Статья
Почти двенадцатилетней давности.
Нехорошев М. Чудо - тайна - достоверность: К 75-летию Бориса Натановича Стругацкого / Коллаж А. Сергеева, фото М. Лемхина // Дело (СПб.). - 2008. - 14 апр. (№ 13 (506)). - С.1, 9.
Все начиналось в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году. Так примерно за миллиард лет до конца света, в эпоху светлых надежд. Когда, помнится, и фонтаны били голубые, и розы красные цвели.
В эту самую пору Аркадий и Борис Стругацкие пишут свой первый роман (или большую повесть) - "Страна багровых туч".
"Тогда молодые-нескромные, мы уже ставили перед собой задачу создать новую фантастику. Мы твердо понимали, что прежняя - барахло. Все нужно делать иначе... "Страна" появилась в результате пари, которое мы заключили с Еленой Ильиничной - женой Аркадия Натановича. Она возмутилась однажды: что вы все долбите: новая фантастика, новая фантастика! Сядьте и напишите! Мы сели и написали. Это была попытка написать новую фантастику старыми средствами. Фантастике не хватало достоверности. Даже блистательная "Туманность Андромеды" - она ведь недостоверна по сути. Она придумана. Достоверность по тем временам представлялась нам прежде всего отображением беспощадности, жестокости прогресса". (Интервью журналу "Литературное обозрение", №9, 1988.)
Удивительно не само пари, но точная постановка главной задачи, что, как известно, уже половина дела. Конечно, достоверность во глубине багровых туч была не самого лучшего сорта, а все-таки получился хорошо подготовленный экспромт - Стругацкие мечтали писать фантастику буквально с детства. В 59-м роман издали. Автор "Братья Стругацкие" (он же в обиходе - АБС) состоялся. Процесс пошел, да еще как. В первой половине 60-х появляются "Далекая Радуга", "Трудно быть богом", "Понедельник начинается в субботу", "Хищные вещи века", чуть позже - "Улитка на склоне"! Каков урожай, а? Что ни книга, то событие. Каждая - совершенно новая фантастика, где соединяются многие жанры. Там есть все - от философии и социологии до детектива и приключений. Сатира, что называется, на уровне мировых образцов. И просто юмор. И притча - вечный жанр. И все отвечает главному заявленному требованию - достоверность.
Общий прием совсем прост: либо земляне попадают на другую обитаемую планету, либо на земле обнаруживается нечто совсем неземное. Элемент фантастики обостряет ход сюжета, но везде действуют обычные люди, которых больше или меньше испортили какие-нибудь вечные вопросы. Многие персонажи оказываются в ситуации выбора, когда и шаг влево, и шаг вправо ничего хорошего не обещает. Словом, жизнь ужасна, но альтернатива еще хуже, и приходится быть оптимистом.
Миры, созданные воображением Стругацких, достоверны в высшей степени. Множество деталей либо узнаваемо, либо изощренно рифмуется с реальностью. Текст достоверен стилистически и фонетически, что просто необходимо, чтобы фантазии стали литературой. А сами фантазии всегда корректны в научном смысле. Разные чудеса служат иллюстрацией гипотез, не противоречащих фундаментальным законам, а если и противоречащих, то именно так оно и сказано. Познание бесконечно, и всегда есть явления, пока не имеющие объяснений. Это заурядное обстоятельство блестяще использовано в новой фантастике: там множество тайных и явных лакун, недоговоренностей. Можете считать это детективным элементом, можете понимать как бесконечность процесса познания. Можете радоваться филигранности письма. Стругацкие приходят к собственной формуле фантастики: "Чудо - тайна - достоверность".
В 1968 году в ленинградской "Неве" выходит "Обитаемый остров", где замечательно нафантазирована модель тоталитарного государства. В некоторой несчастной стране на неведомой планете стоят повсюду башни специального излучения, от которого народ впадает в экстаз обожания власти. "Человеку, находящемуся в поле излучения, можно было самыми элементарными средствами внушить все, что угодно, и он принимал внушаемое как светлую и единственную истину и готов был жить для нее, страдать за нее, умирать за нее".
