Стругацкие. XXI век. Часть 6.
С.Кузнецов, Ш.Идиатуллин, Л.Каганов, А.Голубкова, А.Хуснутдинов, Е.Клещенко, В.Владимирский, Т.Бонч-Осмоловская, Р.Арбитман, С.Шикарев, В.Губайловский
СТРУГАЦКИЕ: XXI ВЕК
Круглый стол, ответы на вопросы
обзор
СТРУГАЦКИЕ: XXI ВЕК
К 95-летию со дня рождения Аркадия Стругацкого
Сейчас, когда прошло более 60-ти лет после выхода первых совместных книжек Аркадия и Бориса Стругацких (повести «Страна багровых туч» и «Извне»), понятно, что книги братьев фактически сформировали несколько поколений советских (и постсоветских) читателей - точно так же, как сами они предполагали благодаря гуманистической системе воспитания сформировать нового человека несостоявшегося светлого коммунистического будущего. Авторы, чье детство и отрочество прошло «в присутствии Стругацких», а нынешняя сфера деятельности так или иначе связана с фантастикой и/или педагогической и просветительской деятельностью, отвечают на вопросы «Нового мира».
1. Были ли Стругацкие художниками, исследующими натурфилософскую проблематику, или социальными мыслителями, которые в силу специфических обстоятельств вынуждены работать с художественной литературой?
2. Какие влияния русской литературы можно найти в творчестве Стругацких?
3. Какие влияния мировой классики и современной им литературы зарубежной?
4. Стругацких вполне можно назвать социальными педагогами, которые воспитали несколько поколений молодежи. В чем состояло это воспитание и влияние, оборвался ли этот процесс, и если да, то когда?
5. Определенная часть произведений Стругацких проходила по разряду «для детей и юношества». Изменилась ли с тех пор литература для этого сегмента?
6. Что для вас в наследии Стругацких сегодня кажется безусловно устаревшим, что живым и актуальным, а что - живым, но для вас совершенно неприемлемым?
Елена Клещенко - научный журналист. Заместитель главного редактора журнала «Химия и жизнь». Заместитель главного редактора портала PCR.news.
1. Пожалуй, ни то ни другое. Художники и мыслители, которые выбрали себе жанр, считавшийся недостойным ни художников, ни мыслителей, из-за чего теперь подвергают сомнению то их принадлежность к художникам, то к мыслителям, то совсем отказывают им в ценности для отечественной и мировой культуры. Но они сделали этот выбор, а затем показали, что развлекательный формат не препятствует ни мыслительному процессу, ни серьезной работе со словом. Мне немного страшно делать последнее утверждение, насчет «работы со словом», достаточно слышала в последнее время о том, как слабы и антихудожественны книги Стругацких. Спорить со специалистами не буду, но, мне кажется, бездарные тексты не расходятся на цитаты в таком количестве и разнообразии, не живут такой активной собственной жизнью. Не происходят такие вещи сами собой, сколь бы ни были умны и актуальны авторские мысли, когда текст плох.
2. Об этом мне трудно судить, я не литературовед. Могу только констатировать очевидное: русскую литературу они отлично знали и ожидали того же от читателя. В «Отягощенных злом» один из героев много цитирует и спрашивает: «Откуда?», но, по сути, в эту игру они играют с читателями с самых первых своих книг. Читатели, особенно молодые, старались подтянуться и оправдать ожидания.
3. Знакомство с литературой на английском и японском языках, в СССР недоступной или непереведенной (или переведенной как раз Аркадием Стругацким), свою роль, безусловно, сыграло. Отчасти благодаря этому в их мирах было на одно измерение больше, чем у многих из тех, кто начинал одновременно с ними. Антураж - и в Арканаре, и в темном средневековье Саулы есть что-то японское, да немало можно найти примеров. Но и более важные вещи, например, Акутагава в творчестве Стругацких. Тут заметно влияние: отдельные интонации, афористичность, отвращение к пошлости и тупости. Убежденность в том, что для анализа психического мира и вообще для настоящей литературной работы писателю и герою необходимо событие, желательно - необыкновенное. (И отсюда можно вывести ценность, возможности, особое место фантастики…) Прямые цитаты: «Чья совесть от них заболит? Моя? У меня нет совести, у меня есть только нервы». «Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?» Его же «Носовой платок»; наверное, каждый второй читатель «Жука в муравейнике», мучимый непониманием, какого черта там произошло, был Лев Абалкин автоматом Странников или не был, - кидался искать этот рассказ, который Максим «конечно, сразу вспомнил». Никакой подсказки там, конечно, не было, однако некоторые находили ответ в другом рассказе из той же книги Акутагавы - «В чаще». Одно событие и три правды о нем, «поразительное литературное произведение, совершенно уникальное в истории литературы, поднявшее откровенный алогизм до высочайшего художественного уровня», как написал в предисловии некто А. Стругацкий.
