Ксения Филимонова. Шаламов в литературных журналах конца 1950-х - начала 1960-х годов
Статья опубликована в журнале "Русская филология 31. Сборник научных работ молодых филологов", Тарту, 2020. Электронная версия - на сайте Тартуского университета.
__________
В. Шаламов в литературных журналах конца 1950-х - начала 1960-х
Конец 1950-х - начало 1960-х были наиболее плодотворными годами для Шаламова-писателя. К этому же периоду относится ряд его записей, заметок и писем, до сих пор нерасшифрованных, неисследованных и неопубликованных. Они хранятся в разных архивах - в архиве самого Шаламова, в архивах журналов «Москва», «Новый мир», «Знамя», «Юность», а также в личном архиве О. С. Неклюдовой.
Это было время активной литературной работы: Шаламов записывал то, что было задумано на Колыме - стихи, очерки, воспоминания, «колымские» рассказы. С 1952 по 1956 гг. он активно переписывался и несколько раз встречался с Борисом Пастернаком, которому отправлял свои стихи. Переписка касалась и прозы - Шаламов был одним из первых читателей «Доктора Живаго». По просьбе Пастернака он составил подробный отзыв на рукопись романа, указав на ряд неточностей в изображении лагеря. Позднее, в 60-е годы, Шаламов написал об этом времени и дружбе с Пастернаком в очерке «Пастернак» [Шаламов 2013: IV, 589].
С общения с Пастернаком началось возвращение Шаламова в литературный мир, а точнее сказать - его новое вхождение в писательские круги, поскольку когда Шаламов вернулся в Москву, почти никого из его прежних знакомых не осталось в живых. Все отношения были новыми для писателя. В творческих кругах Москвы он был человеком абсолютно неизвестным, представителем волны, пришедшей в советский мир после ХХ съезда и реабилитации.
К тогдашним событиям Шаламов относился с оптимизмом: ХХ съезд давал надежду на полную реабилитацию и возможность работать писателем, публиковаться. В разговоре с С. Ю. Неклюдовым Шаламов заявлял: «Ничего лучше Хрущева при советской власти быть не может»1. Исследователь А. Гаврилова в статье о журнальной деятельности Шаламова также отмечает плодотворность этого периода для писателя:
Ощущение исторического перелома проступает в его переписке с колымским другом А. З. Добровольским, который называет судьбу писателя счастливой. Его настроение, вероятно, созвучно и душевным переживаниям В. Т. Шаламова. В 1968 году автор «Колымских рассказов» будет вспоминать, как он вернулся в Москву после реабилитации и около ста стихотворений у него взяли редакции. Однако большая часть стихотворений была отклонена. С марта 1957 г., когда Шаламов отдал стихи на рецензирование в «Москву», до их публикации прошел ровно год. Много позже В. Т. Шаламов напишет об опубликованных в «Москве» стихах, как о великой удаче, которую он не мог тогда в полной мере осознать, ведь после этого в печати появятся лишь «стихи-калеки» - скажется влияние цензуры [Гаврилова: 204].
В 1957 г. Шаламов начал работать внештатным корреспондентом в журнале «Москва», где публиковал заметки «общекультурного характера» в рубрике «Смесь». В 1958 г. были напечатаны и несколько стихотворений: «Ода ковриге хлеба», «Шесть часов утра», «Ветер в бухте», «Сосны срубленные», «Память» [Шаламов 1958а: 214-215]. За недолгое время работы в журнале Шаламов опубликовал два важных очерка, которые расширяют представления о масштабах и направлениях его исканий и размышлений.
Первый очерк - «Адресная книга русской культуры» - изначально готовился как комментарий к гравюрам известного художника, художественного редактора издательств «Искусство» и «Молодая гвардия» А. И. Мищенко [Шаламов 1957: 209-220].
С одной стороны, это довольно обстоятельная (12 полос) «экскурсия» по литературным местам Москвы - Москвы Тредиаковского, Ломоносова, Пушкина, Грибоедова, Чехова и т. д. Каждый адрес сопровождается подробным комментарием и цитатой, с ним связанной (можно представить объем работы Шаламова, который лишь годом ранее вернулся из лагерей, да и до того жил в Москве не так долго). С другой стороны, писатель попытался создать литературную карту Москвы, адресованную широкому кругу читателей, о необходимости которой прямо говорил в заключении:
Нам кажется, что должна быть создана литературная карта Москвы. Не обычным экскурсионным справочником, а массовым, дешевым, умещенным на газетном листе изданием с приложением лишь кратчайших сведений без всяких комментариев должна быть эта литературная карта. Не только школьникам всего Союза пригодилась бы она, но всем людям, которые любят литературную историю города. Вряд ли встретятся большие трудности в издании подобной карты [Шаламов 1957: 220].
