По поводу второго ареста Шаламова, январь 1937
Как-то не вникал до сих пор в обстоятельства второго ареста Варлама Шаламова. Вроде бы и так примерно все ясно. Шаламов пишет, что донес на него брат жены, Борис Гудзь. Ну донес - и донес, чего еще ожидать от такой швали как Борис Гудзь. С другой стороны, подозрительное противоречие - Шаламов сам рассказывает, как под нажимом жены и шурина написал превентивное письмецо в НКВД с отречением от своего троцкистского прошлого, а такого письмеца в качестве основания для ареста вполне достаточно.
Решил все-таки посмотреть, какова вероятность того, что донес Борис Гудзь. Со свидетельствами Шаламова нужно быть осторожным - например, третий срок (1943) он получил не за Бунина, как с его слов всюду писали и до сих пор пишут, а ни за что, просто потому, что пришла пора дать ему новый срок, а обвинение состряпать несложно, однако Бунин тут ни при чем.
Самодонос Шаламова можно датировать приблизительно августом-сентябрем 1936 года, это канун Большого Террора перед падением наркома НКВД Генриха Ягоды, когда его приближенный Георгий Молчанов занимал пост начальника Секретно-политического отдела НКВД. Стоит добавить, что все это отборные палачи. По совету свояченицы Александры Гудзь Шаламов и отправил на его имя письмо с отречением от троцкизма: наивный - или лукаво-наивный считаясь с обстоятельствами - расчет на то, что повинную голову меч не сечет. Где-то в октябре-ноябре с приходом Ежова Молчанов был снят и переведен в Минск на должность наркома местного НКВД, а в начале марта следующего года арестован незадолго до ареста Ягоды.
Шаламов пишет, что письмо его пролежало "в ящике" Молчанова до самого ареста последнего, после чего ему был дан "законный ход". Арестован Шаламов был задолго до весны 1937-го, стало быть, не на основании своего письма. В материалах следственного дела Шаламова, опубликованных Сиротинской, никакого шаламовского письма не фигурирует. Но это не значит, что его не было. Это значит, что Сиротинская опубликовала лишь те документы, какие ей позволили опубликовать или, скорее, с какими позволили ознакомиться. Но самому-то Шаламову в процессе реабилитации с этими документами должны были дать ознакомиться - вот тогда-то он и мог увидеть среди них и собственное письмо, и донос Бориса Гудзя. Донос на Шаламова поступил в ближе к декабрю 1936-го, когда его впервые подвергли допросу. У людей Ягоды к тому времени земля горела под ногами, а Гудзь вместе с его начальством в лице Карина и Артузова был в глазах людей Ежова человеком Ягоды, подлежащим уничтожению.
Одна генерация палачей в мясорубке запущенного Сталиным социально-биологического механизма все более отрицательного отбора уничтожала другую.
Хронология выстраивается такая. В августе-сентябре 1936 Шаламов пишет на имя начальника СПО НКВД Молчанова письмо с отречением от троцкизма. В октябре-ноябре Молчанова убирают с долности начальника СПО НКВД и отправляют в комиссариат внутренних дел Белоруссии. В декабре Шаламова допрашивают по чьей-то наводке. В январе 1937 арестовывают. В марте его письмо Молчанову всплывает и поступает в распоряжении следствия.
Суммируя. Вероятный донос на Шаламова поступил в районе ноября-декабря, и к его письму все последующее отношения не имеет. Так что вполне возможно, что Борис Гудзь, не видя ожидаемой реакции властей на саморазоблачительное письмо Шаламова, решил дать делу толчок собственным доносом, который Шаламов и обнаружил в своей папке в процессе реабилитации в середине пятидесятых годов.
Теперь я склонен верить, что Шаламов был арестован по доносу Бориса Гудзя, но неплохо было бы опубликовать все материалы его следственного дела 1937 года.
Интересна, кроме того, среда обитания семьи Гудзей, а Шаламов был частью этой семьи в период между Вишерой и Колымой.
Решил все-таки посмотреть, какова вероятность того, что донес Борис Гудзь. Со свидетельствами Шаламова нужно быть осторожным - например, третий срок (1943) он получил не за Бунина, как с его слов всюду писали и до сих пор пишут, а ни за что, просто потому, что пришла пора дать ему новый срок, а обвинение состряпать несложно, однако Бунин тут ни при чем.
Самодонос Шаламова можно датировать приблизительно августом-сентябрем 1936 года, это канун Большого Террора перед падением наркома НКВД Генриха Ягоды, когда его приближенный Георгий Молчанов занимал пост начальника Секретно-политического отдела НКВД. Стоит добавить, что все это отборные палачи. По совету свояченицы Александры Гудзь Шаламов и отправил на его имя письмо с отречением от троцкизма: наивный - или лукаво-наивный считаясь с обстоятельствами - расчет на то, что повинную голову меч не сечет. Где-то в октябре-ноябре с приходом Ежова Молчанов был снят и переведен в Минск на должность наркома местного НКВД, а в начале марта следующего года арестован незадолго до ареста Ягоды.
Шаламов пишет, что письмо его пролежало "в ящике" Молчанова до самого ареста последнего, после чего ему был дан "законный ход". Арестован Шаламов был задолго до весны 1937-го, стало быть, не на основании своего письма. В материалах следственного дела Шаламова, опубликованных Сиротинской, никакого шаламовского письма не фигурирует. Но это не значит, что его не было. Это значит, что Сиротинская опубликовала лишь те документы, какие ей позволили опубликовать или, скорее, с какими позволили ознакомиться. Но самому-то Шаламову в процессе реабилитации с этими документами должны были дать ознакомиться - вот тогда-то он и мог увидеть среди них и собственное письмо, и донос Бориса Гудзя. Донос на Шаламова поступил в ближе к декабрю 1936-го, когда его впервые подвергли допросу. У людей Ягоды к тому времени земля горела под ногами, а Гудзь вместе с его начальством в лице Карина и Артузова был в глазах людей Ежова человеком Ягоды, подлежащим уничтожению.
Одна генерация палачей в мясорубке запущенного Сталиным социально-биологического механизма все более отрицательного отбора уничтожала другую.
Хронология выстраивается такая. В августе-сентябре 1936 Шаламов пишет на имя начальника СПО НКВД Молчанова письмо с отречением от троцкизма. В октябре-ноябре Молчанова убирают с долности начальника СПО НКВД и отправляют в комиссариат внутренних дел Белоруссии. В декабре Шаламова допрашивают по чьей-то наводке. В январе 1937 арестовывают. В марте его письмо Молчанову всплывает и поступает в распоряжении следствия.
Суммируя. Вероятный донос на Шаламова поступил в районе ноября-декабря, и к его письму все последующее отношения не имеет. Так что вполне возможно, что Борис Гудзь, не видя ожидаемой реакции властей на саморазоблачительное письмо Шаламова, решил дать делу толчок собственным доносом, который Шаламов и обнаружил в своей папке в процессе реабилитации в середине пятидесятых годов.
Теперь я склонен верить, что Шаламов был арестован по доносу Бориса Гудзя, но неплохо было бы опубликовать все материалы его следственного дела 1937 года.
Интересна, кроме того, среда обитания семьи Гудзей, а Шаламов был частью этой семьи в период между Вишерой и Колымой.