Светлана Глибицкая. Харьковчанин и колымчанин Георгий Демидов (окончание)
(начало здесь)
Всего на Колыме будущий писатель провел 14 лет. Заставил себя выжить, чтобы рассказать правду о ГУЛАГе.
«Человек с твердым характером и многосторонним интеллектом, - пишет о нем Виталий Шенталинский, - он и выжил-то благодаря своему высокому духу. Не имей он в себе этой «подъемной силы», остался бы колышком с номером на устланных костями сопках Колымы» [18].
Незадолго до истечения срока, когда искали уцелевших физиков-ядерщиков, Демидова этапом отправили в Москву, но, выяснив, что он до ареста занимался электрофизикой, перевели в Инту (Коми АССР). Здесь, уже освободившись, бывший заключенный некоторое время проработал в комбинате «Интауголь». В 1954 г. переехал в г. Ухту (Коми АССР), где более 20 лет работал на Ухтинском механическом заводе - мастером, технологом, начальником цеха средств механизации и автоматизации, инженером, главным конструктором завода. Уже в 1958 г. (в этом году его реабилитировали) о нем писала местная газета «Ухта»:
«... за это время он внес немало ценного в организацию новой технологии, особенно в области электролитических покрытий и техники высокой частоты. Он является автором одного изобретения, трех усовершенствований и свыше 30 рацпредложений» [8].
На главной площади города на стенде «передовиков» висел его портрет как «лучшего изобретателя Коми АССР». Много позже, в 2013 г., на ухтинском доме по адресу: ул. Севастопольской, 4, где он жил, откроют мемориальную доску «инженеру-изобретателю, писателю, автору произведений о политических репрессиях в СССР Георгию Георгиевичу Демидову» [4].
А пока что здесь, в Ухте, бывший заключенный Демидов днем работал, а вечерами писал. Всё, что происходило с ним самим, с людьми, которых узнал на Колыме, находило отражение в его рассказах и повестях. Не писал - стучал на машинке: сломанные на допросах и в лагерной шахте пальцы не сгибались и с трудом удерживали ручку.
Позже Г. Г Демидов сформулирует свою писательскую задачу так: «Всего вероятнее, что ко времени, когда запрет с этой темы будет снят или просто изживет себя, уже не останется ни одного из ее свидетелей. Их поколение быстро исчезает. Но оно может и должно оставить о своем времени письменные свидетельства, в том числе и облеченные в форму литературных произведений. Это гражданский долг тех из писателей уходящего поколения, которые видят назначение литературы в роли Совести и Разума народа, а не прислужницы текущей политики...» [5].
Вопрос о том, как описывать ад ГУЛАГа, поднимали в своей переписке друзья Шаламов и Демидов. Они нашли друг друга после освобождения, но потом вновь разошлись, не найдя общего языка.
Философ и культуролог Григорий Померанц в статье «Могила неизвестного зэка» скажет не только об их различии, но и обратит внимание на общность двух писателей:
«Можно ли писать о чудовищном, не нарушая литературных канонов? Об этом спорили между собой два колымчанина - Шаламов и Демидов. Демидов считал возможным выбирать случаи, когда гибель заключенного становилась трагическим апофеозом. Шаламов возражал, что опыт Колымы не допускает катарсиса, очищения души страхом и состраданием. <...> Расхождения его с Шаламовым не очень велики. У них гораздо больше общего - в судьбе и в осмыслении ее <...>: подавленное, но внезапно прорывающееся чувство собственного достоинства...» [12].
Произведения Демидова не могли быть опубликованы, несмотря на то, что культ личности Сталина уже был разоблачен. Его дочь пишет:
«...Времена “оттепели” прошли, и Георгию Георгиевичу “настоятельно советуют” изменить тематику своих произведений. В этом случае обещают членство в Союзе писателей и большие тиражи. Он отказывается. И тогда исчезают его портреты с центральной площади, а сам он и его писательская деятельность становится объектом пристального внимания» [7].