Еще есть малая часть населения, у которой от пропаганды (от излучения, значит) вместо восторга страшные головные боли - буквально до обморока. Это, разумеется, внутренние враги, которых там называют "выродками". Правит этим царством хунта - "Неизвестные Отцы". И представьте, что все эти Отцы - "выродки". Вот он - момент истины, вот высшая достоверность. "Выродки" - гениальная фантазия, она же - чистая правда. Большинство - как известно - всегда собрание конформистов, всегда с восторгом поет гимны, а "выродки" физически не переносят восторженного идиотизма. Самые активные и агрессивные из этих маргиналов прибирают власть к рукам, а прочих товарищей по несчастью назначают врагами. Модель очень древняя, но исправно работающая.
И чем тут могло бы помочь какое-нибудь прогрессивное человечество? Да черт его знает. Вот тем и замечательны книги Стругацких, что там всегда есть онтологические - иначе говоря, вечные - проблемы человечества. С момента публикации "Острова" прошло 40 лет, телевизоры исправно принимают излучение, большинство в экстазе, а разные выродки погоды не делают. Жизнь продолжается.
Летом 72-го опять же на брегах Невы, на этот раз в "Авроре", напечатали "Пикник на обочине". Сюжет вроде бы не новый, посещение земли пришельцами, но как раз о пришельцах ничего там не сказано. Они, вероятно, были - иначе откуда же взяться такому изобилию разного неземного хлама; был, вероятно, пикник на обочине большой космической дороги, фантазирует нобелевский лауреат Пильман, и в этой иронии скрыто замечательное противоречие. Странно же предполагать, что сверхцивилизация способна нагадить на чужой планете, подобно загулявшим на природе сапиенсам, но версию радостно принимают и персонажи, и читатели. Версия отвечает нашей психологии, а ничего другого у нас в активе нет. И пришельцев нет. Зона осталась, а жизнь продолжается. Ученым - простор для исследований, сталкерам - смертельно опасный промысел. Вот, собственно, и все. Было Посещение или нет - у нас свои дела. "Человечество в целом - слишком стационарная система, ее ничем не проймешь".
Станислав Лем превыше всего ценил научный подход, разные сайенс-фикшн справедливо считал барахлом, вообще был строг к коллегам по цеху фантастики. "Пикник" - вероятно, единственная книга этого жанра, которую Лем признал безупречной. Безупречной во всех отношениях. "Стругацкие, - писал Лем, - оказались прежде всего реалистами в фантастике, поскольку реализм в ней - это последовательность и точность в извлечении выводов из принятых предпосылок". Позже, в 88-м, когда и хвала, и хула уже были розданы, а премии присуждены, в пору так называемой гласности, Лем сказал: ""Пикник" пробуждает во мне что-то вроде зависти, как если бы написать его должен был я". Вот слова, которые стоят многих премий. Среди книг братьев Стругацких "Пикник" - абсолютный чемпион по числу переводов и зарубежных публикаций. Думаю, переводить его было легко: герои живут в некотором городе Хартмонте, скрытых и явных отсылок к отечественным реалиям нет, а прогрессивное человечество не устраивает субботников по очистке Зоны от влияния буржуазной идеологии.
Надо благодарить счастливый случай, что братья Стругацкие стали писать вместе. В 55-м Аркадий Натанович только-только демобилизовался: артиллерийское училище, Военный иняз, преподавание в легендарной школе переводчиков в Канске, служба на Дальнем Востоке, и вообще-то военный переводчик - это технический работник разведки. Английский и японский языки - само собой. А ползти по Зоне на брюхе - вполне армейское упражнение. Разные там полосы препятствий, движение под перекрестным огнем на учениях - все годится для книги, все делает Зону достоверной.
Борис Натанович на восемь лет моложе брата, его опыт был поменьше и академического свойства: матмех ЛГУ и Пулковская обсерватория. Зато научные и околонаучные диспуты и вообще манеры высоколобого сообщества - в неограниченном количестве, успевай записывать. Соединение в писательстве, - которое вообще-то дело одинокое! - столь различных граней житейского опыта дало не удвоение результата, но совершенно новое качество. Имел место синергетический эффект. В данном случае эффект назывался - "Братья Стругацкие".