4. Возможно, начиналось воспитание с вопроса: что не так в стране, где одни из лучших писателей-фантастов - персоны нонграта, а книги их - вечный дефицит? Это наблюдение само по себе наводило на интересные мысли. Многое другое очевидно. Главными людьми в Мировом Совете должны быть врачи и учителя (эх-эх, придет ли времечко?..). Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные. Счастье в непрерывном познании неизвестного, и смысл жизни в том же (с важным уточнением: «рабочая гипотеза»). Жизнь дает человеку три радости: друга, любовь и любимую работу; без любви, конечно, обойтись можно, но тогда одной радостью будет меньше, а их всего три. Если во имя идеала человеку приходится делать подлости, то цена этому идеалу дерьмо. То самое, что вызывает особенное желание разрушить старый мир, например, тайная полиция, легко приспосабливается к процессу разрушения, становится необходимым и в конечном счете… И т. д. Казалось бы, простые истины, каждый может так провещать молодому поколению? Но фокус Стругацких в том, что им верят.
Еще важное: помимо вечного и глобального, они ставили нам зрение, голос и руку. Учили учиться. Учили смеяться (даже в Арканаре, даже в Городе Дождя или под пятой Великого и могучего утеса; кстати, главный провал экранизаций ТББ - отсутствие юмора). Учили отличать незабудку от дерьма. Учили проигрывать, но не сдаваться. Учили не требовать, чтобы мир был понятен лично нам, соответствовал лично нашим ожиданиям. Примерно так, хотя это и не все. И, конечно, всякий ученик почти бессознательно подражает любимому учителю в манерах и повадках. Это было.
Не думаю, что процесс прервался. С чего бы? Компания моей дочери читала Стругацких в детстве и продолжает дочитывать сейчас, когда им по 22-23. Да, это не случайно выбранные молодые люди, а школа вроде той, в которой выступал Виктор Банев, но, извините, в СССР Стругацких читали тоже далеко не все. Цитата из Стругацких была маркером «своего» именно потому, что остальные были чужими. Новое поколение Стругацких не цитирует так, как мы, но миллениалы вообще перестали уснащать речь цитатами из книг. Эту экологическую нишу - пароля и обмена улыбками - заняли мемы. Тем не менее они отлично знают, откуда это - «как лист увядший падает на душу». Сонет, кстати, продолжают писать, и сиквелы из миров Стругацких тоже.
Что интересно, новое поколение читателей любит начальные книги «полдневского» цикла, наивные и утопические, те самые, которые так раздражают некоторых поклонников постарше.
Наверное, рано или поздно процесс прервется, когда культурный разрыв станет непреодолимым. И, в конце концов, было бы грустно, если бы у новых поколений не появлялось новых учителей.
5. Сложный вопрос. Никогда толком не могла провести границу между «детским» и «взрослым» сегментами. В детстве читала вообще все, и «трудные» книги, без картинок и разговоров, и «не для детей». И, с другой стороны, любила тех взрослых, которые не стеснялись хвалить эпопею о Муми-троллях, как будто это настоящая книжка, а не детская. А сама в почтенном возрасте не могла дождаться очередной книги о Гарри Поттере. Вместе с множеством других взрослых, замечу.