После бесед с Пастернаком, отраженных в переписке и дневниках, «Адресная книга» - новый документ, свидетельствующий о том, что Шаламова волновала не только «лагерная» тема: писатель много работал над изучением истории и теории культуры и литературы, что позже отразится в десятках очерков и эссе.
Второй важный текст, опубликованный Шаламовым в журнале «Москва» в 1958 г., - статья «Первый номер “Красной нови”» [Шаламов 1958б: 217-218]. Этот очерк стал началом записей воспоминаний о двадцатых годах, к которым Шаламов будет возвращаться всю жизнь. Первый номер литературно-художественного и научно-публицистического журнала «Красная новь» вышел в 1921 г. и стал важнейшей вехой в истории литературы 20-х годов. Двадцатые годы для Шаламова - время его учебы в Москве, первых поэтических и публицистических опытов, активного участия в московских литературных кружках, знакомства с писателями и литературными деятелями. Воспоминания Шаламова об этом времени - важный документ эпохи, поскольку, как сам он напишет в 70-е в очерке «Александр Константинович Воронский»:
Что происходило во второй половине тридцатых годов, стало возможно рассказать в куцем виде лишь через тридцать лет. О двадцатых же годах и сейчас ничего правдивого не напечатано [Шаламов 2013: IV, 577].
Тема эта важна для Шаламова еще и потому, что он был лично знаком с главным редактором «Красной нови» Александром Константиновичем Воронским. С его дочерью, Галиной Александровной Воронской, он встретился на Колыме, в Центральной больнице для заключенных. В архиве Шаламова сохранилась переписка между ним и Воронской, длившаяся с 1957 по 1977 гг. Очерк о Воронском с трудом «проходил» в журнале - тема 20-х годов, и особенно репрессированных революционеров, будет цензурироваться вплоть до конца социалистического режима. Для Шаламова же было принципиально важно опубликовать этот материал, напечатать правду о двадцатых годах, он боролся за него с главным редактором Н. Атаровым, который препятствовал многим его идеям, особенно касавшимся исторических тем. Свои усилия по продвижению материала в журнале «Москва» Шаламов характеризовал словом «демарш» - об этом он сообщает в письме к Воронской и ее мужу от 28 мая 1958 г.:
После ряда самых энергичных моих демаршей, статья-заметка о «Красной Нови» была напечатана (в майском № 5 «Москвы») и если это хоть в какой-то мере - не то, что поможет, а просто подбодрит Галину Александровну - я буду очень рад [Шаламов 2013: VI, 303].
Для Шаламова, впервые арестованного за распространение «Завещания Ленина» и не реабилитированного по этому делу вплоть до 2000 г., было важно, что «Красная новь» была создана по инициативе Ленина. Возвращением имени А. К. Воронского Шаламов занимался долгие годы: это отражено и в воспоминаниях о 20-х годах, и в очерке «Александр Константинович Воронский», который также является критическим размышлением на тему «литература и власть».
Статья «Первый номер “Красной нови”» вышла в «Москве» со значительными цензурными сокращениями. В частности, цензуре подверглось упоминание разговора Ленина с Горьким о предстоящем голоде. Также были удалены упоминание Кронштадтского мятежа и диалоги Всеволода Иванова с Горьким. Подвергнута цензуре и информация о гонорарах в голодные годы, свидетельства А. К. Воронского о том, как выписывались продуктовые гонорары на имя Горького для того, чтобы раздать их потом сотрудникам редакции.
В целом, опыт работы в журнале «Москва» для Шаламова не был положительным. Его тексты цензурировались, стихи выходили, по его словам, «калеками», а кроме того, обнаружились существенные разногласия с редакционной политикой и с главным редактором Николаем Атаровым. В записных книжках Шаламов посвятил «Москве» несколько критических высказываний. Он назвал Атарова «неподходящим, эстетически неуверенным человеком», обвинял его в «капризности», «неумении отличить малое от большого, завоевать авторитет, построить журнал» [Шаламов 1970: 1]. Связано это и с тем, что Атаров не поддерживал предложений Шаламова по новым темам. В воспоминаниях 70-х гг. Шаламов комментировал свои непростые отношения с редакцией «Москвы»:
Лично я в те небольшие десять месяцев, что я проработал там в отделе информации-хроники, получил от Атарова полный отказ по трем моим предложениям.
