Участие ЮАС во Второй мировой войне
По-хорошему, эту статью следовало запостить вчера - наверняка они считают днём разгрома нацистской Германии 8 мая. Но думаю, что в сегодняшний день она будет так же своевременна.
Первоначально она была размещена здесь, но сейчас сайт реконструирован до основанья... Привожу, исключив некоторые моменты, не имеющие прямого отношения к заявленной теме.
Союзники в войне - Россия и Южная Африка
Аполлон Давидсон
Воспроизводится по тексту статьи, опубликованной в журнале «Азия и Африка сегодня», 2000, № 5. Также использована статья А. Б. Давидсона «Встреча с Валли Вольхютером», опубликованная в газете «New Bridge», 1995, № 24.
Во время второй мировой войны вооруженные силы ЮАС насчитывали 200 тысяч человек. Среди них были представители всех народностей, населяющих страну, хотя «небелых» допускали только до вспомогательных работ - санитаров, носильщиков... Огнестрельного оружия им не давали.
Неприязнь буров к Англии сказалась и тогда. Наиболее крайние бурские националисты не хотели воевать на стороне Англии.
Но все же на фронтах второй мировой войны южноафриканцы сыграли немалую роль. Они участвовали в освобождении Эфиопии, которую в сер. 1930-х захватил Муссолини, сражались в Северной Африке, в Италии. В ходе войны погибло около 9000 южноафриканцев.
Тяжелые бои, которые вели южноафриканские войска в Восточной Ливии, под Тобруком и Аламейном, совпали по времени с решающими сражениями на советско-германском фронте. В газетах всего мира информационные сводки из России и из Северной Африки проходили рядом. Появились книги под названием «От Тобрука до Смоленска» и «К Сталинграду и Аламейну».
В южноафриканских частях было немало выходцев из России, вернее, их сыновей и внуков. Еще до 1914 в Южную Африку эмигрировало из России около 40 тысяч человек, в подавляющем большинстве это были евреи.
Сохранилось свидетельство русского офицера британской армии о схватках с войсками немецкого фельдмаршала Роммеля, начавшими 26.05.1942 наступление в Ливии:
«В течение 5 дней ожесточенных боев нам удалось отогнать Роммеля и укрепиться в Агейле, около 300 миль от Газали, где наша линия фронта установилась несколько месяцев назад. Задачей нашей части было защищать 25-фунтовые южноафриканские орудия, и мой взвод занимал позицию на левом фронте».
Роммелю, как известно, удалось организовать очень мощное наступление. «Линия обороны была полностью прорвана, и южноафриканские орудия были выведены из строя, но мы оставались в наших траншеях еще час или 2, пока я не получил приказ, что все, кто еще остался на передовой, должны отступить, стараясь сохранить как можно больше военной техники, поскольку передовые немецкие танки уже зашли к нам в тыл».
Русский офицер отнюдь не винил южноафриканцев. Наоборот, восхищался ими. Писал, что немецкой армии удалось прорвать фронт «несмотря на героические усилия южноафриканцев».
Кто этот человек, прошедший бок о бок с южноафриканскими солдатами в ходе их самых тяжелых испытаний?
Тогда он был лейтенантом (вскоре - капитаном) восьмой британской армии. Бригадный генерал Бриггс дал ему кличку Сорбо (сорбо - газель). А фамилия его - Соболев. Родился в Сибири в 1901. В молодости сражался против большевиков в войсках Колчака. Затем был в русском отряде китайской армии. Решил совершить кругосветное путешествие, чтобы побывать в общинах русских эмигрантов, разбросанных по всему свету. И сперва на велосипеде, а затем на мотоцикле с флагом Российской Империи проехал всю Азию и Европу, переправился в Америку, пересек ее. Затем переплыл в Японию и оттуда вернулся в Шанхай. С 1932 обосновался в Англии. С началом второй мировой войны вступил в британскую армию.
Жизнь свела его не только с южноафриканскими солдатами, но и с самой Южной Африкой. Его часть была отправлена из Шотландии в Египет - через Кейптаун. А за участие в бою на севере Африки он был награжден военным крестом и удостоился краткой беседы с английским королем Георгом VI.
Архангельск и Мурманск
Широко известно, что британские корабли провозили в Архангельск и Мурманск вооружение, боеприпасы, продовольствие. Это называлось «русскими конвоями». В этих конвоях принимали участие и моряки-южноафриканцы.
Первый конвой - в составе большого каравана судов - отправился в Россию в 09.1941. Среди них был тральщик «Гусар». Он прошел невредимым весь путь до Архангельска - редкое везение для «русских конвоев». В Архангельске он оказался схвачен льдами. С помощью русского ледокола он добрался до Мурманска. Там ему, как и нескольким другим судам британского королевского флота, пришлось задержаться надолго. Лишь в 01.1942 он отправился в обратный путь. На его борту были английские летчики. Они сопровождали самолеты «Спитфайр» и, передав их советским авиаторам, возвращались на родину.
В Англии «Гусару» пришлось отдыхать недолго. Вскоре, весной того же 1942, его опять послали в Мурманск. На этот раз немецкие самолеты его обнаружили, преследовали, атаковали. Но все же он снова добрался до Мурманска. И пробыл там до июля.
