новый бой заключенного шаланова
Это заметка в смешанном жанре “не могу молчать” vs. “не могу поступиться принципами”. Ничего серьёзного. Прямо как фильм "Сентенция".
Если это “авторское кино” - то оно, конечно, ближе к Томми Вайзо, чем к Джиму Джармушу. Но это и вопрос перспективы -- если не померять это кино мертвецом, а, скажем, современными русскими байопиками -- типа “стрельцова” -- то и режиссер Дмитрий Рудаков покажется Алексеем Германом.
То же касается и исторической достоверности. В конце герою могли дать ленинскую премию или устроить ему воссоединение с дочерью, это было бы абсолютно уместно. Что-нибудь в духе “Бесславных ублюдков”. Герой “Сентенции” -- назовём его Шаланов -- имеет к Шаламову такое же отношение, что и Гитлер Тарантино к Гитлеру, он из авторской версии прошлого, одной из его вариаций.
Хотя точнее было бы описать контекст “Сентенции” в связи с “Последними днями” Гаса ван Сента -- там был музыкант, причесанный и поющий как Курт Кобейн. Существенная, почти дьявольская разница в том, что у "Кобейна" в фильме нет имени. Мне почему-то казалось, что в “Сентенции” будет так же -- что режиссёр придумает старика безымянным, что так будет точнее и интереснее. Ну хорошо, пусть он Шаланов.
Откуда же он такой взялся: кривой, несчастный, недоделанный? Я бы предположил, что из неопределенного, зыбкого образа Шаламова в современной русской культуре. Шаламов разодран на части -- официальные “шаламоведы” отрезают его от внешнего мира, делают “шаламова в одной отдельно взятой стране”. Существуют выдающиеся исследования поэтики шаламовских рассказов, культурная критика - но никто, кроме Дмитрия Нича, не написал ничего связного и толкового о его послелагерной биографии. Его отношения с внешним миром остаются в высшей степени запутанными, неясными. У Шаламова, в отличие от Гитлера, нет своего культурного амплуа, устоявшегося набора признаков. Режиссёр может выбрать любую из доступных ему масок, и ни одна из них не будет убедительной. Он Шаланов, пиратская копия без оригинала.