1) Кумранские рукописи. - Это очередная афера. Я даже знакомиться с секретарем Бонч-Бруевича не хочу.
2) Воронский. - Это не нужно все. Надо доказывать, что тот-то - не троцкист... [нрзб]
3) «Синяя блуза». Хотя Брехт был уже в Москве, Борис Южанин был еще жив, и могли бы по «Синей блузе» получить очень важный материал [Шаламов 1970: 1-27].
В 1958 г. Шаламов прекратил сотрудничество с журналом по ряду причин: несогласие с редакционной политикой, неоправдавшиеся надежды на публикацию стихов и прозы, конфликт с главным редактором и тяжелая болезнь, которая затрудняла регулярную журналистскую работу.
В том же году он стал внештатным рецензентом журнала «Новый мир», где читал и рецензировал рукописи «самодеятельных» авторов. Здесь интересна параллель с деятельностью упоминавшегося выше А. К. Воронского, которую Шаламов описывает в очерке о нем:
Александр Константинович Воронский как редактор двух журналов - «Красной нови» и «Прожектора», как руководитель крупного издательства («Круг») и вождь литературной группировки «Перевал» отдавал огромное количество времени, энергии, сил нравственных и физических чтению чужих рукописей. Стихов всегда писалось много, и самотек двадцатых годов представлял такое же бурное море, как и сейчас. Чтение чужих рукописей - худшая из худших работ. Неблагодарное занятие. Но теоретические убеждения заставили Воронского обращаться в новых поисках и с новым вниманием. Впрочем, это внимание стал разъедать скепсис со временем [Шаламов 2013: IV, 577].
К таким же выводам придет и сам Шаламов - среди его рецензий преобладают скептические и откровенно, порой эмоционально критические, а свои впечатления от этой работы он позже опишет в очерке «Заметки рецензента», назвав некоторых самодеятельных авторов психически нездоровыми графоманами.
В период работы в «Новом мире» (1958-1965) Шаламов написал около двухсот рецензий на произведения «самодеятельных», авторов, в которых он не только указывал на достоинства и недостатки текстов, пришедших в журнал «самотеком», но и давал рекомендации о том, какой должна быть современная литература. Несколько рецензий были нами прокомментированы и опубликованы в № 7 журнала «Новый мир» за 2019 г. [Филимонова: 124-148].
Послания непрофессиональным авторам (в виде писем и рецензий) легли в основу «Заметок рецензента» (начало 60-х гг.), подробного и обстоятельного обзора журнального самотека, дополненного авторскими размышлениями о задачах писателя. Мысли, высказанные в «Заметках» и рецензиях, получили развитие в ряде записей, которые впоследствии были объединены публикаторами в эссе «О прозе» и «О новой прозе». В них Шаламов формулировал принципы новой прозы - то, какой должна быть литература после войн и революций, Хиросимы, Освенцима и Колымы.
Шаламов был изначально скептически настроен по отношению к «Новому миру». Он считал, что в журнале наименее интересен отдел поэзии, и происходит это потому, что во главе стоит А. Т. Твардовский, который считает идущим «от лукавого» все, кроме написанного им самим:
Твардовский считает себя продолжателем некрасовской традиции и берет на себя смелость рассуждать, что полезно для советского читателя, а что вредно, что советский читатель поймет и что не поймет, что чересчур интеллигентно для советского читателя и что - нет. Твардовский уверяет, что действует не по капризу, а из принципиальных соображений. Твардовский пытается зачеркнуть двадцатый век русской поэзии, и от того-то поэтический отдел «Нового мира» так беден и бледен [Шаламов 2013: V, 83].
В то же время в редакции с 1956 г. лежали стихи Шаламова, которые не нравились Твардовскому даже несмотря на то, что их рекомендовал к публикации близкий к нему А. И. Солженицын. Он же редактировал шаламовские «Очерки преступного мира», чтобы сделать их «проходными»:
Вот я хотел показать в «Новом мире» ваши «Очерки преступного мира». Там сказано - что взрыв преступности был связан с разгромом кулачества у нас в стране - Александр Трифонович не любит слова «кулак». Поэтому я все, все, что напоминает о кулаках, вычеркнул из ваших рукописей, Варлам Тихонович, для пользы дела [Шаламов 2004: 373].
