Умирающий лебедь (Евгений Бауэр, 1917) - декадентский триллер
Под немым российским кино обычно понимают кинематограф 20-х годов, а между тем и до революции у нас было что посмотреть. Да, конечно, самые ранние отечественные фильмы сейчас хорошего впечатления не производят, особенно на фоне западных картин тех же лет, но к середине 10-х годов кинематографисты, по всей видимости, уже набрались опыта и вполне освоились с новым видом искусства. К сожалению, сохранилась лишь небольшая часть снятых в этот период лент, но и по ним можно судить о кинопроцессе. Вот хотя бы благодаря этому фильму можно утверждать, что интересные кинематографисты у нас были. А пишут, что этот фильм, премьера которого состоялась в январе 1917 года, был вообще характерен для режиссера. К сожалению, Евгений Бауэр умер от пневмонии полгода спустя, и я убежден, что отечественный, да и мировой, кинематограф потерял очень много.
Немая девушка (знаменитая балерина Вера Каралли) знакомится в Сочи с молодым человеком, который, впрочем, оскорбляет ее чувства изменчивостью пристрастий. Ужасно огорченная, она решает стать балериной и вскоре обретает славу благодаря чудесному танцу "Умирающий лебедь" (я, вообще говоря, к искусству танца, и к балету в частности, равнодушен, но представление Каралли в фильме меня поразило). Граф-художник, в бесплодном стремлении запечатлеть саму смерть малюющий бездарные картинки, проникается печальным образом танцовщицы и упрашивает ее стать моделью для своего будущего шедевра. Но вот объявляется сочинский любовник, добивается у девушки прощения, и на лице последней вновь возникает счастливая улыбка. Подобная метаморфоза совсем не радует художника, ведь образ смерти еще не завершен...
В общем, скажу я вам, это не просто какая-нибудь мелодрама, а самый настоящий декадентский триллер! Про маньяка! А изобретательно сделанный сон героини действительно пугает и, подозреваю, является одной из первых и наиболее значительных хоррор-сцен в отечественном кино. Эпизод с руками, тянущимися к героине из окружающего пространства невероятно эффектен и, возможно, не раз еще отразился в мировом кинематографе. Но по-настоящему меня поразил даже не самый этот факт, а то, с какой черной иронией выписан маньяк-художник, полагающий, будто творит шедевры, в то время как мы видим смешнейшую примитивную мазню. Это современники Бауэра осмыслить не смогли, как будет видно из нижеприведенных цитат. Получается, что он опередил свое время минимум на полвека! Не гений ли? Скачал еще два фильма Бауэра, буду радоваться.
"Картина выполнена очень удачно. Ласкает глаза чудесная природа Сочи, где была снята эта лента, напряженное внимание вызывает богатая и интересная изобретательность режиссера в постановке фантастических эпизодов. Но самое интересное в новой ленте - это, конечно, танцы г-жи Каралли. <…>
Искусство танца здесь всегда убедительно, и в этом заключается единственная, но весьма значительная ценность новой ленты, открывающая кинематографу новые, широкие горизонты творчества.
Нельзя не упомянуть, что художественная работа создателей новой ленты будет в значительной мере затушевана, если музыка, сопровождающая картину, не будет ритмически точно соответствовать движению на экране.
В этом отношении пианистам кинотеатров следует предварительно очень внимательно просмотреть картину и затем тщательно подобрать соответствующую музыку."
Кине-журнал, 1917 №1/2 стр. 72-73
Про открытие новых горизонтов хорошо написано. Например, фильмы Карлоса Сауры как раз по этой линии проходят. Любопытно еще: теоретически вопрос взаимодействия звука и изображения стал активно разрабатываться в конце 20-х годов, а тут вот в последних строках уже некоторые наметки в этом направлении имеются.
"На этот раз г. Бауэр особенно интересен не павильонами (обычно главный козырь этого художника-декоратора), а изысканнейшей натурой. С этой стороны картина безукоризненна, чего отнюдь нельзя сказать о павильонах, поставленных без обычной выдумки и обставленных без обычного вкуса и тщательности.
Нас удивила мастерская сумасшедшего графа: беспомощные, бездарные эксизы скелетов убивают всякий интерес к творчеству неплохо задуманного безумца - художника, влюбленного в смерть.
Г-жа Коралли, напрасно тяготеющая к бытовым ролям на экране и мало убедительная в таких ролях, на этот раз в своей сфере: с трогательным изяществом и грацией она изображает балетную артистку, пережившую несложный роман и пассивно, помимо своей воли, ставшую жертвой сумасшедшего художника. Танцевальный номер проведен артисткой превосходно."
Театральная газета, 1917 №1/2 стр 15
"Самым слабым местом кинопьесы является <…> больной художник. То, что сумасшедший под влиянием навязчивой идеи может задушить здорового человека, не дает еще материала для художественной драмы. Трагическое в искусстве не обуславливается такими случайными обстоятельствами, как, например, сумасшествие и т.п.
Излишне добавить, что, кроме этого основного недостатка темы, все прочее в картине: постановка, игра, фотография - вполне безупречны."
