Подруга обвинила в равнодушии
Я всегда считал себя чутким и внимательным собеседником. Эту убеждённость подпитывали знакомые и близкие, отмечая во мне открытость к переживаниям другого. «Ты так самозабвенно слушал меня, так обстоятельно анализировал...» - благодарно отзывался очередной товарищ, поведав мне о своих внутрисемейных сложностях. «Ты видишь малейшие признаки нарастающего во мне душевного ненастья» - говорила мне бывшая пассия. И я им верил, и втайне им вторил: «да-да, я умею всех вас слушать и понимать».
Но этой весной я едва удержался на пьедестале своего «душеведения». Удар пришёл от новой подруги. Мы общались уже три недели. Однажды её деловой партнёр, содержащий свою ферму, предложил ей навоз для дачи. А она, зная, что я живу в частном доме с огородом, решила поделиться презентом со мной. Я принялся отказываться, но она убедила меня в том, что ей нисколько не обременительно одарить меня: «я всё равно поеду на дачу к папе, и просто завезу по пути часть навоза к тебе». И вот, мы погрузились в грузовичок её компаньона, в кузове которого лежало шесть тяжёлых бочек, и поехали. Вела машину она - я водить не умею. Когда мы оказались у меня на участке и я выгрузил бочки, то предложил ей сопровождать её и далее. Я полагал, что моя физическая сила может понадобиться при перемещении бочек из машины на территорию её дачи - ведь папа подруги давно не молод. Она отказалась, заверив меня в благополучном исходе предприятия. Я смотрел на неё и видел перед собой амазонку, которой всё по плечу: и вести свой вполне успешный бизнес уже 20 лет, и гнать грузовик в ночи. И примирился с её решением. Отчасти потому, что не терплю навязывать себя. И оттого, также, что связь наша была слаба и неглубока, что лишало меня дерзновения быть настойчивым. Я не чувствовал власти своего слова над ней... Она уехала, я отправился спать.
Утром получил сообщение от неё: «Я так ждала, что на мое предложение не ехать со мной, ты скажешь: «Нет, я поеду, я хочу помочь», но ты не сказал...не сказал...этому я уже нашла кучу оправданий...но вот тому, что ты даже ни разу не узнал, как я там...в темноте одна на грузовике...я могу дать только одно определение: мое существование безразлично тебе. Ты просто пошел пить чай и спать...ты просто оставил меня совсем одну, когда мне очень нужна была твоя поддержка".
Оказалось, её папе было тяжело выгружать бочки, а на обратном пути у грузовика пробило колесо. И подруга стояла на обочине шоссе и звонила по аварийным службам.
Я не согласился с выдвинутым в мой адрес обвинением. В описанном ею душевном механизме я увидел классическую патологию - модель "партизан и телепат", в которой один ждёт, что другой угадает его желания, и сам факт угадывания станет доказательством "любви". А раз не угадал - значит "не любит". В столь чистом, дистиллированном виде я встретил проявление этого типа коммуникативного искажения впервые.
Что характерно, подруга пост-фактум принялась отрицать факт своего отказа от предложенной мною перед её отъездом помощи. Она попыталась представить дело так, что отнюдь не воспротивилась моему дальнейшему участию в поездке, но всего лишь дала мне "возможность не ехать". Далее она попыталась объяснить, почему отвергла мою помощь: мол, она почувствовала,что моё предложение - вынужденно, я действую этикетно, подлинно желая лишь "остаться дома пить чай". Если ранее она мне вменяла в обязанность быть "телепатом", то в этой претензии "реконструировать" мои побуждения, проникнуть в мои помыслы - она взвалила эту неблагодарную роль уже на себя. Финальный её удар получил следующий вид: "Даже я , женщина, не заснула бы на твоем месте, если бы ты уехал куда-то в ночь, пока ты не доберешься...".
Я попросил её простить меня за беспечность. За то, что слишком доверился образу "сильной женщины". Мы примирились.
Но вот на днях те майские переживания снова ожили: подруга ехала домой от меня, и я спросил её в мессенджере, добралась ли она. Она ответила. Но я не открывал чат, прочитав сообщение в виде бегущей строки. Поутру - почти дословное повторение ею своих весенних инвектив: тебе я безразлична, ты равнодушен, бесчувственная глыба... Во мне бушевало протестующее недоумение: что я сделал не так? Что опять не угадал? Выяснилось, что она сочла свой ответ непрочитанным (отметки о прочтении в чате не было), и вывела отсюда, что я не стремился узнать ответ на свой вопрос: "Тебе было все-равно, добралась я или нет, но ты зачем-то задаешь вопросы". И далее: "Моя мама всегда беспокоится обо мне, когда я в пути. Все мои мужчины тоже были такими... Ты - исключение. И я не могу к этому привыкнуть...".