В архиве О. С. Неклюдовой были найдены новые документы, свидетельствующие об этом периоде жизни Шаламова. Это около сорока писем конца 50-х - начала 60-х гг., часть из которых посвящена «Новому миру» и Солженицыну. В письмах прослеживается мысль о том, что сотрудничество с «Новым миром», с одной стороны, было рутинным заработком, типичным для многих писателей того времени2, а с другой - тяготило Шаламова, отнимало время и силы. В письме от 5 августа 1962 г.3 Шаламов с горечью замечал:
Написал рецензию, приступил к переводам, но еще настоящего рабочего настроения не обрел. Думаю сейчас: ведь я еще не напечатал ни одного сколько-нибудь важного своего стихотворения, не говоря уже о прозе - а ведь скоро шесть лет, как я в Москве. <...> Моя проклятая болезнь не позволяет тратить время на организационные хождения. Да и по натуре я не гожусь для этого.
Изменить ситуацию не удалось: Шаламов никогда не встречался с Твардовским, и даже дружба с Солженицыным, часто бывавшим в кабинете «главного», не способствовала продвижению рукописей, а, скорее, мешала им. Тем не менее, работа рецензентом продолжалась около восьми лет. Время выхода «Одного дня Ивана Денисовича» было временем надежды на то, что и «Колымские рассказы» будут опубликованы. Однако этого не случилось: в редакцию хлынул поток «лагерных» рукописей, мемуарных и художественных. Рецензировать их приходилось, как правило, самому Шаламову. Публикация воспоминаний генерала Горбатова «Годы и войны» в 1964 г. закрыла возможности для Шаламова уже навсегда.
К середине 60-х гг. Шаламов полностью прекратил сотрудничество с журналами, не опубликовав ни стихов, ни прозы в «Новом мире». Его рассказы начали стихийно распространяться в самиздате и тамиздате, что исключало возможность публикации «Колымских рассказов» в СССР. Сборники стихов Шаламова, хотя и «покалеченных», выходили в издательстве «Советский писатель» и в 60-е, и в 70-е гг.
Несмотря на то, что Шаламов позднее вступил в Союз писателей, советским писателем в полном смысле ему стать не удалось. Его проза не могла быть опубликована в СССР не только из-за биографии автора, но и из-за непопадания в писательскую иерархию и резкого нежелания соответствовать канону советской литературы. Шаламов исключал для себя возможность редактировать свои произведения для того, чтобы сделать их «проходными». Литературный мир того времени с его иерархичностью и закрытостью отторгал Шаламова.
1 Устное свидетельство С. Ю. Неклюдова.
2 В архиве «Нового мира» за разные годы находятся рецензии Ю. Домбровского, В. Войновича и других писателей и литературных критиков.
3 Письмо еще не введено в фонд, так как было случайно найдено в неразобранном фонде О. С. Неклюдовой в РГАЛИ.
ЛИТЕРАТУРА
Шаламов 1957: Шаламов В. Адресная книга русской культуры. Илл. А. Мищенко // Москва. 1957. № 5.
Шаламов 1958а: Шаламов В. Стихи: «Ода ковриге хлеба», «Шесть часов утра», «Ветер в бухте», «Сосны срубленные», «Память» // Москва. 1958. № 3.
Шаламов 1958б: Шаламов В. Первый номер «Красной нови» // Москва. 1958. № 5.
Шаламов 1970: Шаламов В. Т. Василий Шибанов, журнал «Москва» и др.
Отрывки из воспоминаний. РГАЛИ, Ф. 2596, Оп. 2, Ед. хр. 88, Л. 1-27. Шаламов 2004: Шаламов В. Новая книга: Воспоминания. Записные книжки. Переписка. Следственные дела. М., 2004.
Шаламов 2013: Шаламов В. Т. Собр. соч.: В 6 т.; т. 7 доп. М., 2013.
Гаврилова: Гаврилова А. Работа Шаламова в журнале «Москва» в 1956-1958 гг. // Варлам Шаламов в контексте мировой литературы и советской истории. Сб. трудов междунар. науч. конференции / Сост. и ред. С. М. Соловьев. М., 2013.