В 1972 г инженер-писатель на правах пенсионера-северянина переехал в г. Калугу, где продолжал свой литературный труд. Однако в 1980 г. КГБ произвело у него обыск и все произведения были арестованы, не осталось даже черновиков. Были изъяты также все копии у друзей в разных городах. Шел год Олимпиады, власть боялась появления «неудобных свидетельств».
«Слава богу что папу не арестовали. Ему уже шел семьдесят третий год, и “они” его не тронули. Да и времена уже были не те. Но этим изъятием они его фактически добили. ... Страшная депрессия. Ни строчки после обыска он не написал - уже не мог» [2]. Начиналась перестройка. Посмотрев фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние», Демидов сказал дочери; «Пожалуй, теперь можно просить вернуть...», имея в виду свое пятитомное рукописное собрание сочинений. Однако возвращения рукописей Георгий Георгиевич не дождался - сдало сердце. Через два месяца он умер. Случилось это 19 февраля 1987 г.
После смерти писателя его дочь обратилась с письмом к Александру Николаевичу Яковлеву, секретарю ЦК КПСС, который занимался делами репрессированных. Она просила помочь вернуть архив отца, и - надо отдать должное А. Н. Яковлеву - в 1988 году все рукописи были возвращены. Тем не менее, произведения Демидова не сразу пробили себе дорогу. Сначала Валентине Георгиевне удалось опубликовать в разных изданиях несколько его рассказов. Так, первый опубликованный рассказ - «Дубарь» - появился в журнале «Огонек» в декабрьском номере (№ 51) за 1990 год. Но печатать книги целиком издательства не брались. Одни говорили: не коммерческая литература, другие: уже есть Солженицын и Шаламов, зачем опять о том же? Но, когда по инициативе бывшего узника ГУЛАГа С. С. Виленского было создано Московское историко-литературное общество «Возвращение» и издательство при нем, книги Демидова, подготовленные к печати его дочерью, были изданы одна за другой.
В предисловии к его первой книге литературовед Мариэтта Чудакова пишет о том, почему бывший лагерник решил стать писателем:
«Оказавшись на свободе после долгих лет каторги, он стал жадно читать то, что появилось в литературе, пока он и его товарищи мучились и умирали на Колыме. Прочитанное его ужаснуло. Авторы писали о какой-то фантастической стране, не той, в которой жил он. В послевоенные годы разрыв печатной литературы с реальностью достиг, кажется, высшей точки» [14].
Испытанный бывшим заключенным шок и стал, по мнению М. Чудаковой, моментом рождения Демидова-писателя. Мемуаров было бы недостаточно, чтобы выразить то, что он чувствовал.
«Он был гениальным инженером, вытолкнутым после 14 лет советской каторги в литературу - и занявшим в ней, как очевидно сегодня, единственное в своем роде место. Такой способ рождения замечательного писателя - это феномен сугубо наш, советской историей порожденный» [14].
Писатель и литературовед Дмитрий Быков так характеризует произведения Георгия Демидова:
«Лагерная проза Демидова - именно попытка исключительно дальновидного и честного человека разобраться в нечеловеческом, в путях его возникновения и в том, как теперь из этого выбираться. <...> Почему читают Демидова? Не только же потому, что финал у него непредсказуем, а детали убийственны? Не только же из-за вечной примерки на себя. <… > Думаю, дело в другом: среди пошатнувшейся логики, среди царствующего абсурда и установки на самую темную архаику Демидов остается одной из немногих опор для людей, не готовых восторженно рухнуть в грязь и самозабвенно там барахтаться. В современной литературе этой твердости, прочности, ренессансной высоты взгляда - нет, ее там взять неоткуда. <…> Наука требует признать, что проект «человек» не обречен и не напрасен. Таковы объективные результаты. И результаты эти предъявил физик Демидов, неубиваемый писатель XX века» [3]. Сейчас Валентина Георгиевна готовит к изданию вторую автобиографическую книгу писателя. Если в первой («От рассвета до сумерек») речь идет о его детстве и события заканчиваются Гражданской войной, то вторая охватывает 1922-1923 годы. Третья же книга, где отражен как раз харьковский период - с 1928 по 1933 годы, осталась в первоначальном, черновом варианте, написанном от руки поломанными пальцами. Писатель не успел довести книгу до удобочитаемого вида, сделать машинописный вариант - рукопись, как и весь его архив, была изъята КГБ, Почерк этой рукописи практически невозможно расшифровать. Может быть, в будущем графологам удастся это сделать. Рукопись хранится в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ).
Было бы справедливым, чтобы наш город вспомнил о Георгии Георгиевиче Демидове, уникальной личности и писателе, который, по словам дочери, считал себя харьковчанином. Здесь прошла его молодость, здесь он заявил о себе как о талантливом физике, здесь его оценил Лев Ландау, здесь он был счастлив и полон надежд. И здесь началось его хождение по мукам, родившее в результате новую его ипостась.
1 Глибицкая С. Б. "Как «Освенцим без печей» переплавил физика в писателя" / С. Б. Глибицкая // У милому мicтi моему : iст.-краєзнав. альм. / Музей видатних харкiв’ян iм. К. I. Шульженко. - Харкiв, 2017. - Вип. 2. - С. 36-44.
2 Подробнее - в книге Г. Г. Демидова «От рассвета до сумерек: Воспоминания и раздумья ровесника века» (Москва, 2014, с. 49, 63-64).
3 Имение называлось «Экономия», находилось близ города Зеньков.
4 Архив материалов о Г. Г. Демидове в 1993 г. передала на хранение в библиотеку его дочь, Валентина Георгиевна. Приняла его С. Б. Шоломова, отразив впоследствии сведения о нем в книге «Сердечный отклик: этюды о В. Шаламове» (Харьков, 2015). Благодаря этой книге стало известно об архиве. Помимо зачетки Демидова, там содержатся машинописи произведений писателя, в том числе двух книг воспоминаний «От рассвета до сумерек»; его первая публикация - рассказ «Дубарь» в журнале «Огонек» (1990, № 51, декабрь); письмо В. Г. Демидовой к сопредседателю общества «Мемориал», поэту Е. А. Евтушенко, его положительный отзыв на рассказ Демидова «Дубарь» и рекомендация к опубликованию; воспоминания дочери Демидова об отце; черновики писем неустановленным лицам и 2 стихотворения Демидова; протокол обыска Г. Г. Демидова в г. Калуге в 1980 г.; справка о его реабилитации; отзыв К. Д. Синельникова о диссертации Демидова; материалы о рационализаторской и изобретательской деятельности Демидова.
5 Впоследствии - первый директор Новосибирского электротехнического института.
Источники и литература
1. Архiв Науково-дослiдного вiддiлу документознавства, колекцiй рiдкiсних видань i рукопiсiв ХГНБ iменi Е. Г. Короленка. Ф. 36. Р. 527. Зачетная книжка студента ХИНО Г. Г. Демидова. -X., 1929. -8 л.
2. «Будущему на проклятое прошлое...»: интервью с Валентиной Демидовой // Варлам Шаламов. - Режим доступа: http://shalamov.ru/memory/222/.
3. Быков Д. Л. Георгий Демидов / Дмитрий Быков // Портретная галерея Дмитрия Быкова. - Режим доступа http://ru-bykov.livejournal.com/tag/ %00%94%00%98%00%9В%00%95°/ШС)%А2%00%90%00%90%00%А2.
4. В Ухте открыта мемориальная доска Георгию Демидову, другу Варлама Шаламова // Варлам Шаламов. - Режим доступа: http://shalamov.ru/events/67/.
5. Демидов Г. Г. От автора / Георгий Демидов // Оранжевый абажур : повести / Георгий Демидов ; [публ. В. Г. Демидовой; предисл. М, О. Чудаковой]. - Москва : Возвращение, 2009. - С. 15-16. - (Сер. «Метопа»).
