхом на парне, тайская девица. На её клиторе какая-то железная прищепка, призванная, видимо, усиливать возбуждение. Это жёсткое азиатское порно помогает кратковременным гостиничным любовникам быстренько возбудиться, быстренько сделать своё дело и быстренько уехать. Бангкок - это деловой и очень мобильный город, здесь огромные расстояния и огромные скорости. Надо торопиться. И эта огромная подземная парковка ни что иное, как short-time отель, то есть отель для быстрого, незатейливого секса.
Представляете, сколько желающих быстренько перепихнуться, если строят такие огромные подземные отели? Они же, эти простые боксы, эти кротовьи норы, точно стыдливо прячутся сами под землю и прячут своих торопливых, но жаждущих короткой страсти клиентов. Они - полная противоположность роскошным, гордым и дорогим отелям - небоскрёбам. Но и в, казалось бы, неприступных небоскрёбах, тоже стонут разгорячённые тропической жарой и запахом раскалённого бангкогского асфальта, любовники всех мастей со всех стран мира. Потому что Бангкок-это город - космополит, это азиатский Нью-Йорк, это место с особой энергетикой. Здесь быстро знакомятся и быстро расстаются. Расстаются без боли, слёз и обязательств. Здесь страсть, впечатления и эмоции черпают огромной ложкой. Здесь ты понимаешь, что ещё жив, молод, и хочется ещё очень много увидеть, испытать, пережить.
Джерри
Наводнение в Бангкоке - крупнейшее за последние пятьдесят лет - покалечило миллионы человеческих судеб, разрушив многолетний привычный уклад жителей Бангкока, лишив многих имущества, работы и бизнеса.В пик наводнения в Бангкоке Паттайя была полна беженцев, которые, потеряв практически всё, спасали себя и остатки своих вещей. Люди пережидали высокую воду, отсиживаясь по родственникам и соседним с Бангкоком населёнными пунктам. Паттайя, пожалуй, самый заманчивый из них. Она всего в полутра часах езды от столицы.
Здесь есть гигантское количество дорогих и дешёвых отелей, кондоминиумов, гестхаузов, и, что самое главное, здесь есть длинная прибрежная полоса вдоль Сиамского залива, где можно просто жить прямо в машине на самом берегу у океана совершенно бесплатно. Беженцы так и поступали: они, в целях экономии, спали и жили прямо в своих машинах на побережье. Шум океанских волн заглушал боль от потерь и неизвестности. Туристы всё-таки ехали в Таиланд. И это несмотря на колоссальный пропагандистский прессинг и страшилки. Они же, туристы, зачастую скрашивали одиночество беженцев, не имеющих в Паттайе родственников и знакомых.
Я живу на Джомтьене, работаю и по утрам занимаюсь, наконец-то, зарядкой, на которую дома никогда не было времени. Я очень люблю упражнения на растяжку, но ещё больше люблю крутить тяжёлый металлический обруч хула-хуп. Я кручу его с незапамятных времён и давно перестала ставить себе целью сохранение с его помощью моей некогда тонкой, как у Людмилы Гурченко, талии: после двух операций кесарева сечения и одного аппендицита это невозможно, нужна только пластика, но на неё у меня нет сейчас денег. Пока обхожусь хулу-хупом.
Хула-хуп я кручу каждый вечер на берегу океана. Встаю в тень пальмы, настраиваюсь и начинаю крутить, методично прорабатывая мышцы живота, бёдер, ягодиц. Шумит океанский прибой, грохочут салюты, взлетают в небо огни петард. Паттайя - это город-шоу, город-праздник. На песке, расстелив циновки, лежат группы тайцев вперемешку с пляжными собаками, которые тут же на пляже живут и плодятся. Тайцы, как всегда, едят свою невозможно острую еду, запах которой доносит до меня океанский бриз, пьют пиво и тайский ром, громко смеются. Собаки, выкопав ямки, чтобы добраться до влажного, освежающего после дневного зноя песка, пристраиваются рядом.
Обычно я кручу обруч что-то около получаса, стоя спиной к дороге Джомтьена. Я совершенно не обращаю внимание на длинную вереницу машин, что припаркованы у обочины, и проходящих мимо престарелых фарангов с молодыми тайками. А, вот и зря не обращаю.