Филимонова: Варлам Шаламов в «Новом мире» / Коммент. и вступ. ст. К. Филимоновой // Новый мир. 2019. № 7.
__________
В. Шаламов в литературных журналах конца 1950-х - начала 1960-х
Конец 1950-х - начало 1960-х были наиболее плодотворными годами для Шаламова-писателя. К этому же периоду относится ряд его записей, заметок и писем, до сих пор нерасшифрованных, неисследованных и неопубликованных. Они хранятся в разных архивах - в архиве самого Шаламова, в архивах журналов «Москва», «Новый мир», «Знамя», «Юность», а также в личном архиве О. С. Неклюдовой.
Это было время активной литературной работы: Шаламов записывал то, что было задумано на Колыме - стихи, очерки, воспоминания, «колымские» рассказы. С 1952 по 1956 гг. он активно переписывался и несколько раз встречался с Борисом Пастернаком, которому отправлял свои стихи. Переписка касалась и прозы - Шаламов был одним из первых читателей «Доктора Живаго». По просьбе Пастернака он составил подробный отзыв на рукопись романа, указав на ряд неточностей в изображении лагеря. Позднее, в 60-е годы, Шаламов написал об этом времени и дружбе с Пастернаком в очерке «Пастернак» [Шаламов 2013: IV, 589].
С общения с Пастернаком началось возвращение Шаламова в литературный мир, а точнее сказать - его новое вхождение в писательские круги, поскольку когда Шаламов вернулся в Москву, почти никого из его прежних знакомых не осталось в живых. Все отношения были новыми для писателя. В творческих кругах Москвы он был человеком абсолютно неизвестным, представителем волны, пришедшей в советский мир после ХХ съезда и реабилитации.
К тогдашним событиям Шаламов относился с оптимизмом: ХХ съезд давал надежду на полную реабилитацию и возможность работать писателем, публиковаться. В разговоре с С. Ю. Неклюдовым Шаламов заявлял: «Ничего лучше Хрущева при советской власти быть не может»1. Исследователь А. Гаврилова в статье о журнальной деятельности Шаламова также отмечает плодотворность этого периода для писателя:
Ощущение исторического перелома проступает в его переписке с колымским другом А. З. Добровольским, который называет судьбу писателя счастливой. Его настроение, вероятно, созвучно и душевным переживаниям В. Т. Шаламова. В 1968 году автор «Колымских рассказов» будет вспоминать, как он вернулся в Москву после реабилитации и около ста стихотворений у него взяли редакции. Однако большая часть стихотворений была отклонена. С марта 1957 г., когда Шаламов отдал стихи на рецензирование в «Москву», до их публикации прошел ровно год. Много позже В. Т. Шаламов напишет об опубликованных в «Москве» стихах, как о великой удаче, которую он не мог тогда в полной мере осознать, ведь после этого в печати появятся лишь «стихи-калеки» - скажется влияние цензуры [Гаврилова: 204].
В 1957 г. Шаламов начал работать внештатным корреспондентом в журнале «Москва», где публиковал заметки «общекультурного характера» в рубрике «Смесь». В 1958 г. были напечатаны и несколько стихотворений: «Ода ковриге хлеба», «Шесть часов утра», «Ветер в бухте», «Сосны срубленные», «Память» [Шаламов 1958а: 214-215]. За недолгое время работы в журнале Шаламов опубликовал два важных очерка, которые расширяют представления о масштабах и направлениях его исканий и размышлений.
Первый очерк - «Адресная книга русской культуры» - изначально готовился как комментарий к гравюрам известного художника, художественного редактора издательств «Искусство» и «Молодая гвардия» А. И. Мищенко [Шаламов 1957: 209-220].
С одной стороны, это довольно обстоятельная (12 полос) «экскурсия» по литературным местам Москвы - Москвы Тредиаковского, Ломоносова, Пушкина, Грибоедова, Чехова и т. д. Каждый адрес сопровождается подробным комментарием и цитатой, с ним связанной (можно представить объем работы Шаламова, который лишь годом ранее вернулся из лагерей, да и до того жил в Москве не так долго). С другой стороны, писатель попытался создать литературную карту Москвы, адресованную широкому кругу читателей, о необходимости которой прямо говорил в заключении:
Нам кажется, что должна быть создана литературная карта Москвы. Не обычным экскурсионным справочником, а массовым, дешевым, умещенным на газетном листе изданием с приложением лишь кратчайших сведений без всяких комментариев должна быть эта литературная карта. Не только школьникам всего Союза пригодилась бы она, но всем людям, которые любят литературную историю города. Вряд ли встретятся большие трудности в издании подобной карты [Шаламов 1957: 220].