Светлана Борисовна Глибицкая, главный библиограф ЦНБ ХНУ имени В.Н. Каразина
Всего на Колыме будущий писатель провел 14 лет. Заставил себя выжить, чтобы рассказать правду о ГУЛАГе.
«Человек с твердым характером и многосторонним интеллектом, - пишет о нем Виталий Шенталинский, - он и выжил-то благодаря своему высокому духу. Не имей он в себе этой «подъемной силы», остался бы колышком с номером на устланных костями сопках Колымы» [18].
Незадолго до истечения срока, когда искали уцелевших физиков-ядерщиков, Демидова этапом отправили в Москву, но, выяснив, что он до ареста занимался электрофизикой, перевели в Инту (Коми АССР). Здесь, уже освободившись, бывший заключенный некоторое время проработал в комбинате «Интауголь». В 1954 г. переехал в г. Ухту (Коми АССР), где более 20 лет работал на Ухтинском механическом заводе - мастером, технологом, начальником цеха средств механизации и автоматизации, инженером, главным конструктором завода. Уже в 1958 г. (в этом году его реабилитировали) о нем писала местная газета «Ухта»:
«... за это время он внес немало ценного в организацию новой технологии, особенно в области электролитических покрытий и техники высокой частоты. Он является автором одного изобретения, трех усовершенствований и свыше 30 рацпредложений» [8].
На главной площади города на стенде «передовиков» висел его портрет как «лучшего изобретателя Коми АССР». Много позже, в 2013 г., на ухтинском доме по адресу: ул. Севастопольской, 4, где он жил, откроют мемориальную доску «инженеру-изобретателю, писателю, автору произведений о политических репрессиях в СССР Георгию Георгиевичу Демидову» [4].
А пока что здесь, в Ухте, бывший заключенный Демидов днем работал, а вечерами писал. Всё, что происходило с ним самим, с людьми, которых узнал на Колыме, находило отражение в его рассказах и повестях. Не писал - стучал на машинке: сломанные на допросах и в лагерной шахте пальцы не сгибались и с трудом удерживали ручку.
Позже Г. Г Демидов сформулирует свою писательскую задачу так: «Всего вероятнее, что ко времени, когда запрет с этой темы будет снят или просто изживет себя, уже не останется ни одного из ее свидетелей. Их поколение быстро исчезает. Но оно может и должно оставить о своем времени письменные свидетельства, в том числе и облеченные в форму литературных произведений. Это гражданский долг тех из писателей уходящего поколения, которые видят назначение литературы в роли Совести и Разума народа, а не прислужницы текущей политики...» [5].
Вопрос о том, как описывать ад ГУЛАГа, поднимали в своей переписке друзья Шаламов и Демидов. Они нашли друг друга после освобождения, но потом вновь разошлись, не найдя общего языка.
Философ и культуролог Григорий Померанц в статье «Могила неизвестного зэка» скажет не только об их различии, но и обратит внимание на общность двух писателей:
«Можно ли писать о чудовищном, не нарушая литературных канонов? Об этом спорили между собой два колымчанина - Шаламов и Демидов. Демидов считал возможным выбирать случаи, когда гибель заключенного становилась трагическим апофеозом. Шаламов возражал, что опыт Колымы не допускает катарсиса, очищения души страхом и состраданием. <...> Расхождения его с Шаламовым не очень велики. У них гораздо больше общего - в судьбе и в осмыслении ее <...>: подавленное, но внезапно прорывающееся чувство собственного достоинства...» [12].
Произведения Демидова не могли быть опубликованы, несмотря на то, что культ личности Сталина уже был разоблачен. Его дочь пишет:
«...Времена “оттепели” прошли, и Георгию Георгиевичу “настоятельно советуют” изменить тематику своих произведений. В этом случае обещают членство в Союзе писателей и большие тиражи. Он отказывается. И тогда исчезают его портреты с центральной площади, а сам он и его писательская деятельность становится объектом пристального внимания» [7].