Проектор, 1917 №1/2 стр. 15
"Хорошим партнером В.А. Каралли был А.А. Громов в роли безумного художника. Артист дал хороший грим и продуманный, твердый жест. Хотелось бы только большего удара в сцене задушения.
Картина эффектна. В третьем акте режиссеру удается создать настроение жути - в сцене сна Гизеллы.
Самое слабое место картины - это ее надписи, не всегда отвечающие своим стилем серьезному, философски-символическому тону драмы."
В.Веронин - Вестник Кинематографии, 1917 №123 стр 13-14
Ну и скриншоты:
Немая девушка (знаменитая балерина Вера Каралли) знакомится в Сочи с молодым человеком, который, впрочем, оскорбляет ее чувства изменчивостью пристрастий. Ужасно огорченная, она решает стать балериной и вскоре обретает славу благодаря чудесному танцу "Умирающий лебедь" (я, вообще говоря, к искусству танца, и к балету в частности, равнодушен, но представление Каралли в фильме меня поразило). Граф-художник, в бесплодном стремлении запечатлеть саму смерть малюющий бездарные картинки, проникается печальным образом танцовщицы и упрашивает ее стать моделью для своего будущего шедевра. Но вот объявляется сочинский любовник, добивается у девушки прощения, и на лице последней вновь возникает счастливая улыбка. Подобная метаморфоза совсем не радует художника, ведь образ смерти еще не завершен...
В общем, скажу я вам, это не просто какая-нибудь мелодрама, а самый настоящий декадентский триллер! Про маньяка! А изобретательно сделанный сон героини действительно пугает и, подозреваю, является одной из первых и наиболее значительных хоррор-сцен в отечественном кино. Эпизод с руками, тянущимися к героине из окружающего пространства невероятно эффектен и, возможно, не раз еще отразился в мировом кинематографе. Но по-настоящему меня поразил даже не самый этот факт, а то, с какой черной иронией выписан маньяк-художник, полагающий, будто творит шедевры, в то время как мы видим смешнейшую примитивную мазню. Это современники Бауэра осмыслить не смогли, как будет видно из нижеприведенных цитат. Получается, что он опередил свое время минимум на полвека! Не гений ли? Скачал еще два фильма Бауэра, буду радоваться.
"Картина выполнена очень удачно. Ласкает глаза чудесная природа Сочи, где была снята эта лента, напряженное внимание вызывает богатая и интересная изобретательность режиссера в постановке фантастических эпизодов. Но самое интересное в новой ленте - это, конечно, танцы г-жи Каралли. <…>
Искусство танца здесь всегда убедительно, и в этом заключается единственная, но весьма значительная ценность новой ленты, открывающая кинематографу новые, широкие горизонты творчества.
Нельзя не упомянуть, что художественная работа создателей новой ленты будет в значительной мере затушевана, если музыка, сопровождающая картину, не будет ритмически точно соответствовать движению на экране.
В этом отношении пианистам кинотеатров следует предварительно очень внимательно просмотреть картину и затем тщательно подобрать соответствующую музыку."
Кине-журнал, 1917 №1/2 стр. 72-73
Про открытие новых горизонтов хорошо написано. Например, фильмы Карлоса Сауры как раз по этой линии проходят. Любопытно еще: теоретически вопрос взаимодействия звука и изображения стал активно разрабатываться в конце 20-х годов, а тут вот в последних строках уже некоторые наметки в этом направлении имеются.
"На этот раз г. Бауэр особенно интересен не павильонами (обычно главный козырь этого художника-декоратора), а изысканнейшей натурой. С этой стороны картина безукоризненна, чего отнюдь нельзя сказать о павильонах, поставленных без обычной выдумки и обставленных без обычного вкуса и тщательности.
Нас удивила мастерская сумасшедшего графа: беспомощные, бездарные эксизы скелетов убивают всякий интерес к творчеству неплохо задуманного безумца - художника, влюбленного в смерть.
Г-жа Коралли, напрасно тяготеющая к бытовым ролям на экране и мало убедительная в таких ролях, на этот раз в своей сфере: с трогательным изяществом и грацией она изображает балетную артистку, пережившую несложный роман и пассивно, помимо своей воли, ставшую жертвой сумасшедшего художника. Танцевальный номер проведен артисткой превосходно."
Театральная газета, 1917 №1/2 стр 15
"Самым слабым местом кинопьесы является <…> больной художник. То, что сумасшедший под влиянием навязчивой идеи может задушить здорового человека, не дает еще материала для художественной драмы. Трагическое в искусстве не обуславливается такими случайными обстоятельствами, как, например, сумасшествие и т.п.
Излишне добавить, что, кроме этого основного недостатка темы, все прочее в картине: постановка, игра, фотография - вполне безупречны."
Проектор, 1917 №1/2 стр. 15
"Хорошим партнером В.А. Каралли был А.А. Громов в роли безумного художника. Артист дал хороший грим и продуманный, твердый жест. Хотелось бы только большего удара в сцене задушения.
Картина эффектна. В третьем акте режиссеру удается создать настроение жути - в сцене сна Гизеллы.
Самое слабое место картины - это ее надписи, не всегда отвечающие своим стилем серьезному, философски-символическому тону драмы."
В.Веронин - Вестник Кинематографии, 1917 №123 стр 13-14
Ну и скриншоты: