Из интервью Сиротинской МК, 2007
У Сиротинской, помимо мемуаров, довольно много выступлений и интервью. По ним можно проследить постепенное формирование ее версии «моего друга Варлама Шаламова». Кроме того, каждое из них содержит небольшое количество новых деталей шаламовской биографии и нюансы отношения Сиротинской к тем, кто его в разное время окружал. Буду давать обширные цитаты из некоторых ее выступлений и интервью.
_________
Викинг колымского ада
Сегодня 100 лет со дня рождения Варлама Шаламова
О Варламе Шаламове рассказывает его последняя, самая большая любовь - Ирина Сиротинская.
«Очень скромно обставленная квартира. Книги, лекарства, преклонных лет кошка. Хозяйку внешне не отличить от простой пенсионерки. Но когда она вспоминает о прошлом, она на глазах молодеет. Ирина Павловна Сиротинская - самая большая любовь Варлама Шаламова. Самая сильная и потому еще, что последняя. Шаламова она все время называет местоимением - “он”, без имени, как говорят об очень близком человеке, не уходящем из памяти. Употребляет его выражения: например, горько-скептическое “прогрессивное человечество”. Ирина Павловна - единственная наследница Варлама Шаламова, его издатель и хранитель архива в РГАЛИ.
- Когда его посадили во второй раз, в 37-м, его первую жену Галину Гудзь и дочь выслали в Казахстан. После полного освобождения в 53-м они встретились и скоро развелись, столько лет разлуки не выдержала их любовь. Я с ней была знакома. От второй жены остался пасынок Сергей Неклюдов. Пасынок - это не наследник. Потом Варлам оставил завещание, где написал, что все, в чем бы ни заключалось и где бы ни находилось, в том числе авторское право, он завещает мне. Он в этом завещании назвал вторую жену и дочь бывшими родственниками и просил, чтобы они не прикасались к его вещам.
- [...] сначала, когда я пришла, села напротив него, около его маленького письменного столика, он смотрел на меня - как рентгеном просвечивал. Думал, не стукачка ли это.
- Он все время боялся стукачей?
- Нет! Он не боялся. К нему ходил один малоизвестный поэт, Варлам точно знал, что он стукач. Знакомый стукач - это лучшая защита! Ты знаешь, что он стукач, и говоришь ему то, что положено!
- Вы не жалеете сейчас, что расстались с ним?
- Мы поздно встретились, к сожалению[…] Посвятить ему жизнь я не могла, у меня дети. Да и кто знает, что было бы. “Подарком судьбы” быть очень трудно. Я была десять лет - и устала. Мы отметили десятилетие знакомства в 76-м, потом были и звонки, и письма, но…
[...] А потом, уже через три года, ему не друг стал нужен, не женщина, а постоянная сиделка.
- Вы бывали у него в доме престарелых в Тушине? Есть воспоминания некоей Елены Захаровой, которая там при нем была.
- Захарову я знаю. Она, так сказать, из прогрессивного человечества. Когда добрые дела делаешь, надо делать осторожно, негромко. А они там развели[…] Она притащила врачей к нему. Ну что могли сказать врачи? Жил он тихонько - и пусть бы жил там, в Тушине. Была там еще такая Анис - кагэбэшница. Варлам всегда говорил: они хотят меня спихнуть в яму, а потом будут писать петиции в ООН. Они принялись писать в западную прессу с фотографиями пострашнее: “вот где держат Шаламова”. А он был доволен: у него отдельная маленькая комнатка. Кормили там хорошо. Я ходила к нему тихо, приносила ему что-нибудь, он любил яблоки. Записи делала тоже тихо, он мне диктовал, я записывала. Эта бедная наседка, стукачка, бегала слушала. А Захарова… Ну надо соображение иметь, что нельзя поднимать шум, тем более в те времена. Врачи спросили у него, какой сегодня день. Здоровый-то не всегда вспомнит: если не работаешь, не следишь за этим. Он молчит. “Который час?” А у него часов нет. Он всегда боялся, что это у него спросят. И все время мне: “День, какой день? Который час?” Я ему говорю… Но это ненадолго, потом у него в памяти опять все сбивается. К тому же он слепой и глухой. Я к нему наклонялась и говорила прямо в ухо. Говорила: премию “Свобода” тебе дали! Он говорит: где? Я говорю: во Франции. Он говорит: но премия - это деньги. Были бы деньги, сиделку можно было бы нанять. А ведь зарубежные издатели никаких гонораров не переводили. Пастернаку они чемоданами возили, а он же больной, он бы не попал в этот интернат, если бы переводили гонорар[...]
- Ирина Павловна, а вы смотрите фильм “Завещание Ленина”? Как он вам?
- Там есть кой-какие ляпы, а в целом хорошо. Я им уступила право экранизации. Только об одном молила, чтобы они меньше фантазировали, а больше следовали правде. Варлам ведь сам достаточно драматургичен. Капустин на него похож тем, что высокий, мощный такой. Сначала на меня эти ляпы произвели большее впечатление, чем все остальное, я расстроилась. А потом смотрю - всем нравится. Я думаю, тем, кто не читал Шаламова, это очень полезно. Кино - это популярно, а читают не все. Ведь читать его тяжело, это мне не тяжело. Я же его выпускаю, два собрания сочинений, шеститомник, а сколько однотомников, двухтомников[…] Я в 89-м, 90-м, 91-м опубликовала всё, все “Колымские рассказы”, и переписку, и следственные дела.
- Некоторые сейчас - да и раньше - считают Шаламова ярым антисоветчиком. Вы согласны с этим?
- Какой он ярый. Солженицын не может его простить до сих пор, что он ему не дал “Колымских рассказов”. Солженицын хотел их включить в “Архипелаг ГУЛАГ”. Шаламов отказался. Великий писатель кровью, жизнью заплатил за то, чтобы это написать, - и вдруг отдать. У них были очень плохие отноше-ния. В РГАЛИ у нас есть сборник “Встречи с прошлым”, где печатаются неопубликованные вещи писателей. Солженицын очень любил этот сборник, а тут я дала туда кусок из Варлама. И Солженицын, который отдал нам свой архив на сохранение, и мы его сохранили, отказался писать предисловие.»
Вера Копылова
Московский Комсомолец, от 18.06.2007