После бесед с Пастернаком, отраженных в переписке и дневниках, «Адресная книга» - новый документ, свидетельствующий о том, что Шаламова волновала не только «лагерная» тема: писатель много работал над изучением истории и теории культуры и литературы, что позже отразится в десятках очерков и эссе.
Второй важный текст, опубликованный Шаламовым в журнале «Москва» в 1958 г., - статья «Первый номер “Красной нови”» [Шаламов 1958б: 217-218]. Этот очерк стал началом записей воспоминаний о двадцатых годах, к которым Шаламов будет возвращаться всю жизнь. Первый номер литературно-художественного и научно-публицистического журнала «Красная новь» вышел в 1921 г. и стал важнейшей вехой в истории литературы 20-х годов. Двадцатые годы для Шаламова - время его учебы в Москве, первых поэтических и публицистических опытов, активного участия в московских литературных кружках, знакомства с писателями и литературными деятелями. Воспоминания Шаламова об этом времени - важный документ эпохи, поскольку, как сам он напишет в 70-е в очерке «Александр Константинович Воронский»:
Что происходило во второй половине тридцатых годов, стало возможно рассказать в куцем виде лишь через тридцать лет. О двадцатых же годах и сейчас ничего правдивого не напечатано [Шаламов 2013: IV, 577].
Тема эта важна для Шаламова еще и потому, что он был лично знаком с главным редактором «Красной нови» Александром Константиновичем Воронским. С его дочерью, Галиной Александровной Воронской, он встретился на Колыме, в Центральной больнице для заключенных. В архиве Шаламова сохранилась переписка между ним и Воронской, длившаяся с 1957 по 1977 гг. Очерк о Воронском с трудом «проходил» в журнале - тема 20-х годов, и особенно репрессированных революционеров, будет цензурироваться вплоть до конца социалистического режима. Для Шаламова же было принципиально важно опубликовать этот материал, напечатать правду о двадцатых годах, он боролся за него с главным редактором Н. Атаровым, который препятствовал многим его идеям, особенно касавшимся исторических тем. Свои усилия по продвижению материала в журнале «Москва» Шаламов характеризовал словом «демарш» - об этом он сообщает в письме к Воронской и ее мужу от 28 мая 1958 г.:
После ряда самых энергичных моих демаршей, статья-заметка о «Красной Нови» была напечатана (в майском № 5 «Москвы») и если это хоть в какой-то мере - не то, что поможет, а просто подбодрит Галину Александровну - я буду очень рад [Шаламов 2013: VI, 303].
Для Шаламова, впервые арестованного за распространение «Завещания Ленина» и не реабилитированного по этому делу вплоть до 2000 г., было важно, что «Красная новь» была создана по инициативе Ленина. Возвращением имени А. К. Воронского Шаламов занимался долгие годы: это отражено и в воспоминаниях о 20-х годах, и в очерке «Александр Константинович Воронский», который также является критическим размышлением на тему «литература и власть».
Статья «Первый номер “Красной нови”» вышла в «Москве» со значительными цензурными сокращениями. В частности, цензуре подверглось упоминание разговора Ленина с Горьким о предстоящем голоде. Также были удалены упоминание Кронштадтского мятежа и диалоги Всеволода Иванова с Горьким. Подвергнута цензуре и информация о гонорарах в голодные годы, свидетельства А. К. Воронского о том, как выписывались продуктовые гонорары на имя Горького для того, чтобы раздать их потом сотрудникам редакции.
В целом, опыт работы в журнале «Москва» для Шаламова не был положительным. Его тексты цензурировались, стихи выходили, по его словам, «калеками», а кроме того, обнаружились существенные разногласия с редакционной политикой и с главным редактором Николаем Атаровым. В записных книжках Шаламов посвятил «Москве» несколько критических высказываний. Он назвал Атарова «неподходящим, эстетически неуверенным человеком», обвинял его в «капризности», «неумении отличить малое от большого, завоевать авторитет, построить журнал» [Шаламов 1970: 1]. Связано это и с тем, что Атаров не поддерживал предложений Шаламова по новым темам. В воспоминаниях 70-х гг. Шаламов комментировал свои непростые отношения с редакцией «Москвы»:
Лично я в те небольшие десять месяцев, что я проработал там в отделе информации-хроники, получил от Атарова полный отказ по трем моим предложениям.
