Узник
"Ирина Сиротинская в своем слове о Шаламове подчеркнула особую поведенческую природу писателя, который дошел в своем максимализме до самого края. Он, например, даже не признал факт своего освобождения реальным событием. Он продолжал осознанно жить как зек, подчеркивая, что нет никакой разницы в СССР - жить в зоне или в Москве.
Например, он обучал Сиротинскую приемам лагерной каторги, учил, как правильно толкать тачку на земляных работах. Он был уверен, что этот опыт в советском отечестве нужен всем, иначе не выжить."
Анатолий Королев, "Проза Шаламова вводит слепца в храм", на сайте РИАНовости , также здесь и здесь
* * *
"Зачастую он выходил из дому уже с сумкой, где было все необходимое для тюрьмы. Арестуют на улице - некому будет передать. Тюремное вафельное полотенце вместо шарфа было и привычкой, и символом - лагерь всегда в нем и всегда рядом. Он жил абсолютно нище, жил на микроскопическую пенсию. И на публикации, которые случались раз в год. В то же время он ощущал, ценил себя как сосуд, вместивший страшный и незнакомый человечеству опыт."
Сергей Григорьянц, "Он представил нечеловеческий мир", с сайта автора
* * *
"Он ходил в ботинках на босу ногу, брюки не доставали до щиколотки - с его ростом он не мог просто купить себе подходящую одежду. Пиджак надет на голое тело.[...] За спиной рюкзак - в рюкзаке продукты. Продуктов он мог купить удивительно много. Он мог купить сто пирожков, три килограмма сосисок. Я потом только поняла, что он каждый раз выходил из дома, как в последний раз."
"У него был дикий страх перед интернатом. Страх врачей, психушки. Он знал, что если его куда-то поместят, то это будет непременно психушка.[...]
Его не убивали потому, что он сам дох."
Людмила Зайвая, воспоминания о Шаламове
* * *
«Варлам Тихонович был уверен, что все его соседи по новой квартире стукачи, специально к нему приставленные, что за каждым его шагом следят, что телефон прослушивается и, вполне вероятно, комната тоже. Когда он хотел поговорить со мной “без свидетелей”, мы одевались, выходили на улицу, он брал меня под руку, и мы бродили по не очень шумным боткинским проездам и переулкам.»
Борис Лесняк, "Мой Шаламов", с сайта Журнальный зал
* * *
"Взволнованная впечатлениями, премией, новым шерстяным платьем, Анна Ахматова готовилась к Лондону. Я как-то встретился с ней в перерыве между двумя волнами ее заграничной славы.
- Я хотела бы в Париж. Ах, как я хочу, хочу в Париж, - сюсюкала Анна Андреевна.
- Так кто вам мешает? Из Лондона слетайте на два дня.
- Как кто мешает? Да разве это можно? Я с Италией не отходила от посольства. Как бы чего не вышло.
И видно было, что Ахматова твердит эту чепуху не потому, что думает “следующий раз не пустят” - следующего раза в 80 лет не ждут, - а просто отвыкла думать иначе”"
Варлам Шаламов, "В лагере нет виноватых"