В экипаже этого минного тральщика был и южноафриканский офицер, чье имя потом приобрело известность. Он стал коммодором (последний чин перед адмиральским) и кавалером многих орденов.
На российскую землю он ступил уже опытным моряком. А вырос в южноафриканском портовом городе Порт-Элизабет. На флоте служил с 1935. Имя этого человека Уильям Дуглас Хогг.
Южноафриканцы принимали участие в известной схватке в Северном морс, когда крейсер «Эдинбург» с сопровождавшими его кораблями шел из Мурманска домой в Англию. Тральщики, в том числе и «Гусар», сопровождали караван в начале пути. 19.04.1942 они уже возвращались в Мурманск. Но на следующий день пришлось опять сменить курс и идти к каравану. Им сообщили, что немецкая подводная лодка торпедировала «Эдинбург». «Раненый» крейсер попытался идти в Мурманск - преодолеть 200 миль пути. Советская канонерка «Рубин» и 2 английских эскадренных миноносца патрулировали вокруг него, охраняя от подводных лодок. Но вскоре на горизонте появились три немецких миноносца. «Эдинбург» получил вторую торпеду - в противоположный борт, прямо напротив первой пробоины. Теперь уже только верхняя палуба и киль держали корабль, не давали ему сломаться пополам. На «Эдинбурге», кроме экипажа, было несколько сот человек, возвращавшихся из Мурманска в Англию. 840 моряков спаслись. Их подобрали миноносцы. Из южноафриканцев погибли двое. Все корабли, кроме «Эдинбурга», пришли и Мурманск. Там они получили послание or командира советской канонерки «Рубин»:
«Советские моряки были свидетелями героической борьбы английских моряков с превосходящими силами врага.
Английские моряки выполнили священный долг перед своей родиной.
Мы гордимся стойкостью и мужеством английских моряков - наших союзников».
Это лишь 2 эпизода истории участия южноафриканцев в «русских конвоях».
С 08.1941 по 05.1945, правда, с многомесячным перерывом, в Мурманск и Архангельск прошли 35 караванов - 715 кораблей. В самом отчаянном сражении из 36 кораблей конвоя PQ17 погибло 23.
Но время войны в британском флоте было 3000 южноафриканцев. Никто не подсчитывал, сколько из них участвовали в русских конвоях. Но сохранилось немало свидетельств, например письмо южноафриканского лейтенанта Питера Филипа к родителям с описанием его участия в этих опасных плаваниях. Он был награжден медалью, как и лейтенант-коммодор Энтони Трю, коммодор Л. Помрой.
Лучшему другу
В военном музее, что в старой кейптаунской крепости, хранится маленькое зеркальце. Но оборотной его стороне старательно нацарапана надпись: «От советских летчиков - лучшему другу Wolhuter, sergeant S. G. за оказанную помощь. Герой СССР Козуля. 5.12.43».
Это зеркальце было подарено южноафриканскому сержанту, который помог выжить находившимся в плену в Германии 4 советским летчикам. Валли Вольхютер, тоже военнопленный, был 1 из переводчиков в лагере военнопленных в Германии возле Мюльберга - Stalag 4B. Однажды к нему подошел молодой русский парень Фрол Козин и попросил помочь 4 советским летчикам - заключенным тюремного барака. После наступления темноты пленным запрещалось выходить из своих бараков. Но Вольхютер пошел за Козиным. Он сочувствовал русским пленным. Они не получали посылок и другой он помощи от Международного Красного Креста, голодали, и гитлеровские власти обращались с ними неизмеримо хуже, чем с американцами или англичанами.
«С того самого момента, как они попадали в плен, подавляющее большинство из них оказывались в таком аду, который невозможно описать, и вряд ли когда-нибудь можно будет дать о нем реальное представление. Почти у всех русских пленных отнимали обмундирование и вместо него давали самую безобразную и унижающую одежду, которая делала их изгоями. У них отнимали сапоги и давали взамен деревянные башмаки с тряпками (так называемые Fusslappen), которыми обматывались ноги вместо носков». Так писал впоследствии Вольхютер.
Но то, что он увидел в тюремном бараке, было еще страшнее. «Там было ужасно холодно. Печь не топилась, а на койках не было ни одеял, ни соломенных тюфяков. Фрол открыл дверь, ведущую в уборную с цементным полом. Тут было еще холоднее. Здесь и находились 4 пилота Красной авиации».
Их посадили туда за попытку к бегству. Козуля показал Вольхютеру медаль, которой его наградили за 550 затяжных прыжков, и сказал, что он был когда-то чемпионом мира в этом виде спорта. А в тюремный карцер его посадили за попытку к бегству и отказ выступить но немецкому радио с осуждением Советского Союза.
На следующую ночь Вольхютер пришел к летчикам с английским сержантом Биллом Дэвисом. А затем они стали собирать у других пленных из присылаемых им посылок: по чайной ложечке сахару, по кусочку печенья, по ломтику мяса. Это привело к созданию в лагере «Комитета взаимопомощи». Помогать больше всего пришлось русским, а также пленным итальянцам, которых содержали еще хуже русских, поскольку считали предателями.