1) Кумранские рукописи. - Это очередная афера. Я даже знакомиться с секретарем Бонч-Бруевича не хочу.
2) Воронский. - Это не нужно все. Надо доказывать, что тот-то - не троцкист... [нрзб]
3) «Синяя блуза». Хотя Брехт был уже в Москве, Борис Южанин был еще жив, и могли бы по «Синей блузе» получить очень важный материал [Шаламов 1970: 1-27].
В 1958 г. Шаламов прекратил сотрудничество с журналом по ряду причин: несогласие с редакционной политикой, неоправдавшиеся надежды на публикацию стихов и прозы, конфликт с главным редактором и тяжелая болезнь, которая затрудняла регулярную журналистскую работу.
В том же году он стал внештатным рецензентом журнала «Новый мир», где читал и рецензировал рукописи «самодеятельных» авторов. Здесь интересна параллель с деятельностью упоминавшегося выше А. К. Воронского, которую Шаламов описывает в очерке о нем:
Александр Константинович Воронский как редактор двух журналов - «Красной нови» и «Прожектора», как руководитель крупного издательства («Круг») и вождь литературной группировки «Перевал» отдавал огромное количество времени, энергии, сил нравственных и физических чтению чужих рукописей. Стихов всегда писалось много, и самотек двадцатых годов представлял такое же бурное море, как и сейчас. Чтение чужих рукописей - худшая из худших работ. Неблагодарное занятие. Но теоретические убеждения заставили Воронского обращаться в новых поисках и с новым вниманием. Впрочем, это внимание стал разъедать скепсис со временем [Шаламов 2013: IV, 577].
К таким же выводам придет и сам Шаламов - среди его рецензий преобладают скептические и откровенно, порой эмоционально критические, а свои впечатления от этой работы он позже опишет в очерке «Заметки рецензента», назвав некоторых самодеятельных авторов психически нездоровыми графоманами.
В период работы в «Новом мире» (1958-1965) Шаламов написал около двухсот рецензий на произведения «самодеятельных», авторов, в которых он не только указывал на достоинства и недостатки текстов, пришедших в журнал «самотеком», но и давал рекомендации о том, какой должна быть современная литература. Несколько рецензий были нами прокомментированы и опубликованы в № 7 журнала «Новый мир» за 2019 г. [Филимонова: 124-148].
Послания непрофессиональным авторам (в виде писем и рецензий) легли в основу «Заметок рецензента» (начало 60-х гг.), подробного и обстоятельного обзора журнального самотека, дополненного авторскими размышлениями о задачах писателя. Мысли, высказанные в «Заметках» и рецензиях, получили развитие в ряде записей, которые впоследствии были объединены публикаторами в эссе «О прозе» и «О новой прозе». В них Шаламов формулировал принципы новой прозы - то, какой должна быть литература после войн и революций, Хиросимы, Освенцима и Колымы.
Шаламов был изначально скептически настроен по отношению к «Новому миру». Он считал, что в журнале наименее интересен отдел поэзии, и происходит это потому, что во главе стоит А. Т. Твардовский, который считает идущим «от лукавого» все, кроме написанного им самим:
Твардовский считает себя продолжателем некрасовской традиции и берет на себя смелость рассуждать, что полезно для советского читателя, а что вредно, что советский читатель поймет и что не поймет, что чересчур интеллигентно для советского читателя и что - нет. Твардовский уверяет, что действует не по капризу, а из принципиальных соображений. Твардовский пытается зачеркнуть двадцатый век русской поэзии, и от того-то поэтический отдел «Нового мира» так беден и бледен [Шаламов 2013: V, 83].
В то же время в редакции с 1956 г. лежали стихи Шаламова, которые не нравились Твардовскому даже несмотря на то, что их рекомендовал к публикации близкий к нему А. И. Солженицын. Он же редактировал шаламовские «Очерки преступного мира», чтобы сделать их «проходными»:
Вот я хотел показать в «Новом мире» ваши «Очерки преступного мира». Там сказано - что взрыв преступности был связан с разгромом кулачества у нас в стране - Александр Трифонович не любит слова «кулак». Поэтому я все, все, что напоминает о кулаках, вычеркнул из ваших рукописей, Варлам Тихонович, для пользы дела [Шаламов 2004: 373].
