Платье герцогини Бургундской
Я прошу прощения за повтор поста, иначе не удавалось заново прикрепить исчезнувшие картинки.
Слева: Платье (типа мантуя) из богатой коллекции Лос-Анджелесского Музея Искусств; Италия, около 1700. C декоративной треугольной вставкой для корсажа (стомак) и нижней юбкой. Шелковый сатин с вышивкой золотой нитью.
Справа: Портрет-гравюра "с мушками" (ок. 1705) Марии-Аделаиды Савойской (1685-1712), герцогини Бургундской, жены старшего внука Людовика XIV.
Несмотря на некоторые существенные различия - другой рисунок вышивки, широкая кайма по корсажу и длинный шлейф у герцогини - платье, представленное в музее, даёт яркое представление о том, как в реальности выглядели наряды начала XVIII века.
И прелестное лицо Марии-Аделаиды, умершей от кори (или, скорее, ее последствий и лечения) в 27 лет.
Мемуарист герцог де Сен-Симон приводит следующее описание:
"Кроткая, застенчивая, но умная и сообразительная, добрая до того, что боялась причинить малейшее огорчение кому бы то ни было, и вместе с тем веселая и легкомысленная, прекрасно умевшая облюбовать себе цель и упорно ее преследовать, она, казалось, с легкостью переносила любое, самое суровое, принуждение, давившее на нее всей своей тяжестью. Она была полна дружелюбия: оно било в ней ключом. Она была весьма некрасива: щеки отвислые, лоб чересчур выпуклый, нос незначительный, но пухлые вызывающие губы, роскошные темно-каштановые волосы и того же цвета изящно очерченные брови; глаза у ней были выразительнее всего и воистину прекрасны, а вот зубов мало, и все гнилые, о чем она сама упоминала и над чем подшучивала; превосходный цвет лица, чудесная кожа, грудь невелика, но прелестна, длинная шея с намеком на зоб, ничуть ее не портивший, изящная, грациозная и величественная посадка головы, такой же взгляд, выразительнейшая улыбка, высокий рост, округлый, тонкий, изумительно стройный стан и поступь богини в облаках".
Людовик XIV, который любовно называл маленькую герцогиню "свежим глотком воздуха" при своем дворе, тяжело перенес смерть Марии-Аделаиды, приходившейся ему двоюродной внучкой. Однако, степень его эгоистичной любви при ее жизни можно оценить в следующем отрывке из книги "Жизнь Луи XIV". Александра Дюма:
"Всякого рода интриги не помешали герцогине Бургундской, уже имевшей двух сыновей, из которых один умер, а другому также вскоре суждено было оставить этот мир, забеременеть в третий раз. Это событие показалось крайне неприятным Луи XIV, которому внучка была утешением, и он желал, чтобы она повсюду его сопровождала, а в том состоянии ей было такое весьма трудно, если не невозможно. Фагон осмелился сказать об этом королю несколько слов, и хотя король привык, чтобы его любовницы в беременности или сразу после родов сопровождали его в путешествиях и во всем блеске нарядов, Луи XIV решил отложить раза два одно из намечавшихся им путешествий. В конце концов, как короля ни уговаривали, он отправился и велел герцогине ехать с собой.
Из Версаля выехали в среду, и в следующую субботу, в то время как король забавлялся кормлением в пруду карпов, а придворные созерцали это с благоговейным удивлением, к нему скорыми шагами подошла г-жа де Люд. Никто не слышал, о чем они говорили, потом король вернулся к пруду и ни к кому не обращаясь, произнес:
- Герцогиня Бургундская ушиблась!
Г-да Ларошфуко, Буйон и другие, слышавшие слова короля, вскрикнули, а Ларошфуко сказал:
- Ах, Боже мой, как вам кажется, ваше величество, ведь это величайшее несчастие! Герцогиня уже ушибалась и прежде, пожалуй, она более не сможет иметь детей!
Король ко всеобщему удивлению с гневом ответил:
- Ну, что же! Ведь у нее уже есть сын, а если он умрет, то разве герцог Беррийский не в таких летах, чтобы жениться и иметь детей? Что мне до того, кто будет моим наследником, не все ли они мои внуки! - Потом, в сердцах, Луи XIV продолжил:
- Слава Богу, она ушиблась! Тем лучше, что это случилось! Меня более не станут удерживать в моих путешествиях ни представления врачей, ни рассуждения повивальных бабок! Я буду уезжать, приезжать как мне вздумается, и пусть меня оставят в покое!
Легко можно представить, какое глубокое молчание последовало за этой выходкой. Все потупили глаза, едва смея дышать, и все, даже плотник и садовник, работавшие неподалеку, остолбенели. В следующий понедельник у герцогини действительно случился выкидыш."