Летчики сумели выжить. Их благодарность и хранится в музее старой крепости в Кейптауне. Колин Эглин, один из старейших членов парламента Южной Африки, ветеран второй мировой войны, придя на встречу ветеранов в Центр российских исследований Кейптаунского университета, сказал мне, что Валли Вольхютер - его друг, он жив и вполне здоров, ему сейчас 82 год, он живет в поселке Херманус под Кейптауном, в 1 из красивейших мест Южной Африки, и будет ряд встрече.
Вместе с сотрудником генерального консульства России в Кейптауне А. Мухиным мы побывали у Вольхютера. Подтянутый, сухощавый и моложавый, он встретил нас очень приветливо. Поблагодарил за статью и подарил свою книгу «История одного военнопленного» (издана в 1982). Мы с интересом рассматривали его дневники военного времени - он вел их в плену. И рассказывал, рассказывал... Воспоминания нахлынули на него.
В том лагере, где он оказался, находились тысячи советских военнопленных. Это были первые россияне, которых он встретил. Он говорил о них с симпатией и сочувствием.
Впоследствии людей из России он не видел полвека. Последний раз - в 1945 или 1946. Он приходил тогда в советское консульское агентство (оно существовало в Кейптауне с 1942 по 1956), чтобы навести справки о тех россиянах, с которыми он подружился в лагере для военнопленных. Сотрудник консульского агентства С. Братчиков принял его любезно. Подарил пачку советских папирос.
Но ответа на свои вопросы Вольхютер не получил. Узнав из газет, какую трагическую долю уготовил Сталин вернувшимся на родину советским военнопленным, он счел бесполезным дальше выяснять их судьбу.
Нам о тех своих друзьях Вольхютер говорил с большой теплотой. Особенно о Фроле Козине. Сказал даже, что столь симпатичного ему человека он встретил впервые в жизни.
Но кто был Фрол Козин? Он немного знал немецкий язык. Биографию свою не рассказывал. Сказал, что воевал еще в финскую кампанию. Не отвечал даже на вопросы, казавшиеся Вольхютеру вполне невинными. Как-то Вольхютер, говоря о своем военком опыте, поинтересовался, сколько орудий насчитывает артиллерийская батарея Советской Армии. Козин отказался отвечать. Сказал, что человека, разглашающего такие сведения, в СССР считают изменником.
В записной книжке Вольхютера Козин написал свой адрес так: Moskau, Koschewnitscheskaja, Haus № 1А, Zimer № 12.
Самым образованным из встретившихся Вольхютеру советских, он назвал человека по фамилии Осовецкий. До войны этот молодой человек был студентом. Цитировал Шекспира. И даже знал, что русские добровольно сражались на стороне буров во время англо-бурской войны. Для Вольхютера это было в новинку - сам он этого тогда не знал.
Другой русский военнопленный нарисовал - и очень неплохо - портрет Вольхютера. Вольхютеру удалось сохранить этот рисунок, и он показал его нам. В нижнем правом углу надпись «Stalag 4B. Г. Бородич. 28.11 1943».
Вольхютер участвовал в организации помощи не только тем летчикам, о которых мы уже писали, но и другим россиянам. Поскольку они не получали посылок через Красный Крест, многие пленные соглашались помогать им, хотя администрация лагеря этому всячески препятствовала.
По словам Вольхютера, те летчики, которым он помог, как и Фрол Козин, дожили до освобождения Советской Армией. 24 апреля в лагерь вошли казаки. Советских и югославских пленных сразу же построили в колонны и увели. С того дня Вольхютер потерял их след.
Потом, до передачи остальных военнопленных англо-американской администрации, лагерь в течение нескольких недель управлялся советской стороной. Об этих днях у Вольхютера сохранились не очень лестные для Советского Союза воспоминания. Но неприязнь к советской бюрократии не поколебала его симпатий к людям. В 1993, когда террористы взорвали бомбу в церкви Св. Джеймса в Кейптауне, убив нескольких российских моряков, и среди тяжело раненных оказался севастопольский рыбак Дмитрий Макогон, Валли, как и многие южноафриканцы, дал деньги для его лечения.
Южноафриканская кровь для советских раненых
В Москве, в Архиве внешней политики РФ хранятся документы, относящиеся к 1941-45. Документов, касающихся участия Южной Африки во второй мировой войне и явно заслуживающих цитирования, слишком много. Поэтому приведу названия лишь некоторых:
«Документ о кампании сбора крови для советских раненых. 1943 г.»
«Документ о передаче СССР в дар крови и медикаментов. 20 мая. 1943 г.» (Советским раненым вливали южноафриканскую кровь!)
«Документ об оказании СССР гуманитарной помощи. 18 июня. 1942г.»
«Меморандум общества "Медицинская помощь в России". 1942 г.»
«Документ о передаче в дар медикаментов. 19 августа 1942 г.»
«Документ об оказании СССР медицинской помощи. 18 сентября 1942г.»
«Список товаров, переданных в дар народам СССР жителями Претории. 1942 г.»
«Документ об отправке медпомощи. 23 марта 1943 г.» Такие же документы от 7 апреля 1943 года, 28 ноября 1944 года, 13 января, 18 января, 1 марта,2 марта,9 марта,4 мая 1945 года.