12 октября 1991 года умер Аркадий Натанович. В 95-м вышел роман С. Витицкого (он же - Борис Натанович) "Поиск предназначения". Из интервью 97-го года: "Роман написан главным образом потому, что надо было что-то делать с ощущением пропасти, которая разверзлась подо мной... Книгу надо было написать, чтобы доказать самому себе, что я еще жив..." Роман получился не вполне фантастическим. Он, по большей части, о времени и о себе, а вопрос, почему судьба сохраняет человека в разных безнадежных ситуациях, не выводит на какую-нибудь вселенскую гипотезу. Помнится, еще в "Хромой судьбе" Феликс Сорокин (читай, Аркадий Стругацкий) рассуждал, что должен был погибнуть на Курской дуге, но "видно, тот, кому надлежало ведать моей судьбой, был тогда еще полон энтузиазма, и ему хотелось посмотреть, что из меня может получиться". Это вопрос, если угодно, возрастной, но и не более того.
В 2003-м журнал фантастики "Полдень, XXI век" напечатал роман С. Витицкого "Бессильные мира сего". (Кстати, основатель журнала и бессменный главный редактор - Борис Натанович.) "Бессильные" - исповедь Учителя, размышления о том, что же "должно произойти с этим миром, чтобы человек Воспитанный стал этому миру нужен". Отголоски давнего, утопического - еще из "Улитки на склоне" - рассуждения, что вот, мол, "можно понимать прогресс как превращение всех в людей добрых и честных". И никак не получается.
"По Витицкому, обязанность настоящего Учителя - всю жизнь держать в поле зрения учеников и сохранять оптимизм, даже видя, кем стало большинство питомцев. Другого выхода нет. Надо упрямо растить новых, пока есть время". (Роман Арбитман, литератор.)
"- Времени совершенно нет, - сказал сенсей с каким-то даже отчаянием. Он откинулся на сиденье, положил руки на колени, но сейчас же снова сгорбился, почти повиснув на ремнях. - Совершенно, - повторил он. - Совершенно нет времени". (Последние строки "Бессильных".)
Вот так устроен этот мир. Времени действительно нет. Но, похоже, тот, кому надлежит ведать судьбой Бориса Натановича, еще полон энтузиазма.
Отсюда: http://www.idelo.ru/506/1.html
Нехорошев М. Чудо - тайна - достоверность: К 75-летию Бориса Натановича Стругацкого / Коллаж А. Сергеева, фото М. Лемхина // Дело (СПб.). - 2008. - 14 апр. (№ 13 (506)). - С.1, 9.
Все начиналось в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году. Так примерно за миллиард лет до конца света, в эпоху светлых надежд. Когда, помнится, и фонтаны били голубые, и розы красные цвели.
В эту самую пору Аркадий и Борис Стругацкие пишут свой первый роман (или большую повесть) - "Страна багровых туч".
"Тогда молодые-нескромные, мы уже ставили перед собой задачу создать новую фантастику. Мы твердо понимали, что прежняя - барахло. Все нужно делать иначе... "Страна" появилась в результате пари, которое мы заключили с Еленой Ильиничной - женой Аркадия Натановича. Она возмутилась однажды: что вы все долбите: новая фантастика, новая фантастика! Сядьте и напишите! Мы сели и написали. Это была попытка написать новую фантастику старыми средствами. Фантастике не хватало достоверности. Даже блистательная "Туманность Андромеды" - она ведь недостоверна по сути. Она придумана. Достоверность по тем временам представлялась нам прежде всего отображением беспощадности, жестокости прогресса". (Интервью журналу "Литературное обозрение", №9, 1988.)
Удивительно не само пари, но точная постановка главной задачи, что, как известно, уже половина дела. Конечно, достоверность во глубине багровых туч была не самого лучшего сорта, а все-таки получился хорошо подготовленный экспромт - Стругацкие мечтали писать фантастику буквально с детства. В 59-м роман издали. Автор "Братья Стругацкие" (он же в обиходе - АБС) состоялся. Процесс пошел, да еще как. В первой половине 60-х появляются "Далекая Радуга", "Трудно быть богом", "Понедельник начинается в субботу", "Хищные вещи века", чуть позже - "Улитка на склоне"! Каков урожай, а? Что ни книга, то событие. Каждая - совершенно новая фантастика, где соединяются многие жанры. Там есть все - от философии и социологии до детектива и приключений. Сатира, что называется, на уровне мировых образцов. И просто юмор. И притча - вечный жанр. И все отвечает главному заявленному требованию - достоверность.