В 1972 г инженер-писатель на правах пенсионера-северянина переехал в г. Калугу, где продолжал свой литературный труд. Однако в 1980 г. КГБ произвело у него обыск и все произведения были арестованы, не осталось даже черновиков. Были изъяты также все копии у друзей в разных городах. Шел год Олимпиады, власть боялась появления «неудобных свидетельств».
«Слава богу что папу не арестовали. Ему уже шел семьдесят третий год, и “они” его не тронули. Да и времена уже были не те. Но этим изъятием они его фактически добили. ... Страшная депрессия. Ни строчки после обыска он не написал - уже не мог» [2]. Начиналась перестройка. Посмотрев фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние», Демидов сказал дочери; «Пожалуй, теперь можно просить вернуть...», имея в виду свое пятитомное рукописное собрание сочинений. Однако возвращения рукописей Георгий Георгиевич не дождался - сдало сердце. Через два месяца он умер. Случилось это 19 февраля 1987 г.
После смерти писателя его дочь обратилась с письмом к Александру Николаевичу Яковлеву, секретарю ЦК КПСС, который занимался делами репрессированных. Она просила помочь вернуть архив отца, и - надо отдать должное А. Н. Яковлеву - в 1988 году все рукописи были возвращены. Тем не менее, произведения Демидова не сразу пробили себе дорогу. Сначала Валентине Георгиевне удалось опубликовать в разных изданиях несколько его рассказов. Так, первый опубликованный рассказ - «Дубарь» - появился в журнале «Огонек» в декабрьском номере (№ 51) за 1990 год. Но печатать книги целиком издательства не брались. Одни говорили: не коммерческая литература, другие: уже есть Солженицын и Шаламов, зачем опять о том же? Но, когда по инициативе бывшего узника ГУЛАГа С. С. Виленского было создано Московское историко-литературное общество «Возвращение» и издательство при нем, книги Демидова, подготовленные к печати его дочерью, были изданы одна за другой.
В предисловии к его первой книге литературовед Мариэтта Чудакова пишет о том, почему бывший лагерник решил стать писателем:
«Оказавшись на свободе после долгих лет каторги, он стал жадно читать то, что появилось в литературе, пока он и его товарищи мучились и умирали на Колыме. Прочитанное его ужаснуло. Авторы писали о какой-то фантастической стране, не той, в которой жил он. В послевоенные годы разрыв печатной литературы с реальностью достиг, кажется, высшей точки» [14].
Испытанный бывшим заключенным шок и стал, по мнению М. Чудаковой, моментом рождения Демидова-писателя. Мемуаров было бы недостаточно, чтобы выразить то, что он чувствовал.
«Он был гениальным инженером, вытолкнутым после 14 лет советской каторги в литературу - и занявшим в ней, как очевидно сегодня, единственное в своем роде место. Такой способ рождения замечательного писателя - это феномен сугубо наш, советской историей порожденный» [14].
Писатель и литературовед Дмитрий Быков так характеризует произведения Георгия Демидова:
«Лагерная проза Демидова - именно попытка исключительно дальновидного и честного человека разобраться в нечеловеческом, в путях его возникновения и в том, как теперь из этого выбираться. <...> Почему читают Демидова? Не только же потому, что финал у него непредсказуем, а детали убийственны? Не только же из-за вечной примерки на себя. <… > Думаю, дело в другом: среди пошатнувшейся логики, среди царствующего абсурда и установки на самую темную архаику Демидов остается одной из немногих опор для людей, не готовых восторженно рухнуть в грязь и самозабвенно там барахтаться. В современной литературе этой твердости, прочности, ренессансной высоты взгляда - нет, ее там взять неоткуда. <…> Наука требует признать, что проект «человек» не обречен и не напрасен. Таковы объективные результаты. И результаты эти предъявил физик Демидов, неубиваемый писатель XX века» [3]. Сейчас Валентина Георгиевна готовит к изданию вторую автобиографическую книгу писателя. Если в первой («От рассвета до сумерек») речь идет о его детстве и события заканчиваются Гражданской войной, то вторая охватывает 1922-1923 годы. Третья же книга, где отражен как раз харьковский период - с 1928 по 1933 годы, осталась в первоначальном, черновом варианте, написанном от руки поломанными пальцами. Писатель не успел довести книгу до удобочитаемого вида, сделать машинописный вариант - рукопись, как и весь его архив, была изъята КГБ, Почерк этой рукописи практически невозможно расшифровать. Может быть, в будущем графологам удастся это сделать. Рукопись хранится в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ).