Перечень таких материалов можно продолжать и продолжать. И не только о медикаментах, а и о продовольственной помощи, о денежных пожертвованиях, о подарках советским детям.
Установление консульских отношений
Межгосударственные отношения СССР и ЮАС во время войны оставались сложными. Премьер ЮАС Ян Смэтс никогда не был поклонником советского режима. Но как умный и весьма практичный политик он увидел в СССР главную силу в борьбе против гитлеризма и радовался успехам советского оружия. В 12.1941, после первого же немецкого поражения в битве под Москвой, Смэтс писал своим друзьям:
«Германия потерпела поражение в наступлении на Москву и Ленинград и теперь вынуждена, ретироваться на зимние квартиры, а медведь наступает ей на пятки».
21.02.1942 посол СССР в Великобритании П. М. Майский и верховный комиссар ЮАС в Лондоне С. Ф. Уотерсон подписали документ об установлении консульских отношений. 17 апреля Майский представил Уотерсону список первого состава работников советских консульств - 18 фамилий. В 06.1942 эти люди прибыли в Преторию и Кейптаун.
Установление консульских отношений с СССР вызвало бурю возмущения среди наиболее правых кругов ЮАС. Резко осудил этот шаг И. Стрейдом - 1 из будущих премьеров ЮАС. Да и самого Смэтса вряд ли радовали красные флаги над советскими консульствами. А когда в войне наступил перелом, и поражение фашизма стало очевидным, он оказался среди тех, кого особенно встревожило усиление СССР. В 08.1945 он, не скрывая горечи, писал своим друзьям:
«Я считаю, что мы возложили на Россию слишком тяжкую долю военного бремени. Нам не послужит на пользу, что англо-американский союз не взял на себя более серьезную ношу. Нам не послужит на пользу, что мы оказались не на высоте в своих военных усилиях. Может стать трагедией, если впоследствии окажется, что это Россия выиграла войну».
Установление консульских отношений было сделано под сильным давлением южноафриканской общественности. И помощь, посылавшаяся в Россию, собиралась не на государственные, а на общественные средства. Центром организации помощи было общество «Друзья Советского Союза». Оно возникло в 1931-32 сначала в Кейптауне, а потом и в ряде других городов.
Кампания по сбору медикаментов для СССР была организована сразу же, как только началась война. Было создано общество «Медицинская помощь для России», тесно связанное с обществом «Друзья Советского Союза». «Медицинская помощь для России» действовала настолько эффективно, что, по сведениям советского консульства, только с 1943 по 06.1944 среди населения Южной Африки было собрано около 700 тысяч фунтов стерлингов. Из них 130 тысяч были переведены на имя советского посла в Лондоне, а 20 тысяч - в фонд британской организации помощи СССР, возглавляемой женой У. Черчилля. Товаров было послано в СССР более чем на 426 тысяч фунтов стерлингов, продуктов - на 200 тысяч, медикаментов - на 129,5 тысячи, теплой одежды и одеял - на 80 тысяч, крови для переливания - на 13,3 тысячи, витаминов - на 3,5 тысячи.
Кроме того, Советскому Союзу присылались и такие подарки, как, например, описание изобретения южноафриканских ученых о применении рентгеновских лучей для удаления инородных тел из глаза. Специальные подарки шли Сталинграду - для его детей.
Общество имело отделения или уполномоченных не только в крупных городах Южной Африки, но и в Южной Родезии - в Солсбери, Булавайо - и в Северной Родезии. Возникло общество «Родезийские друзья Советского Союза». Оно имело свое отделение даже в Медном поясе, в Нкана-Китве. 11.03.1944 общество «Друзья Советского Союза» было создано и в Кении.
На встрече в Кейптауне
Материалы к этому очерку я собирал несколько лет, работая в Центре российских исследований Кейптаунского университета. В связи с 50-летием Победы в этом Центре 24.04.1995 состоялся симпозиум «Россия и Южная Африка - союзники во второй мировой войне». К участию в его проведении нам удалось привлечь Южноафриканский институт международных отношений, Южноафриканский институт обороны, Морской музей. В истории Южной Африки это была самая крупная встреча, посвященная итогам второй мировой войны. Во времена режима апартеида официальные круги не поощряли интереса к этой теме. Среди правителей страны оказались тогда даже те, кто во время войны открыто симпатизировал Гитлеру. Так, Балтазар Форстер, ставший с сер. 1960-х премьером, был во время войны среди тех, кого тогдашние власти вынуждены были интернировать за выражение поддержки германским нацистам.
Готовя конференцию, мы разыскивали ветеранов второй мировой войны, особенно тех, кто участвовал в «русских конвоях». Пришел коммодор Хогг - тот самый, проведший когда-то несколько месяцев в Мурманске. Пришли другие участники тех славных рейдов. Пришли ветераны боев в Северной Африке, в Италии и на других фронтах. Среди них те, кто родился в России, или чьи родители были нашими соотечественниками: Френк Бредлоу, Брайен Бантинг, Уолфи Кодеш, Лу Вулф, Хиллел (Илья) Турок, известный кейптаунский архитектор, подарил нам портрет своего отца, который сражался в русской армии в первую мировую войну, был Георгиевским кавалером.