Я закончила крутить обруч, вытряхиваю песок из своих пляжных шлёпок и выхожу с пляжа на тротуар, собираясь переходить дорогу и идти к моему отелю. И тут в темноте слышу голос, который обращается по-английски явно ко мне. Я вглядываюсь в темноту и вижу силуэт парня, сидящего на капоте автомобиля. Мне понятно, что он долго за мной наблюдал. Переспрашиваю, пытаясь разобрать, то, что он сказал, а он уже стоит рядом и тарахтит не переставая. Мы присаживаемся на каменную скамейку, и тут я, приложив массу усилий, наконец, разглядела его лицо. Почему пришлось приложить усилия? Потому что он - персонаж из детской страшилки: « В черной, чёрной комнате стоял чёрный-пречёрный стол, под столом сидела чёрная, чёрная кошка, а за столом - чёрный-пречёрный негр…»Ну, и так далее.
Да, мой новый знакомый - черный-пречёрный негр из детской страшилки. Но негров называть неграми нельзя, они обижаются и можно получить в глаз. Правда, девственно чистым в плане познания английского языка русским это не грозит. Они так далеко в общении с представителями экзотических рас, как правило, не продвигаются, у них нет точек пересечения. Они держатся особняком и только со своими, такими же девственно чистыми в плане познания языков, соотечественниками. Так что их глаза точно останутся целы.
А я сижу с Джерри (так зовут моего нового знакомого) на каменной скамейке и уже держу в руках его визитную карточку. Вглядываюсь, насколько это возможно в темноте топической ночи, в его чёрное лицо и прилагаю неимоверные усилия к тому, чтобы разобрать то, что он говорит со скоростью 100 слов в секунду. Он говорит очень быстро, на очень своеобразном английском, потому что он не из США, не из Канады, а из Южной Африки. Из Йоханнесбурга. Английский - это его второй, помимо языка зулу, родной язык. А ещё у него совершенно бешеный темперамент. Я разбираю, в лучшем случае, 10% из того что он говорит, об остальном либо несколько раз переспрашиваю, либо только догадываюсь.
Он приехал из Бангкока. Так же, как и остальные жители мегаполиса, пережидает наводнение. Там у него бизнес, теперь уже утонувший, по продаже качественной южнокорейской косметики с отбеливающим эффектом. Ну, как говорится, «у кого чего болит, тот о том и говорит». Нам - белокожим этого не понять. Мы тратим деньги на солярии, чтобы быть почернее. Ведь бронзовый загар-это признак того, что ты только что вернулся из далёких стран, где нежился под пальмой на песочке, отдыхал на полную катушку, а, следовательно, человек ты небедный, раз можешь себе позволить. Одним словом, загар в понимании белого человека - это признак обеспеченности.
У азиатов же напротив - тёмная от загара кожа - это признак тяжёлого физического труда на открытом солнце. Это непрестижно, немодно и от этого надо избавляться всеми доступными средствами. Обратите внимание на тайскую телевизионную рекламу: все тайские модели, рекламирующие косметику, имеют безупречную, белоснежную кожу. Это идеал, к которому стремятся с малолетства. Даже совсем маленькие тайские девчушки считают свою тёмную кожу некрасивой. Но это азиаты, а что уж говорить про африканцев! Им никакая отбеливающая косметика не поможет, можно только себя угробить, как Майкл Джексон. Именно они, чернокожие, знают проблему изнутри и стараются, раз уж у них всё в этом плане безнадёжно, помочь другим. Ну, и заработать на этом, конечно же.
Я уверена, что Джерри нет и тридцати лет, но, оказывается, ему уже сорок с маленьким хвостиком. Это, между прочим, отличительная особенность, как азиатов, так и африканцев: вы никогда не угадаете, сколько им лет, они всегда выглядят моложе, чем на самом деле. А наши ранние морщины - это плата за нежную, светлую кожу.
Джерри до сих пор не женат, чем приводит в глубокое уныние своего африканского отца, у которого три официальные жены и двадцать с лишним детей. На мой вопрос, почему одновременно три жены, ведь ЮАР, в целом, не мусульманское государство, Джерри отвечает, что разводиться не принято. Просто, видимо, жёны копятся у мужчины, как старые, дырявые носки на полке: носить уже неохота, а выкинуть жаль - вдруг настанут трудные времена и придётся ещё заштопать и попользоваться. Как-то, примерно так.
У меня никогда не было чёрных мужчин, а у Джерри, если не врёт, белой женщины. Но, возможно, говорит правду. Ему не каждая даст, потому что он похож на небольшую, жилистую, очень чёрную и совсем некрасивую, в нашем традиционном понимании, обезьянку.