В архиве О. С. Неклюдовой были найдены новые документы, свидетельствующие об этом периоде жизни Шаламова. Это около сорока писем конца 50-х - начала 60-х гг., часть из которых посвящена «Новому миру» и Солженицыну. В письмах прослеживается мысль о том, что сотрудничество с «Новым миром», с одной стороны, было рутинным заработком, типичным для многих писателей того времени2, а с другой - тяготило Шаламова, отнимало время и силы. В письме от 5 августа 1962 г.3 Шаламов с горечью замечал:
Написал рецензию, приступил к переводам, но еще настоящего рабочего настроения не обрел. Думаю сейчас: ведь я еще не напечатал ни одного сколько-нибудь важного своего стихотворения, не говоря уже о прозе - а ведь скоро шесть лет, как я в Москве. <...> Моя проклятая болезнь не позволяет тратить время на организационные хождения. Да и по натуре я не гожусь для этого.
Изменить ситуацию не удалось: Шаламов никогда не встречался с Твардовским, и даже дружба с Солженицыным, часто бывавшим в кабинете «главного», не способствовала продвижению рукописей, а, скорее, мешала им. Тем не менее, работа рецензентом продолжалась около восьми лет. Время выхода «Одного дня Ивана Денисовича» было временем надежды на то, что и «Колымские рассказы» будут опубликованы. Однако этого не случилось: в редакцию хлынул поток «лагерных» рукописей, мемуарных и художественных. Рецензировать их приходилось, как правило, самому Шаламову. Публикация воспоминаний генерала Горбатова «Годы и войны» в 1964 г. закрыла возможности для Шаламова уже навсегда.
К середине 60-х гг. Шаламов полностью прекратил сотрудничество с журналами, не опубликовав ни стихов, ни прозы в «Новом мире». Его рассказы начали стихийно распространяться в самиздате и тамиздате, что исключало возможность публикации «Колымских рассказов» в СССР. Сборники стихов Шаламова, хотя и «покалеченных», выходили в издательстве «Советский писатель» и в 60-е, и в 70-е гг.
Несмотря на то, что Шаламов позднее вступил в Союз писателей, советским писателем в полном смысле ему стать не удалось. Его проза не могла быть опубликована в СССР не только из-за биографии автора, но и из-за непопадания в писательскую иерархию и резкого нежелания соответствовать канону советской литературы. Шаламов исключал для себя возможность редактировать свои произведения для того, чтобы сделать их «проходными». Литературный мир того времени с его иерархичностью и закрытостью отторгал Шаламова.
1 Устное свидетельство С. Ю. Неклюдова.
2 В архиве «Нового мира» за разные годы находятся рецензии Ю. Домбровского, В. Войновича и других писателей и литературных критиков.
3 Письмо еще не введено в фонд, так как было случайно найдено в неразобранном фонде О. С. Неклюдовой в РГАЛИ.
ЛИТЕРАТУРА
Шаламов 1957: Шаламов В. Адресная книга русской культуры. Илл. А. Мищенко // Москва. 1957. № 5.
Шаламов 1958а: Шаламов В. Стихи: «Ода ковриге хлеба», «Шесть часов утра», «Ветер в бухте», «Сосны срубленные», «Память» // Москва. 1958. № 3.
Шаламов 1958б: Шаламов В. Первый номер «Красной нови» // Москва. 1958. № 5.
Шаламов 1970: Шаламов В. Т. Василий Шибанов, журнал «Москва» и др.
Отрывки из воспоминаний. РГАЛИ, Ф. 2596, Оп. 2, Ед. хр. 88, Л. 1-27. Шаламов 2004: Шаламов В. Новая книга: Воспоминания. Записные книжки. Переписка. Следственные дела. М., 2004.
Шаламов 2013: Шаламов В. Т. Собр. соч.: В 6 т.; т. 7 доп. М., 2013.
Гаврилова: Гаврилова А. Работа Шаламова в журнале «Москва» в 1956-1958 гг. // Варлам Шаламов в контексте мировой литературы и советской истории. Сб. трудов междунар. науч. конференции / Сост. и ред. С. М. Соловьев. М., 2013.
Филимонова: Варлам Шаламов в «Новом мире» / Коммент. и вступ. ст. К. Филимоновой // Новый мир. 2019. № 7.