Первоначально она была размещена здесь, но сейчас сайт реконструирован до основанья... Привожу, исключив некоторые моменты, не имеющие прямого отношения к заявленной теме.
Союзники в войне - Россия и Южная Африка
Аполлон Давидсон
Воспроизводится по тексту статьи, опубликованной в журнале «Азия и Африка сегодня», 2000, № 5. Также использована статья А. Б. Давидсона «Встреча с Валли Вольхютером», опубликованная в газете «New Bridge», 1995, № 24.
Во время второй мировой войны вооруженные силы ЮАС насчитывали 200 тысяч человек. Среди них были представители всех народностей, населяющих страну, хотя «небелых» допускали только до вспомогательных работ - санитаров, носильщиков... Огнестрельного оружия им не давали.
Неприязнь буров к Англии сказалась и тогда. Наиболее крайние бурские националисты не хотели воевать на стороне Англии.
Но все же на фронтах второй мировой войны южноафриканцы сыграли немалую роль. Они участвовали в освобождении Эфиопии, которую в сер. 1930-х захватил Муссолини, сражались в Северной Африке, в Италии. В ходе войны погибло около 9000 южноафриканцев.
Тяжелые бои, которые вели южноафриканские войска в Восточной Ливии, под Тобруком и Аламейном, совпали по времени с решающими сражениями на советско-германском фронте. В газетах всего мира информационные сводки из России и из Северной Африки проходили рядом. Появились книги под названием «От Тобрука до Смоленска» и «К Сталинграду и Аламейну».
В южноафриканских частях было немало выходцев из России, вернее, их сыновей и внуков. Еще до 1914 в Южную Африку эмигрировало из России около 40 тысяч человек, в подавляющем большинстве это были евреи.
Сохранилось свидетельство русского офицера британской армии о схватках с войсками немецкого фельдмаршала Роммеля, начавшими 26.05.1942 наступление в Ливии:
«В течение 5 дней ожесточенных боев нам удалось отогнать Роммеля и укрепиться в Агейле, около 300 миль от Газали, где наша линия фронта установилась несколько месяцев назад. Задачей нашей части было защищать 25-фунтовые южноафриканские орудия, и мой взвод занимал позицию на левом фронте».
Роммелю, как известно, удалось организовать очень мощное наступление. «Линия обороны была полностью прорвана, и южноафриканские орудия были выведены из строя, но мы оставались в наших траншеях еще час или 2, пока я не получил приказ, что все, кто еще остался на передовой, должны отступить, стараясь сохранить как можно больше военной техники, поскольку передовые немецкие танки уже зашли к нам в тыл».
Русский офицер отнюдь не винил южноафриканцев. Наоборот, восхищался ими. Писал, что немецкой армии удалось прорвать фронт «несмотря на героические усилия южноафриканцев».
Кто этот человек, прошедший бок о бок с южноафриканскими солдатами в ходе их самых тяжелых испытаний?
Тогда он был лейтенантом (вскоре - капитаном) восьмой британской армии. Бригадный генерал Бриггс дал ему кличку Сорбо (сорбо - газель). А фамилия его - Соболев. Родился в Сибири в 1901. В молодости сражался против большевиков в войсках Колчака. Затем был в русском отряде китайской армии. Решил совершить кругосветное путешествие, чтобы побывать в общинах русских эмигрантов, разбросанных по всему свету. И сперва на велосипеде, а затем на мотоцикле с флагом Российской Империи проехал всю Азию и Европу, переправился в Америку, пересек ее. Затем переплыл в Японию и оттуда вернулся в Шанхай. С 1932 обосновался в Англии. С началом второй мировой войны вступил в британскую армию.
Жизнь свела его не только с южноафриканскими солдатами, но и с самой Южной Африкой. Его часть была отправлена из Шотландии в Египет - через Кейптаун. А за участие в бою на севере Африки он был награжден военным крестом и удостоился краткой беседы с английским королем Георгом VI.
Архангельск и Мурманск
Широко известно, что британские корабли провозили в Архангельск и Мурманск вооружение, боеприпасы, продовольствие. Это называлось «русскими конвоями». В этих конвоях принимали участие и моряки-южноафриканцы.
Первый конвой - в составе большого каравана судов - отправился в Россию в 09.1941. Среди них был тральщик «Гусар». Он прошел невредимым весь путь до Архангельска - редкое везение для «русских конвоев». В Архангельске он оказался схвачен льдами. С помощью русского ледокола он добрался до Мурманска. Там ему, как и нескольким другим судам британского королевского флота, пришлось задержаться надолго. Лишь в 01.1942 он отправился в обратный путь. На его борту были английские летчики. Они сопровождали самолеты «Спитфайр» и, передав их советским авиаторам, возвращались на родину.
В Англии «Гусару» пришлось отдыхать недолго. Вскоре, весной того же 1942, его опять послали в Мурманск. На этот раз немецкие самолеты его обнаружили, преследовали, атаковали. Но все же он снова добрался до Мурманска. И пробыл там до июля.