Общий прием совсем прост: либо земляне попадают на другую обитаемую планету, либо на земле обнаруживается нечто совсем неземное. Элемент фантастики обостряет ход сюжета, но везде действуют обычные люди, которых больше или меньше испортили какие-нибудь вечные вопросы. Многие персонажи оказываются в ситуации выбора, когда и шаг влево, и шаг вправо ничего хорошего не обещает. Словом, жизнь ужасна, но альтернатива еще хуже, и приходится быть оптимистом.
Миры, созданные воображением Стругацких, достоверны в высшей степени. Множество деталей либо узнаваемо, либо изощренно рифмуется с реальностью. Текст достоверен стилистически и фонетически, что просто необходимо, чтобы фантазии стали литературой. А сами фантазии всегда корректны в научном смысле. Разные чудеса служат иллюстрацией гипотез, не противоречащих фундаментальным законам, а если и противоречащих, то именно так оно и сказано. Познание бесконечно, и всегда есть явления, пока не имеющие объяснений. Это заурядное обстоятельство блестяще использовано в новой фантастике: там множество тайных и явных лакун, недоговоренностей. Можете считать это детективным элементом, можете понимать как бесконечность процесса познания. Можете радоваться филигранности письма. Стругацкие приходят к собственной формуле фантастики: "Чудо - тайна - достоверность".
В 1968 году в ленинградской "Неве" выходит "Обитаемый остров", где замечательно нафантазирована модель тоталитарного государства. В некоторой несчастной стране на неведомой планете стоят повсюду башни специального излучения, от которого народ впадает в экстаз обожания власти. "Человеку, находящемуся в поле излучения, можно было самыми элементарными средствами внушить все, что угодно, и он принимал внушаемое как светлую и единственную истину и готов был жить для нее, страдать за нее, умирать за нее".
Еще есть малая часть населения, у которой от пропаганды (от излучения, значит) вместо восторга страшные головные боли - буквально до обморока. Это, разумеется, внутренние враги, которых там называют "выродками". Правит этим царством хунта - "Неизвестные Отцы". И представьте, что все эти Отцы - "выродки". Вот он - момент истины, вот высшая достоверность. "Выродки" - гениальная фантазия, она же - чистая правда. Большинство - как известно - всегда собрание конформистов, всегда с восторгом поет гимны, а "выродки" физически не переносят восторженного идиотизма. Самые активные и агрессивные из этих маргиналов прибирают власть к рукам, а прочих товарищей по несчастью назначают врагами. Модель очень древняя, но исправно работающая.
И чем тут могло бы помочь какое-нибудь прогрессивное человечество? Да черт его знает. Вот тем и замечательны книги Стругацких, что там всегда есть онтологические - иначе говоря, вечные - проблемы человечества. С момента публикации "Острова" прошло 40 лет, телевизоры исправно принимают излучение, большинство в экстазе, а разные выродки погоды не делают. Жизнь продолжается.
Летом 72-го опять же на брегах Невы, на этот раз в "Авроре", напечатали "Пикник на обочине". Сюжет вроде бы не новый, посещение земли пришельцами, но как раз о пришельцах ничего там не сказано. Они, вероятно, были - иначе откуда же взяться такому изобилию разного неземного хлама; был, вероятно, пикник на обочине большой космической дороги, фантазирует нобелевский лауреат Пильман, и в этой иронии скрыто замечательное противоречие. Странно же предполагать, что сверхцивилизация способна нагадить на чужой планете, подобно загулявшим на природе сапиенсам, но версию радостно принимают и персонажи, и читатели. Версия отвечает нашей психологии, а ничего другого у нас в активе нет. И пришельцев нет. Зона осталась, а жизнь продолжается. Ученым - простор для исследований, сталкерам - смертельно опасный промысел. Вот, собственно, и все. Было Посещение или нет - у нас свои дела. "Человечество в целом - слишком стационарная система, ее ничем не проймешь".