Мне пока тоже страшно. Страшно, но любопытно, ведь я твёрдо решила извлечь максимум пользы из этого путешествия, познать себя, познать мир во всём его многообразии, и Атхит с Джерри как раз часть этого моего нового мира. Почему бы нет?
Кроме того, чего уж греха таить, разве вы никогда не хотели попасть в постель к чернокожему любовнику? Если сейчас закатываете глаза под потолок, брезгливо морщите носик и говорите «Фи, никогда не хотела негров, ужас какой! Они такие страшные! Мне и белых мужиков хватает», - это значит, что вы, мягко говоря, лукавите. Хотели, очень хотели, потому что это зов природы, которая настойчиво твердит: от родителей разных рас рождаются умные и красивые дети. Это как притяжение двух полюсов магнита. А секс с африканским мужчиной для абсолютного большинства русских женщин - это как полёт на Марс, что-то жутко интересное, захватывающее дух, но совершенно недоступное, потому что перешагнуть через барьер стереотипов, навязанных обществом, способны лишь единицы. Да, и опять же, отсутствие знаний английского языка не позволяет нашим закомплексованным девушкам и женщинам получать наслаждение от жизни. Замкнутый круг.
Короче говоря, я решилась.
Мои впечатления? Поделиться?
Сказать, что я испытала шок - это ничего не сказать. Я думала, что не доживу до утра. За ночь я похудела на три килограмма и помолодела на десять лет. При этом, весь следующий день я и сама излучала такие флюиды, которые притягивали внимание посторонних людей на улицах и они, причмокивая языками и широко улыбаясь мне, восклицали: «Sexy!» Тогда, в нашу первую с Джерри ночь мне стало совершенно ясно, почему белые мужчины терпеть не могут чернокожих. Это не просто ненависть на уровне расизма, это самцово-расистская ненависть. Это глубокая, природная подсознательная зависть к тому, что они - эти чёрные, могут что-то такое, о чём наши белые мужчины даже помыслить не смеют, не то, что осуществить. А как они пахнут! А какая у них чудесная атласная, гладкая и блестящая, как у дельфинов, кожа! А какие у них упругие, круглые, аккуратные, выпирающие, точно молодая женская грудь, ягодицы! Про остальное и вовсе помолчим.
Я когда-то слышала о том, что если у женщины был какое-то время чёрный бой-френд, то белые мужчины её никогда уже интересовать и удовлетворять не будут. Чёрный мужчина - это наркотик, попробовав который, ты уже не можешь от него отказаться. Представьте себе, что всю жизнь вы питались чёрным хлебом с водой и вдруг попали в огромный ресторан со шведским столом, дорвались до невероятно вкусных блюд и наелись до отвала. Теперь вы знаете, что существует совсем другая по вкусу и качеству еда, и при том в огромных количествах. Захочется вам снова садиться на чёрный хлеб и воду?
Впоследствии женщина, наплевав на пересуды, будет снова и снова заводить себе только чёрных любовников.
Секс с чёрным мужчиной, с одной стороны, огромное физическое наслаждение, но, с другой стороны и огромная проблема. В чём проблема? Нет, даже не в опасности заражения СПИДом, хотя и этого нельзя сбрасывать со счетов. Шансы белой женщины заразиться СПИДом от чёрного любовника в 15 раз выше, чем шансы женщины любой другой расы. Это данные исследований американских учёных.
Проблема ещё и в том, что можно просто влюбиться по уши. И что тогда? Где в России вы возьмёте столько негров? Их нет. Готовы вы ради этого искать работу в странах, где много чернокожих? Готовы вы рожать от них детей? И самое главное: готовы вы к тому, что настанет момент, когда ваш чёрный любовник или даже муж вас бросит или начнёт в открытую вам изменять? А в том, что это случится, я ни секунды не сомневаюсь.
Дело в том, что у чёрных мужчин совершенно другое отношение и к понятию «измена» и к понятию «секс». Для них познакомиться и тут же переспать с женщиной - это всё равно, что помыть руки, или почистить зубы. Их потенция настолько огромна, что они в принципе не понимают и никогда не примут традиционную, семейную рутинную моногамность.Это вечные охотники за самками, труженики постели, неутомимые сеятели сильного, мужского, африканского семени.
Том
Он музыкант и тоже очень чёрный, но полная противоположность Джери.
Это двухметровый красавец с Карибских островов. Он занимается музыкой, снимает клипы.