В экипаже этого минного тральщика был и южноафриканский офицер, чье имя потом приобрело известность. Он стал коммодором (последний чин перед адмиральским) и кавалером многих орденов.
На российскую землю он ступил уже опытным моряком. А вырос в южноафриканском портовом городе Порт-Элизабет. На флоте служил с 1935. Имя этого человека Уильям Дуглас Хогг.
Южноафриканцы принимали участие в известной схватке в Северном морс, когда крейсер «Эдинбург» с сопровождавшими его кораблями шел из Мурманска домой в Англию. Тральщики, в том числе и «Гусар», сопровождали караван в начале пути. 19.04.1942 они уже возвращались в Мурманск. Но на следующий день пришлось опять сменить курс и идти к каравану. Им сообщили, что немецкая подводная лодка торпедировала «Эдинбург». «Раненый» крейсер попытался идти в Мурманск - преодолеть 200 миль пути. Советская канонерка «Рубин» и 2 английских эскадренных миноносца патрулировали вокруг него, охраняя от подводных лодок. Но вскоре на горизонте появились три немецких миноносца. «Эдинбург» получил вторую торпеду - в противоположный борт, прямо напротив первой пробоины. Теперь уже только верхняя палуба и киль держали корабль, не давали ему сломаться пополам. На «Эдинбурге», кроме экипажа, было несколько сот человек, возвращавшихся из Мурманска в Англию. 840 моряков спаслись. Их подобрали миноносцы. Из южноафриканцев погибли двое. Все корабли, кроме «Эдинбурга», пришли и Мурманск. Там они получили послание or командира советской канонерки «Рубин»:
«Советские моряки были свидетелями героической борьбы английских моряков с превосходящими силами врага.
Английские моряки выполнили священный долг перед своей родиной.
Мы гордимся стойкостью и мужеством английских моряков - наших союзников».
Это лишь 2 эпизода истории участия южноафриканцев в «русских конвоях».
С 08.1941 по 05.1945, правда, с многомесячным перерывом, в Мурманск и Архангельск прошли 35 караванов - 715 кораблей. В самом отчаянном сражении из 36 кораблей конвоя PQ17 погибло 23.
Но время войны в британском флоте было 3000 южноафриканцев. Никто не подсчитывал, сколько из них участвовали в русских конвоях. Но сохранилось немало свидетельств, например письмо южноафриканского лейтенанта Питера Филипа к родителям с описанием его участия в этих опасных плаваниях. Он был награжден медалью, как и лейтенант-коммодор Энтони Трю, коммодор Л. Помрой.
Лучшему другу
В военном музее, что в старой кейптаунской крепости, хранится маленькое зеркальце. Но оборотной его стороне старательно нацарапана надпись: «От советских летчиков - лучшему другу Wolhuter, sergeant S. G. за оказанную помощь. Герой СССР Козуля. 5.12.43».
Это зеркальце было подарено южноафриканскому сержанту, который помог выжить находившимся в плену в Германии 4 советским летчикам. Валли Вольхютер, тоже военнопленный, был 1 из переводчиков в лагере военнопленных в Германии возле Мюльберга - Stalag 4B. Однажды к нему подошел молодой русский парень Фрол Козин и попросил помочь 4 советским летчикам - заключенным тюремного барака. После наступления темноты пленным запрещалось выходить из своих бараков. Но Вольхютер пошел за Козиным. Он сочувствовал русским пленным. Они не получали посылок и другой он помощи от Международного Красного Креста, голодали, и гитлеровские власти обращались с ними неизмеримо хуже, чем с американцами или англичанами.
«С того самого момента, как они попадали в плен, подавляющее большинство из них оказывались в таком аду, который невозможно описать, и вряд ли когда-нибудь можно будет дать о нем реальное представление. Почти у всех русских пленных отнимали обмундирование и вместо него давали самую безобразную и унижающую одежду, которая делала их изгоями. У них отнимали сапоги и давали взамен деревянные башмаки с тряпками (так называемые Fusslappen), которыми обматывались ноги вместо носков». Так писал впоследствии Вольхютер.
Но то, что он увидел в тюремном бараке, было еще страшнее. «Там было ужасно холодно. Печь не топилась, а на койках не было ни одеял, ни соломенных тюфяков. Фрол открыл дверь, ведущую в уборную с цементным полом. Тут было еще холоднее. Здесь и находились 4 пилота Красной авиации».
Их посадили туда за попытку к бегству. Козуля показал Вольхютеру медаль, которой его наградили за 550 затяжных прыжков, и сказал, что он был когда-то чемпионом мира в этом виде спорта. А в тюремный карцер его посадили за попытку к бегству и отказ выступить но немецкому радио с осуждением Советского Союза.
На следующую ночь Вольхютер пришел к летчикам с английским сержантом Биллом Дэвисом. А затем они стали собирать у других пленных из присылаемых им посылок: по чайной ложечке сахару, по кусочку печенья, по ломтику мяса. Это привело к созданию в лагере «Комитета взаимопомощи». Помогать больше всего пришлось русским, а также пленным итальянцам, которых содержали еще хуже русских, поскольку считали предателями.