И снова - долгое, мучительное, до сдерживаемых мною рыданий объяснение...
Я чувствую себя в отношеиях с нею как студент на экзамене. Вот завтра она снова приедет ко мне, и я буду всматриваться в выражение её лица, читать её пантомимику, ловить дыхание.. И постоянно буду ждать своей ошибки - что "вовремя не почувствую", "не предвосхищу", "не подхвачу". Как это изматывает... Для меня она - женщина, от которой я жду обвинений и упрёков. Хотя 99% времени, проводимого вместе с нею, я слышу от неё лишь слова обожания и приязни... И потому, когда мы расстаёмся, я говорю ей "буду скучать", а сам знаю, что мне будет легко. Не надо сверяться ни с кем, можно быть самим собой.
Почему я не согласен с нею:
1. я не считаю себя обязанным угадывать желания другого. Хотя бы потому, что другой трансцендентен, и я скорее ошибусь, чем окажусь точен, пытаясь "исследовать" его чувства и мысли, если они не находят ясного выражения ;
2. я полагаю необходимым решать проблемы по мере их обнаружения. Например, решать проблему пробитого колеса только тогда, когда мне сообщили о совершившемся ДТП;
3. я не считаю возможным рассматривать дистантные (сообщения, звонки) знаки внимания как безукоризненный калибратор степени заинтересованности друг в друге.
Моя мама никогда не обволакивала меня своим вниманием. В нашей родительсткой семье проявления заботы и ласки были редки. Я привык к тому, что я - один, наедине со своим душевным перетаптыванием. И вот сейчас, когда мы оснащены мобильной связью - мы крайне редко звоним друг другу. Мама даже не прощается, заканчивая разговор. Просто сбрасывает звонок. Если меня спросить "что ты" - отвечу "одиноко пасущийся зверёк". В процессе взросления и социализации я наращивал опыт внутренней изоляции от мира. Внешне с другими, и всегда - только с собой. И человеческие ритуалы, призванные демонстрировать "заботу и тепло" - мною всегда тихо презирались. Это была обида на мир. Я хотел заботы, жаждал объятий - мама не давала их мне. Папа же мог быть вежлив лишь изредка. Чаще он был взрывоопасно замкнут. И нередко - агрессивен и груб. Помню, как я с тоской смертной и страхом, с опадающим сердцем слушал его оскорбления в адрес мамы. А мама потом была угрюма, в упор не замечала меня, возвращавшегося из школы. Теперь я думаю, что она словно мстила нам, детям, за своё неудавшееся замужество - воздерживаясь от радушия и нежности.
Именно поэтому мне столь чужда привычка постоянно забрасывать друг друга сообщениями, призванными показать "как сильно ты мне нужен/нужна". Я вижу в этом нечто искусственное. Словно людям недостаточно жара их сердца, и они принимаются семафорить друг другу, убеждая самих себя в том, что они - "в настоящих отношениях", и всё у них "подлинное, сильное, испепеляющее". Да, культура отношений, как всякая культура - противоположна натуре. Она исключает природное. Желудок хочет поглощать. А сердце, чтобы оставаться сердцем человека, должно тревожиться о насыщении другого. И потому должно принуждать себя быть с другим так, чтобы радость была обоюдна. Другой - это упражнение. Но мне представляется, что даже в культуре отношений есть то, что необходимо, и то, что уже избыточно. Для меня необходимо - готовность быть с другим в его беде. Но никак не готовность предсказывать приближение беды, угадывать её и прозревать в будущее. Я полагаю, что действую из принципа разумной необходимости.
Но мой вопрос к сообществу - о моей подруге: как мне быть с её жаждой получать подтверждения её востребованности мною? Чем эта потребность вызвана? Привычкой ли, сформировавшейся в окружении материнской гиперопеки?
Печалит, также, её отказ сходить вместе к психологу. Она заявила, что категорически не приемлет посвящение посторонних в наши отношения. Откуда эта установка? Из завышенной самооценки? Недоверия миру? Интроверсии? Либо она не признаёт наши периодические столкновения как фатальную проблему? Или же она не видит во мне ценности, оправдывающей такого рода открытость с её стороны? И какие аргументы найти, чтобы снять её предубеждение перед психологическим консультированием?