Было бы справедливым, чтобы наш город вспомнил о Георгии Георгиевиче Демидове, уникальной личности и писателе, который, по словам дочери, считал себя харьковчанином. Здесь прошла его молодость, здесь он заявил о себе как о талантливом физике, здесь его оценил Лев Ландау, здесь он был счастлив и полон надежд. И здесь началось его хождение по мукам, родившее в результате новую его ипостась.
1 Глибицкая С. Б. "Как «Освенцим без печей» переплавил физика в писателя" / С. Б. Глибицкая // У милому мicтi моему : iст.-краєзнав. альм. / Музей видатних харкiв’ян iм. К. I. Шульженко. - Харкiв, 2017. - Вип. 2. - С. 36-44.
2 Подробнее - в книге Г. Г. Демидова «От рассвета до сумерек: Воспоминания и раздумья ровесника века» (Москва, 2014, с. 49, 63-64).
3 Имение называлось «Экономия», находилось близ города Зеньков.
4 Архив материалов о Г. Г. Демидове в 1993 г. передала на хранение в библиотеку его дочь, Валентина Георгиевна. Приняла его С. Б. Шоломова, отразив впоследствии сведения о нем в книге «Сердечный отклик: этюды о В. Шаламове» (Харьков, 2015). Благодаря этой книге стало известно об архиве. Помимо зачетки Демидова, там содержатся машинописи произведений писателя, в том числе двух книг воспоминаний «От рассвета до сумерек»; его первая публикация - рассказ «Дубарь» в журнале «Огонек» (1990, № 51, декабрь); письмо В. Г. Демидовой к сопредседателю общества «Мемориал», поэту Е. А. Евтушенко, его положительный отзыв на рассказ Демидова «Дубарь» и рекомендация к опубликованию; воспоминания дочери Демидова об отце; черновики писем неустановленным лицам и 2 стихотворения Демидова; протокол обыска Г. Г. Демидова в г. Калуге в 1980 г.; справка о его реабилитации; отзыв К. Д. Синельникова о диссертации Демидова; материалы о рационализаторской и изобретательской деятельности Демидова.
5 Впоследствии - первый директор Новосибирского электротехнического института.
Источники и литература
1. Архiв Науково-дослiдного вiддiлу документознавства, колекцiй рiдкiсних видань i рукопiсiв ХГНБ iменi Е. Г. Короленка. Ф. 36. Р. 527. Зачетная книжка студента ХИНО Г. Г. Демидова. -X., 1929. -8 л.
2. «Будущему на проклятое прошлое...»: интервью с Валентиной Демидовой // Варлам Шаламов. - Режим доступа: http://shalamov.ru/memory/222/.
3. Быков Д. Л. Георгий Демидов / Дмитрий Быков // Портретная галерея Дмитрия Быкова. - Режим доступа http://ru-bykov.livejournal.com/tag/ %00%94%00%98%00%9В%00%95°/ШС)%А2%00%90%00%90%00%А2.
4. В Ухте открыта мемориальная доска Георгию Демидову, другу Варлама Шаламова // Варлам Шаламов. - Режим доступа: http://shalamov.ru/events/67/.
5. Демидов Г. Г. От автора / Георгий Демидов // Оранжевый абажур : повести / Георгий Демидов ; [публ. В. Г. Демидовой; предисл. М, О. Чудаковой]. - Москва : Возвращение, 2009. - С. 15-16. - (Сер. «Метопа»).
Светлана Борисовна Глибицкая, главный библиограф ЦНБ ХНУ имени В.Н. Каразина