Летчики сумели выжить. Их благодарность и хранится в музее старой крепости в Кейптауне. Колин Эглин, один из старейших членов парламента Южной Африки, ветеран второй мировой войны, придя на встречу ветеранов в Центр российских исследований Кейптаунского университета, сказал мне, что Валли Вольхютер - его друг, он жив и вполне здоров, ему сейчас 82 год, он живет в поселке Херманус под Кейптауном, в 1 из красивейших мест Южной Африки, и будет ряд встрече.
Вместе с сотрудником генерального консульства России в Кейптауне А. Мухиным мы побывали у Вольхютера. Подтянутый, сухощавый и моложавый, он встретил нас очень приветливо. Поблагодарил за статью и подарил свою книгу «История одного военнопленного» (издана в 1982). Мы с интересом рассматривали его дневники военного времени - он вел их в плену. И рассказывал, рассказывал... Воспоминания нахлынули на него.
В том лагере, где он оказался, находились тысячи советских военнопленных. Это были первые россияне, которых он встретил. Он говорил о них с симпатией и сочувствием.
Впоследствии людей из России он не видел полвека. Последний раз - в 1945 или 1946. Он приходил тогда в советское консульское агентство (оно существовало в Кейптауне с 1942 по 1956), чтобы навести справки о тех россиянах, с которыми он подружился в лагере для военнопленных. Сотрудник консульского агентства С. Братчиков принял его любезно. Подарил пачку советских папирос.
Но ответа на свои вопросы Вольхютер не получил. Узнав из газет, какую трагическую долю уготовил Сталин вернувшимся на родину советским военнопленным, он счел бесполезным дальше выяснять их судьбу.
Нам о тех своих друзьях Вольхютер говорил с большой теплотой. Особенно о Фроле Козине. Сказал даже, что столь симпатичного ему человека он встретил впервые в жизни.
Но кто был Фрол Козин? Он немного знал немецкий язык. Биографию свою не рассказывал. Сказал, что воевал еще в финскую кампанию. Не отвечал даже на вопросы, казавшиеся Вольхютеру вполне невинными. Как-то Вольхютер, говоря о своем военком опыте, поинтересовался, сколько орудий насчитывает артиллерийская батарея Советской Армии. Козин отказался отвечать. Сказал, что человека, разглашающего такие сведения, в СССР считают изменником.
В записной книжке Вольхютера Козин написал свой адрес так: Moskau, Koschewnitscheskaja, Haus № 1А, Zimer № 12.
Самым образованным из встретившихся Вольхютеру советских, он назвал человека по фамилии Осовецкий. До войны этот молодой человек был студентом. Цитировал Шекспира. И даже знал, что русские добровольно сражались на стороне буров во время англо-бурской войны. Для Вольхютера это было в новинку - сам он этого тогда не знал.
Другой русский военнопленный нарисовал - и очень неплохо - портрет Вольхютера. Вольхютеру удалось сохранить этот рисунок, и он показал его нам. В нижнем правом углу надпись «Stalag 4B. Г. Бородич. 28.11 1943».
Вольхютер участвовал в организации помощи не только тем летчикам, о которых мы уже писали, но и другим россиянам. Поскольку они не получали посылок через Красный Крест, многие пленные соглашались помогать им, хотя администрация лагеря этому всячески препятствовала.
По словам Вольхютера, те летчики, которым он помог, как и Фрол Козин, дожили до освобождения Советской Армией. 24 апреля в лагерь вошли казаки. Советских и югославских пленных сразу же построили в колонны и увели. С того дня Вольхютер потерял их след.
Потом, до передачи остальных военнопленных англо-американской администрации, лагерь в течение нескольких недель управлялся советской стороной. Об этих днях у Вольхютера сохранились не очень лестные для Советского Союза воспоминания. Но неприязнь к советской бюрократии не поколебала его симпатий к людям. В 1993, когда террористы взорвали бомбу в церкви Св. Джеймса в Кейптауне, убив нескольких российских моряков, и среди тяжело раненных оказался севастопольский рыбак Дмитрий Макогон, Валли, как и многие южноафриканцы, дал деньги для его лечения.
Южноафриканская кровь для советских раненых
В Москве, в Архиве внешней политики РФ хранятся документы, относящиеся к 1941-45. Документов, касающихся участия Южной Африки во второй мировой войне и явно заслуживающих цитирования, слишком много. Поэтому приведу названия лишь некоторых:
«Документ о кампании сбора крови для советских раненых. 1943 г.»
«Документ о передаче СССР в дар крови и медикаментов. 20 мая. 1943 г.» (Советским раненым вливали южноафриканскую кровь!)
«Документ об оказании СССР гуманитарной помощи. 18 июня. 1942г.»
«Меморандум общества "Медицинская помощь в России". 1942 г.»
«Документ о передаче в дар медикаментов. 19 августа 1942 г.»
«Документ об оказании СССР медицинской помощи. 18 сентября 1942г.»
«Список товаров, переданных в дар народам СССР жителями Претории. 1942 г.»
«Документ об отправке медпомощи. 23 марта 1943 г.» Такие же документы от 7 апреля 1943 года, 28 ноября 1944 года, 13 января, 18 января, 1 марта,2 марта,9 марта,4 мая 1945 года.