Возможно, тут есть некоторое затянувшееся недоразумение. Детское и подростковое чтение во времена Стругацких состояло из трех компонентов: книги талантливых писателей, имеющих редкий дар обращаться именно к детям; их подражатели - нужно же издателям чем-то заполнять издательские планы (возможно, только эти, вторые, и есть «детский сегмент», потому что многие из первых можно перечитывать всю жизнь; и если так, то не все ли равно, что в этом сегменте происходит?); и наконец, в принципе «взрослые», но низкие жанры, книги, которые ссылают на дачу, на чердак, на полочку в туалете - или в детскую. Полноценным взрослым чтением считался реализм, в крайнем случае с легким налетом фантасмагории, а все жанры, в том или ином смысле невзаправдашние - фантастика, детектив, приключения, даже историческая проза, - все это легко могло быть разжаловано в чтение для школьников, да часто и появлялось на свет с родимым пятном «молодежной литературы». Тем легче это происходило в СССР, что там и взрослым не рекомендовалось читать о сексе и насилии (хотя на детских книжных полках прочно обосновались «Три мушкетера», где героям за их дружбу и удальство легко прощаются всяческие прегрешения 18+; потому что фехтование и голубые плащи с крестами - это детям, а взрослым - страсти в литейном ковше). То же самое когда-то случилось со сказкой, объяснял Толкиен в «On Fairy-Stories»: сослали в детскую, потому что взрослые сказок не читают. Применительно к фантастике вообще и к книгам Стругацких в частности это так же диковато, если подумать.
Очевидно детская книга в их библиографии, пожалуй, одна: «Экспедиция в преисподнюю» С. Ярославцева (Аркадия Стругацкого). Кстати, оммаж мушкетерам Дюма. Хотелось бы мне, чтобы таких книг в «детском сегменте» было больше. Там можно критиковать третью часть, но первые две прекрасны во всех отношениях.
6. За исключением памятника Ленину в Мире Полдня - по большому счету не вижу ни устаревшего, ни неприемлемого. Если, конечно, мы не говорим о научном аспекте: межпланетные и межзвездные полеты, ксенозоология, для чего было ломать голову, кто такие подкидыши Странников, когда можно было просто секвенировать их геномы, и т. п. И если мы не путаем авторов с персонажами. Вообще большинство претензий по поводу устаревшего и неприемлемого в их творчестве («Мир Полдня на самом деле тоталитарный Мир Полночи», «зачем они национализировали детей?» и т. п.) происходит от невнимательного чтения.
Отсюда: http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2020_8/Content/Publication6_7531/Default.aspx . Спасибо всем за помощь в выдирании текста!
СТРУГАЦКИЕ: XXI ВЕК
Круглый стол, ответы на вопросы
обзор
СТРУГАЦКИЕ: XXI ВЕК
К 95-летию со дня рождения Аркадия Стругацкого
Сейчас, когда прошло более 60-ти лет после выхода первых совместных книжек Аркадия и Бориса Стругацких (повести «Страна багровых туч» и «Извне»), понятно, что книги братьев фактически сформировали несколько поколений советских (и постсоветских) читателей - точно так же, как сами они предполагали благодаря гуманистической системе воспитания сформировать нового человека несостоявшегося светлого коммунистического будущего. Авторы, чье детство и отрочество прошло «в присутствии Стругацких», а нынешняя сфера деятельности так или иначе связана с фантастикой и/или педагогической и просветительской деятельностью, отвечают на вопросы «Нового мира».
1. Были ли Стругацкие художниками, исследующими натурфилософскую проблематику, или социальными мыслителями, которые в силу специфических обстоятельств вынуждены работать с художественной литературой?
2. Какие влияния русской литературы можно найти в творчестве Стругацких?
3. Какие влияния мировой классики и современной им литературы зарубежной?
4. Стругацких вполне можно назвать социальными педагогами, которые воспитали несколько поколений молодежи. В чем состояло это воспитание и влияние, оборвался ли этот процесс, и если да, то когда?
5. Определенная часть произведений Стругацких проходила по разряду «для детей и юношества». Изменилась ли с тех пор литература для этого сегмента?
6. Что для вас в наследии Стругацких сегодня кажется безусловно устаревшим, что живым и актуальным, а что - живым, но для вас совершенно неприемлемым?
Елена Клещенко - научный журналист. Заместитель главного редактора журнала «Химия и жизнь». Заместитель главного редактора портала PCR.news.