Станислав Лем превыше всего ценил научный подход, разные сайенс-фикшн справедливо считал барахлом, вообще был строг к коллегам по цеху фантастики. "Пикник" - вероятно, единственная книга этого жанра, которую Лем признал безупречной. Безупречной во всех отношениях. "Стругацкие, - писал Лем, - оказались прежде всего реалистами в фантастике, поскольку реализм в ней - это последовательность и точность в извлечении выводов из принятых предпосылок". Позже, в 88-м, когда и хвала, и хула уже были розданы, а премии присуждены, в пору так называемой гласности, Лем сказал: ""Пикник" пробуждает во мне что-то вроде зависти, как если бы написать его должен был я". Вот слова, которые стоят многих премий. Среди книг братьев Стругацких "Пикник" - абсолютный чемпион по числу переводов и зарубежных публикаций. Думаю, переводить его было легко: герои живут в некотором городе Хартмонте, скрытых и явных отсылок к отечественным реалиям нет, а прогрессивное человечество не устраивает субботников по очистке Зоны от влияния буржуазной идеологии.
Надо благодарить счастливый случай, что братья Стругацкие стали писать вместе. В 55-м Аркадий Натанович только-только демобилизовался: артиллерийское училище, Военный иняз, преподавание в легендарной школе переводчиков в Канске, служба на Дальнем Востоке, и вообще-то военный переводчик - это технический работник разведки. Английский и японский языки - само собой. А ползти по Зоне на брюхе - вполне армейское упражнение. Разные там полосы препятствий, движение под перекрестным огнем на учениях - все годится для книги, все делает Зону достоверной.
Борис Натанович на восемь лет моложе брата, его опыт был поменьше и академического свойства: матмех ЛГУ и Пулковская обсерватория. Зато научные и околонаучные диспуты и вообще манеры высоколобого сообщества - в неограниченном количестве, успевай записывать. Соединение в писательстве, - которое вообще-то дело одинокое! - столь различных граней житейского опыта дало не удвоение результата, но совершенно новое качество. Имел место синергетический эффект. В данном случае эффект назывался - "Братья Стругацкие".
12 октября 1991 года умер Аркадий Натанович. В 95-м вышел роман С. Витицкого (он же - Борис Натанович) "Поиск предназначения". Из интервью 97-го года: "Роман написан главным образом потому, что надо было что-то делать с ощущением пропасти, которая разверзлась подо мной... Книгу надо было написать, чтобы доказать самому себе, что я еще жив..." Роман получился не вполне фантастическим. Он, по большей части, о времени и о себе, а вопрос, почему судьба сохраняет человека в разных безнадежных ситуациях, не выводит на какую-нибудь вселенскую гипотезу. Помнится, еще в "Хромой судьбе" Феликс Сорокин (читай, Аркадий Стругацкий) рассуждал, что должен был погибнуть на Курской дуге, но "видно, тот, кому надлежало ведать моей судьбой, был тогда еще полон энтузиазма, и ему хотелось посмотреть, что из меня может получиться". Это вопрос, если угодно, возрастной, но и не более того.
В 2003-м журнал фантастики "Полдень, XXI век" напечатал роман С. Витицкого "Бессильные мира сего". (Кстати, основатель журнала и бессменный главный редактор - Борис Натанович.) "Бессильные" - исповедь Учителя, размышления о том, что же "должно произойти с этим миром, чтобы человек Воспитанный стал этому миру нужен". Отголоски давнего, утопического - еще из "Улитки на склоне" - рассуждения, что вот, мол, "можно понимать прогресс как превращение всех в людей добрых и честных". И никак не получается.
"По Витицкому, обязанность настоящего Учителя - всю жизнь держать в поле зрения учеников и сохранять оптимизм, даже видя, кем стало большинство питомцев. Другого выхода нет. Надо упрямо растить новых, пока есть время". (Роман Арбитман, литератор.)
"- Времени совершенно нет, - сказал сенсей с каким-то даже отчаянием. Он откинулся на сиденье, положил руки на колени, но сейчас же снова сгорбился, почти повиснув на ремнях. - Совершенно, - повторил он. - Совершенно нет времени". (Последние строки "Бессильных".)
Вот так устроен этот мир. Времени действительно нет. Но, похоже, тот, кому надлежит ведать судьбой Бориса Натановича, еще полон энтузиазма.
Отсюда: http://www.idelo.ru/506/1.html