Перечень таких материалов можно продолжать и продолжать. И не только о медикаментах, а и о продовольственной помощи, о денежных пожертвованиях, о подарках советским детям.
Установление консульских отношений
Межгосударственные отношения СССР и ЮАС во время войны оставались сложными. Премьер ЮАС Ян Смэтс никогда не был поклонником советского режима. Но как умный и весьма практичный политик он увидел в СССР главную силу в борьбе против гитлеризма и радовался успехам советского оружия. В 12.1941, после первого же немецкого поражения в битве под Москвой, Смэтс писал своим друзьям:
«Германия потерпела поражение в наступлении на Москву и Ленинград и теперь вынуждена, ретироваться на зимние квартиры, а медведь наступает ей на пятки».
21.02.1942 посол СССР в Великобритании П. М. Майский и верховный комиссар ЮАС в Лондоне С. Ф. Уотерсон подписали документ об установлении консульских отношений. 17 апреля Майский представил Уотерсону список первого состава работников советских консульств - 18 фамилий. В 06.1942 эти люди прибыли в Преторию и Кейптаун.
Установление консульских отношений с СССР вызвало бурю возмущения среди наиболее правых кругов ЮАС. Резко осудил этот шаг И. Стрейдом - 1 из будущих премьеров ЮАС. Да и самого Смэтса вряд ли радовали красные флаги над советскими консульствами. А когда в войне наступил перелом, и поражение фашизма стало очевидным, он оказался среди тех, кого особенно встревожило усиление СССР. В 08.1945 он, не скрывая горечи, писал своим друзьям:
«Я считаю, что мы возложили на Россию слишком тяжкую долю военного бремени. Нам не послужит на пользу, что англо-американский союз не взял на себя более серьезную ношу. Нам не послужит на пользу, что мы оказались не на высоте в своих военных усилиях. Может стать трагедией, если впоследствии окажется, что это Россия выиграла войну».
Установление консульских отношений было сделано под сильным давлением южноафриканской общественности. И помощь, посылавшаяся в Россию, собиралась не на государственные, а на общественные средства. Центром организации помощи было общество «Друзья Советского Союза». Оно возникло в 1931-32 сначала в Кейптауне, а потом и в ряде других городов.
Кампания по сбору медикаментов для СССР была организована сразу же, как только началась война. Было создано общество «Медицинская помощь для России», тесно связанное с обществом «Друзья Советского Союза». «Медицинская помощь для России» действовала настолько эффективно, что, по сведениям советского консульства, только с 1943 по 06.1944 среди населения Южной Африки было собрано около 700 тысяч фунтов стерлингов. Из них 130 тысяч были переведены на имя советского посла в Лондоне, а 20 тысяч - в фонд британской организации помощи СССР, возглавляемой женой У. Черчилля. Товаров было послано в СССР более чем на 426 тысяч фунтов стерлингов, продуктов - на 200 тысяч, медикаментов - на 129,5 тысячи, теплой одежды и одеял - на 80 тысяч, крови для переливания - на 13,3 тысячи, витаминов - на 3,5 тысячи.
Кроме того, Советскому Союзу присылались и такие подарки, как, например, описание изобретения южноафриканских ученых о применении рентгеновских лучей для удаления инородных тел из глаза. Специальные подарки шли Сталинграду - для его детей.
Общество имело отделения или уполномоченных не только в крупных городах Южной Африки, но и в Южной Родезии - в Солсбери, Булавайо - и в Северной Родезии. Возникло общество «Родезийские друзья Советского Союза». Оно имело свое отделение даже в Медном поясе, в Нкана-Китве. 11.03.1944 общество «Друзья Советского Союза» было создано и в Кении.
На встрече в Кейптауне
Материалы к этому очерку я собирал несколько лет, работая в Центре российских исследований Кейптаунского университета. В связи с 50-летием Победы в этом Центре 24.04.1995 состоялся симпозиум «Россия и Южная Африка - союзники во второй мировой войне». К участию в его проведении нам удалось привлечь Южноафриканский институт международных отношений, Южноафриканский институт обороны, Морской музей. В истории Южной Африки это была самая крупная встреча, посвященная итогам второй мировой войны. Во времена режима апартеида официальные круги не поощряли интереса к этой теме. Среди правителей страны оказались тогда даже те, кто во время войны открыто симпатизировал Гитлеру. Так, Балтазар Форстер, ставший с сер. 1960-х премьером, был во время войны среди тех, кого тогдашние власти вынуждены были интернировать за выражение поддержки германским нацистам.
Готовя конференцию, мы разыскивали ветеранов второй мировой войны, особенно тех, кто участвовал в «русских конвоях». Пришел коммодор Хогг - тот самый, проведший когда-то несколько месяцев в Мурманске. Пришли другие участники тех славных рейдов. Пришли ветераны боев в Северной Африке, в Италии и на других фронтах. Среди них те, кто родился в России, или чьи родители были нашими соотечественниками: Френк Бредлоу, Брайен Бантинг, Уолфи Кодеш, Лу Вулф, Хиллел (Илья) Турок, известный кейптаунский архитектор, подарил нам портрет своего отца, который сражался в русской армии в первую мировую войну, был Георгиевским кавалером.