1. Пожалуй, ни то ни другое. Художники и мыслители, которые выбрали себе жанр, считавшийся недостойным ни художников, ни мыслителей, из-за чего теперь подвергают сомнению то их принадлежность к художникам, то к мыслителям, то совсем отказывают им в ценности для отечественной и мировой культуры. Но они сделали этот выбор, а затем показали, что развлекательный формат не препятствует ни мыслительному процессу, ни серьезной работе со словом. Мне немного страшно делать последнее утверждение, насчет «работы со словом», достаточно слышала в последнее время о том, как слабы и антихудожественны книги Стругацких. Спорить со специалистами не буду, но, мне кажется, бездарные тексты не расходятся на цитаты в таком количестве и разнообразии, не живут такой активной собственной жизнью. Не происходят такие вещи сами собой, сколь бы ни были умны и актуальны авторские мысли, когда текст плох.
2. Об этом мне трудно судить, я не литературовед. Могу только констатировать очевидное: русскую литературу они отлично знали и ожидали того же от читателя. В «Отягощенных злом» один из героев много цитирует и спрашивает: «Откуда?», но, по сути, в эту игру они играют с читателями с самых первых своих книг. Читатели, особенно молодые, старались подтянуться и оправдать ожидания.
3. Знакомство с литературой на английском и японском языках, в СССР недоступной или непереведенной (или переведенной как раз Аркадием Стругацким), свою роль, безусловно, сыграло. Отчасти благодаря этому в их мирах было на одно измерение больше, чем у многих из тех, кто начинал одновременно с ними. Антураж - и в Арканаре, и в темном средневековье Саулы есть что-то японское, да немало можно найти примеров. Но и более важные вещи, например, Акутагава в творчестве Стругацких. Тут заметно влияние: отдельные интонации, афористичность, отвращение к пошлости и тупости. Убежденность в том, что для анализа психического мира и вообще для настоящей литературной работы писателю и герою необходимо событие, желательно - необыкновенное. (И отсюда можно вывести ценность, возможности, особое место фантастики…) Прямые цитаты: «Чья совесть от них заболит? Моя? У меня нет совести, у меня есть только нервы». «Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?» Его же «Носовой платок»; наверное, каждый второй читатель «Жука в муравейнике», мучимый непониманием, какого черта там произошло, был Лев Абалкин автоматом Странников или не был, - кидался искать этот рассказ, который Максим «конечно, сразу вспомнил». Никакой подсказки там, конечно, не было, однако некоторые находили ответ в другом рассказе из той же книги Акутагавы - «В чаще». Одно событие и три правды о нем, «поразительное литературное произведение, совершенно уникальное в истории литературы, поднявшее откровенный алогизм до высочайшего художественного уровня», как написал в предисловии некто А. Стругацкий.
4. Возможно, начиналось воспитание с вопроса: что не так в стране, где одни из лучших писателей-фантастов - персоны нонграта, а книги их - вечный дефицит? Это наблюдение само по себе наводило на интересные мысли. Многое другое очевидно. Главными людьми в Мировом Совете должны быть врачи и учителя (эх-эх, придет ли времечко?..). Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные. Счастье в непрерывном познании неизвестного, и смысл жизни в том же (с важным уточнением: «рабочая гипотеза»). Жизнь дает человеку три радости: друга, любовь и любимую работу; без любви, конечно, обойтись можно, но тогда одной радостью будет меньше, а их всего три. Если во имя идеала человеку приходится делать подлости, то цена этому идеалу дерьмо. То самое, что вызывает особенное желание разрушить старый мир, например, тайная полиция, легко приспосабливается к процессу разрушения, становится необходимым и в конечном счете… И т. д. Казалось бы, простые истины, каждый может так провещать молодому поколению? Но фокус Стругацких в том, что им верят.
Еще важное: помимо вечного и глобального, они ставили нам зрение, голос и руку. Учили учиться. Учили смеяться (даже в Арканаре, даже в Городе Дождя или под пятой Великого и могучего утеса; кстати, главный провал экранизаций ТББ - отсутствие юмора). Учили отличать незабудку от дерьма. Учили проигрывать, но не сдаваться. Учили не требовать, чтобы мир был понятен лично нам, соответствовал лично нашим ожиданиям. Примерно так, хотя это и не все. И, конечно, всякий ученик почти бессознательно подражает любимому учителю в манерах и повадках. Это было.