У него огромные, красивыеладони с длинными, породистыми пальцами и роскошный баритон. Он живёт в Таиланде уже не первый год, а до этого жил и работал в Японии, на Филиппинах и где-то там ещё. Он очень давно покинул дом, и на мой вопрос живы ли его родители и если да, и сколько им лет, он отвечает:
-Отец давно умер, а мать жива, ей шестьдесят с чем-то.
Я удивлённо переспрашиваю:
-Что значит «с чем-то», ты не помнишь, сколько точно лет твоей матери?
- Нет,- отвечает он, - не помню. А как я могу помнить, если давно уехал?
Сколько лет Тому, я сказать не могу, мне это и не интересно, но думаю чуть за тридцать. Его образ жизни не имеет ничего общего с моим. Для него нет понятий «день» «ночь». Он работает тогда, когда есть заказы на производство клипов или когда приходит вдохновение. Тогда он создаёт что-то для с себя. Это низкобюджетные, но, на мой, неискушённый взгляд, интересные и качественные работы. Их он тут же запускает в интернет и без конца проверяет количество просмотров. Его комната в центре Паттайи, набитая дорогой звукорежиссёрской и видеотехникой - это и рабочее место и место отдыха. Остальное время он торчит на you tube, ревностно отслеживая работы своих многочисленных чернокожих коллег и конкурентов по миру шоу бизнеса.
Майкл Джексон для него бог. Том до сих пор не верит, что он умер, ведь бог не может умереть, он может просто устать и уйти на покой. Временно. Но потом опять обязательно вернётся, ведь его ждёт многомиллионная армия поклонников.
А ещё он очень озабочен судьбами мира. Это, как я заметила, свойственно многим чернокожим. В свою страну возвращаться не собирается, считает, что делать там нечего.
Если Джерри - это бушующий вулкан, ртуть, ни одной секунды не сидящий на месте, то Том - полная его противоположность. Он очень медлительный, вальяжный и довольно нудный. Хотя, в принципе, сложно представить себе мужчину огромного роста, который бы делал резкие движения, если только он не игрок НБА.
Если Джерри - это сгусток энергии, то Том - сомнамбула. Однако, эта сомнамбула тоже прекрасно двигается в постели. Белых женщин у него, в отличие от Джерри, было полно, что и не удивительно: сложно пройти мимо такой шикарной фактуры. Тут, пожалуй, напряжёшься, и вспомнишь всю школьную программу по английскому, лишь бы заполучить, хоть на время, такого красавца. Даже согласна будешь послушать его нудятину про судьбы мира.
Том обиженно рассказывает, что его не любят белые мужчины, особенно русские, он это давно заметил. Почему? За что? Вот наивный! А за что же им тебя любить? Им - бесполезным, унылым импотентам с пивными животами, большинство из которых рассматривают своих русских жён и подруг только лишь в качестве подпорок под свои комплексы и жилеток для своих соплей. Им, которые свято уверены, что жена должна стоять с поварёшкой у плиты, бесконечно их обстирывать, и при этом еще работать, работать и работать. И ничего не просить, потому что лишних денег всё равно никогда в семье нет. Обойдётся и без секса и без денег. Не барыня!
Самыми красивыми, по мнению, Тома являются украинки. Это мнение безоговорочно разделяют и другие, искушённые в сексе, иностранные мужчины, с которыми мне так или иначе приходилось общаться. На втором месте россиянки. И это не новость. Получить серебро в сексуальном рейтинге тоже неплохо. А мне приятно, что по отцу я украинка, а по матери - русская. Значит, размещаюсь на пьедестале почёта между первым и вторым местом. Годится.
Секс с Томом тоже великолепен, но всё же с Джерри мне было лучше. Видимо, дело здесь даже не столько в качестве самого секса, сколько в качестве личностей этих людей. Они, несмотря, на африканские корни, кардинально отличаются.
Джерри очень хочет ребёнка, а если учесть, что его африканские родственники ещё и методично подливают масло в огонь по этому поводу, то ясно, что у него эта идея стала, что называется, пунктиком. Джерри не хочет чёрную женщину, он не хочет ребёнка от тайки, теперь он хочет ребёнка только от меня.
Ну, во-первых, у меня уже есть двое детей. Они ещё довольно маленькие и нуждаются в моей заботе. Во-вторых, я устала от бесполезных мужей. Решила рассчитывать на себя. В-третьих, зачем же мне муж-африканец? Чтобы я ему родила, а он вскоре испарился? Нет уж. Спать с мужчиной - это одно, а рожать от него - совсем другое.