Слева: Платье (типа мантуя) из богатой коллекции Лос-Анджелесского Музея Искусств; Италия, около 1700. C декоративной треугольной вставкой для корсажа (стомак) и нижней юбкой. Шелковый сатин с вышивкой золотой нитью.
Справа: Портрет-гравюра "с мушками" (ок. 1705) Марии-Аделаиды Савойской (1685-1712), герцогини Бургундской, жены старшего внука Людовика XIV.
Несмотря на некоторые существенные различия - другой рисунок вышивки, широкая кайма по корсажу и длинный шлейф у герцогини - платье, представленное в музее, даёт яркое представление о том, как в реальности выглядели наряды начала XVIII века.
И прелестное лицо Марии-Аделаиды, умершей от кори (или, скорее, ее последствий и лечения) в 27 лет.
Мемуарист герцог де Сен-Симон приводит следующее описание:
"Кроткая, застенчивая, но умная и сообразительная, добрая до того, что боялась причинить малейшее огорчение кому бы то ни было, и вместе с тем веселая и легкомысленная, прекрасно умевшая облюбовать себе цель и упорно ее преследовать, она, казалось, с легкостью переносила любое, самое суровое, принуждение, давившее на нее всей своей тяжестью. Она была полна дружелюбия: оно било в ней ключом. Она была весьма некрасива: щеки отвислые, лоб чересчур выпуклый, нос незначительный, но пухлые вызывающие губы, роскошные темно-каштановые волосы и того же цвета изящно очерченные брови; глаза у ней были выразительнее всего и воистину прекрасны, а вот зубов мало, и все гнилые, о чем она сама упоминала и над чем подшучивала; превосходный цвет лица, чудесная кожа, грудь невелика, но прелестна, длинная шея с намеком на зоб, ничуть ее не портивший, изящная, грациозная и величественная посадка головы, такой же взгляд, выразительнейшая улыбка, высокий рост, округлый, тонкий, изумительно стройный стан и поступь богини в облаках".
Людовик XIV, который любовно называл маленькую герцогиню "свежим глотком воздуха" при своем дворе, тяжело перенес смерть Марии-Аделаиды, приходившейся ему двоюродной внучкой. Однако, степень его эгоистичной любви при ее жизни можно оценить в следующем отрывке из книги "Жизнь Луи XIV". Александра Дюма:
"Всякого рода интриги не помешали герцогине Бургундской, уже имевшей двух сыновей, из которых один умер, а другому также вскоре суждено было оставить этот мир, забеременеть в третий раз. Это событие показалось крайне неприятным Луи XIV, которому внучка была утешением, и он желал, чтобы она повсюду его сопровождала, а в том состоянии ей было такое весьма трудно, если не невозможно. Фагон осмелился сказать об этом королю несколько слов, и хотя король привык, чтобы его любовницы в беременности или сразу после родов сопровождали его в путешествиях и во всем блеске нарядов, Луи XIV решил отложить раза два одно из намечавшихся им путешествий. В конце концов, как короля ни уговаривали, он отправился и велел герцогине ехать с собой.
Из Версаля выехали в среду, и в следующую субботу, в то время как король забавлялся кормлением в пруду карпов, а придворные созерцали это с благоговейным удивлением, к нему скорыми шагами подошла г-жа де Люд. Никто не слышал, о чем они говорили, потом король вернулся к пруду и ни к кому не обращаясь, произнес:
- Герцогиня Бургундская ушиблась!
Г-да Ларошфуко, Буйон и другие, слышавшие слова короля, вскрикнули, а Ларошфуко сказал:
- Ах, Боже мой, как вам кажется, ваше величество, ведь это величайшее несчастие! Герцогиня уже ушибалась и прежде, пожалуй, она более не сможет иметь детей!
Король ко всеобщему удивлению с гневом ответил:
- Ну, что же! Ведь у нее уже есть сын, а если он умрет, то разве герцог Беррийский не в таких летах, чтобы жениться и иметь детей? Что мне до того, кто будет моим наследником, не все ли они мои внуки! - Потом, в сердцах, Луи XIV продолжил:
- Слава Богу, она ушиблась! Тем лучше, что это случилось! Меня более не станут удерживать в моих путешествиях ни представления врачей, ни рассуждения повивальных бабок! Я буду уезжать, приезжать как мне вздумается, и пусть меня оставят в покое!
Легко можно представить, какое глубокое молчание последовало за этой выходкой. Все потупили глаза, едва смея дышать, и все, даже плотник и садовник, работавшие неподалеку, остолбенели. В следующий понедельник у герцогини действительно случился выкидыш."