Не думаю, что процесс прервался. С чего бы? Компания моей дочери читала Стругацких в детстве и продолжает дочитывать сейчас, когда им по 22-23. Да, это не случайно выбранные молодые люди, а школа вроде той, в которой выступал Виктор Банев, но, извините, в СССР Стругацких читали тоже далеко не все. Цитата из Стругацких была маркером «своего» именно потому, что остальные были чужими. Новое поколение Стругацких не цитирует так, как мы, но миллениалы вообще перестали уснащать речь цитатами из книг. Эту экологическую нишу - пароля и обмена улыбками - заняли мемы. Тем не менее они отлично знают, откуда это - «как лист увядший падает на душу». Сонет, кстати, продолжают писать, и сиквелы из миров Стругацких тоже.
Что интересно, новое поколение читателей любит начальные книги «полдневского» цикла, наивные и утопические, те самые, которые так раздражают некоторых поклонников постарше.
Наверное, рано или поздно процесс прервется, когда культурный разрыв станет непреодолимым. И, в конце концов, было бы грустно, если бы у новых поколений не появлялось новых учителей.
5. Сложный вопрос. Никогда толком не могла провести границу между «детским» и «взрослым» сегментами. В детстве читала вообще все, и «трудные» книги, без картинок и разговоров, и «не для детей». И, с другой стороны, любила тех взрослых, которые не стеснялись хвалить эпопею о Муми-троллях, как будто это настоящая книжка, а не детская. А сама в почтенном возрасте не могла дождаться очередной книги о Гарри Поттере. Вместе с множеством других взрослых, замечу.
Возможно, тут есть некоторое затянувшееся недоразумение. Детское и подростковое чтение во времена Стругацких состояло из трех компонентов: книги талантливых писателей, имеющих редкий дар обращаться именно к детям; их подражатели - нужно же издателям чем-то заполнять издательские планы (возможно, только эти, вторые, и есть «детский сегмент», потому что многие из первых можно перечитывать всю жизнь; и если так, то не все ли равно, что в этом сегменте происходит?); и наконец, в принципе «взрослые», но низкие жанры, книги, которые ссылают на дачу, на чердак, на полочку в туалете - или в детскую. Полноценным взрослым чтением считался реализм, в крайнем случае с легким налетом фантасмагории, а все жанры, в том или ином смысле невзаправдашние - фантастика, детектив, приключения, даже историческая проза, - все это легко могло быть разжаловано в чтение для школьников, да часто и появлялось на свет с родимым пятном «молодежной литературы». Тем легче это происходило в СССР, что там и взрослым не рекомендовалось читать о сексе и насилии (хотя на детских книжных полках прочно обосновались «Три мушкетера», где героям за их дружбу и удальство легко прощаются всяческие прегрешения 18+; потому что фехтование и голубые плащи с крестами - это детям, а взрослым - страсти в литейном ковше). То же самое когда-то случилось со сказкой, объяснял Толкиен в «On Fairy-Stories»: сослали в детскую, потому что взрослые сказок не читают. Применительно к фантастике вообще и к книгам Стругацких в частности это так же диковато, если подумать.
Очевидно детская книга в их библиографии, пожалуй, одна: «Экспедиция в преисподнюю» С. Ярославцева (Аркадия Стругацкого). Кстати, оммаж мушкетерам Дюма. Хотелось бы мне, чтобы таких книг в «детском сегменте» было больше. Там можно критиковать третью часть, но первые две прекрасны во всех отношениях.
6. За исключением памятника Ленину в Мире Полдня - по большому счету не вижу ни устаревшего, ни неприемлемого. Если, конечно, мы не говорим о научном аспекте: межпланетные и межзвездные полеты, ксенозоология, для чего было ломать голову, кто такие подкидыши Странников, когда можно было просто секвенировать их геномы, и т. п. И если мы не путаем авторов с персонажами. Вообще большинство претензий по поводу устаревшего и неприемлемого в их творчестве («Мир Полдня на самом деле тоталитарный Мир Полночи», «зачем они национализировали детей?» и т. п.) происходит от невнимательного чтения.
Отсюда: http://www.nm1925.ru/Archive/Journal6_2020_8/Content/Publication6_7531/Default.aspx . Спасибо всем за помощь в выдирании текста!