Он, Джерри, в свойственной ему манере нетерпимости, машет своими тёмно-коричневыми руками, унизанными золотыми, позолоченными кольцами и браслетами и категорично заявляет, что его не интересует, сколько у меня уже есть детей, ему это не важно. Кроме того, он ведь не просит много, ему нужен всего-навсего только один ребёнок. Не имеет значения кто - девочка или мальчик. Он хочет, чтобы у его малыша была кожа цвета молочного шоколада. Ну, почему я такая вредная и жадная? Ну, что мне стоит? Действительно, почему? Человек, видишь ли, просит о такой мелочи, как ребёнок, а я ломаюсь.
Джерри работает очень много. Он восстановил свой косметический бизнес после наводнения, и живёт за рулём автомобиля, мотаясь по своим магазинчикам, раскиданным по южному и центральному Таиланду. На мой вопрос, в какую краску он выкрасил ещё недавно затопленный офис фирмы, он широко улыбается:
- А как ты сама думаешь?
- Думаю, что что-то яркое, цветное.
- Нет, в белый, белый цвет!
- Ну, - говорю,- и что хорошего в белом цвете? Теперь твой офис похож на больницу.
- Нет, белый цвет - это очень красиво. Ты просто не понимаешь, а я обожаю белый цвет!
Да, я знаю. Все африканцы обожают белый цвет, начиная от стен в их офисе, и заканчивая белой женщиной в их постели.
Его неуёмная, сокрушительная энергия вызывает у меня безмерное уважение. Но долго общаться с ним я не могу, устаю, начинаю раздражаться, и мы, на какое-то время, ссоримся. Хоть я и не верю в гороскопы, но видно этот тот самый случай, когда гороскопы не врут: у нас с ним полная, ну просто тотальная несовместимость. Я - козерог, а он - овен. Короче, два барана, которые друг на друга морально давят, а значит, постоянно бодаются. Так оно и есть.
Что касается Тома, он о семье и детях не даже не помышляет. Говорит так: если суждено сложиться семье, то она сложится сама, а если нет - то нет. Он ничего не планирует, живёт одним днём и одними лишь мыслями о славе. Представить его в семье невозможно. Похоже, что и женщин он не ищет, они находятся сами. Приходят и уходят, а их место временно занимают другие. Свято место пусто не бывает.
Но, не смотря на такую разительную непохожесть этих двух чернокожих парней, есть у них одна общая черта: они, с одной стороны, очень гордятся своей тёмной кожей, а с другой стороны, очень от неё страдают. Им жить гораздо труднее, чем белым, потому что стереотипы в обществе очень сильны. И главные из них: там, где чёрные - там проституция, наркотики, бандитизм. А в России, где нет представителей негроидной расы, разве отсутствуют подобные проблемы?
Но расизм никуда не делся, и, видимо никогда, никуда не денется.
У меня выходной. Я решаю поехать в Бангкок, побродить по магазинам, купить для радости какую-нибудь мелкую ерунду, которую скоро всё равно выкину, встретиться с Джерри. Но Джерри освобождается только вечером. Мы договариваемся встретиться на Каосан роуд. Тут, как всегда, полно народу.
Кто-то хватает меня за руку, это Джерри. Мы продираемся сквозь пёструю толпу. И вдруг слышим громкий и отчётливый визгливый крик: «Смотрите, смотрите, совсем белая женщина и совсем чёрный мужчина!». Я оборачиваюсь и в полуметре от нас вижу разукрашенного трансвестита, который улыбается и тычет в нас с Джерри длинным, красным ногтём.
Я в шоке.
Если на нас такая реакция даже у видавшего виды трансвестита, то что говорить про остальных.
Сидим в гостиничном номере, на экране какой-то популярный чернокожий певец. Я спрашиваю Джерри:
- Он американец?
На что следует незамедлительный ответ:
- У чернокожих нет понятия «американец», «европеец» или кто-то ещё. Чёрный - он и есть чёрный.
Если чернокожий куда-то пробился, то, как говорится, респект ему и уважуха: на него будут молиться чёрные всего мира, и в первую очередь потому, что он, чёрный, сумел заткнуть за пояс белых.
Будут ли у меня ещё чёрные мужчины? Надеюсь, что да. Иначе моя сексуальная жизнь будет блёклой, вялой и пресной. Где буду брать чернокожих любовников? Что-нибудь придумаю.