(no subject)
Из рассказа:
Варлам ШАЛАМОВ,
"Последний бой майора Пугачёва"
Аресты тридцатых годов были арестами людей случайных. Это были жертвы ложной и страшной теории о разгорающейся классовой борьбе по мере укрепления социализма. У профессоров, партработников, военных, инженеров, крестьян, рабочих, наполнивших тюрьмы того времени до предела, не было за душой ничего положительного, кроме, может быть, личной порядочности, наивности, что ли, - словом, таких качеств, которые скорее облегчали, чем затрудняли карающую работу тогдашнего "правосудия". Отсутствие единой объединяющей идеи ослабляло моральную стойкость арестантов чрезвычайно. Они не были ни врагами власти, ни государственными преступниками, и, умирая, они так и не поняли, почему им надо было умирать. Их самолюбию, их злобе не на что было
опереться. И, разобщенные, они умирали в белой колымской пустыне - от голода, холода, многочасовой работы, побоев и болезней. Они сразу выучились не заступаться друг за друга, не поддерживать друг друга. К этому и стремилось начальство.
=================================
Здесь, я думаю, есть правильное и неправильное. Правильное -- об отсутствии за душой чего бы то ни было положительного и какой бы то ни было объединяющей идеи; это -- продукт материалистического миропонимания того (да и нашего) времени. И такую объединяющую идею имели в то время "религиозники" ("Бог"), почему они и выживали в лагерях БОЛЬШЕ, -- а также йоги, эсперантисты и оккультисты (почему их и засунули в лагеря: слишком умные и независимые для тоталитарного государства, и -- главное -- имевшие хоть какую-то, но всё же объединяющую идею. -- НИ-З-З-Я!!). А неправильное (или не совсем правильное) то, что "Они сразу выучились не заступаться друг за друга, не поддерживать друг друга. ... Их самолюбию, их злобе не на что было опереться.". Я показывал этот текст ныне покойному моему приятелю, блестящему морскому офицеру, настоящему интеллигенту Михаилу Моисеевичу Минкину 82 лет, незаслуженно -- по ложному навету -- отсидевшему в северных лагерях 17 лет, знавшему Жигулина (был в Бутугычаге) -- и он резко ответил, что это НЕ ТАК, и что, например, лично у него были там два ДРУГА.
=============================
Варлам ШАЛАМОВ,
"Последний бой майора Пугачёва"
Аресты тридцатых годов были арестами людей случайных. Это были жертвы ложной и страшной теории о разгорающейся классовой борьбе по мере укрепления социализма. У профессоров, партработников, военных, инженеров, крестьян, рабочих, наполнивших тюрьмы того времени до предела, не было за душой ничего положительного, кроме, может быть, личной порядочности, наивности, что ли, - словом, таких качеств, которые скорее облегчали, чем затрудняли карающую работу тогдашнего "правосудия". Отсутствие единой объединяющей идеи ослабляло моральную стойкость арестантов чрезвычайно. Они не были ни врагами власти, ни государственными преступниками, и, умирая, они так и не поняли, почему им надо было умирать. Их самолюбию, их злобе не на что было
опереться. И, разобщенные, они умирали в белой колымской пустыне - от голода, холода, многочасовой работы, побоев и болезней. Они сразу выучились не заступаться друг за друга, не поддерживать друг друга. К этому и стремилось начальство.
=================================
Здесь, я думаю, есть правильное и неправильное. Правильное -- об отсутствии за душой чего бы то ни было положительного и какой бы то ни было объединяющей идеи; это -- продукт материалистического миропонимания того (да и нашего) времени. И такую объединяющую идею имели в то время "религиозники" ("Бог"), почему они и выживали в лагерях БОЛЬШЕ, -- а также йоги, эсперантисты и оккультисты (почему их и засунули в лагеря: слишком умные и независимые для тоталитарного государства, и -- главное -- имевшие хоть какую-то, но всё же объединяющую идею. -- НИ-З-З-Я!!). А неправильное (или не совсем правильное) то, что "Они сразу выучились не заступаться друг за друга, не поддерживать друг друга. ... Их самолюбию, их злобе не на что было опереться.". Я показывал этот текст ныне покойному моему приятелю, блестящему морскому офицеру, настоящему интеллигенту Михаилу Моисеевичу Минкину 82 лет, незаслуженно -- по ложному навету -- отсидевшему в северных лагерях 17 лет, знавшему Жигулина (был в Бутугычаге) -- и он резко ответил, что это НЕ ТАК, и что, например, лично у него были там два ДРУГА.
=============================