Александр Галич, "Все не вовремя" с комментариями Елены Погорелой
"Песня называется «Все не вовремя», посвящается Варламу Тихоновичу Шаламову [...] было очень странно, я у одного нашего знакомого пел песни, сказал, что вот у меня одна песня посвящена Шаламову. Сидел какой-то очень высокий, костлявый человек, приложив руку к уху, слушал меня. Я только сказал, что песня посвящена Шаламову, так он близко-близко подсел, почти лицом к лицу. Было очень неудобно петь, и я очень злился. А потом, когда я кончил, он встал, обнял меня, и сказал: «Ну вот, давайте познакомимся. Это я и есть, Шаламов, Варлам Тихонович». Так мы и познакомились.
А ты стучи, стучи, а тебе Бог простит,
А начальнички тебе, Леха, срок скостят!
А за Окой сейчас, небось, коростель свистит,
А у нас на Тайшете ветра свистят.
А месяц май уже, все снега белы,
А вертухаевы на снегу следы,
А что полнормы, тьфу, это полбеды,
А что песню спел - полторы беды!
А над Окой летят гуси-лебеди,
А за Окой свистит коростель,
А тут по наледи курвы-нелюди
Двух зэка ведут на расстрел!
А первый зэка, он с Севастополя,
Он там, черт чудной, Херсонес копал,
Он копал, чумак, что ни попадя,
И на полный срок в лагеря попал.
И жену его, и сынка его,
И старуху мать, чтоб молчала, блядь!
Чтобы знали все, что закаяно
Нашу родину с подниза копать!
А в Крыму теплынь, в море сельди,
И миндаль, небось, подоспел,
А тут на наледи курвы-нелюди
Двух зэка ведут на расстрел!
А второй зэка - это лично я,
Я без мами жил, и без папи жил,
Моя б жизнь была преотличная,
Да я в шухере стукаря пришил!
А мне сперва вышка, а я в раскаянье,
А уж в лагере - корешей в навал,
И на кой я пес при Лехе-Каине
Чумаку подпел "Интернационал"?!
А в караулке пьют с рафинадом чай,
И вертухай идет, весь сопрел.
Ему скучно, чай, и несподручно, чай,
Нас в обед вести на расстрел!»
"Варлам Шаламов - по архивным записям Свободы: к 100-летию со дня рождения писателя", с сайта Радио Свобода
Александр Галич и голоса униженных: главные стихи с комментариями. Часть вторая
Погорелая Елена
27.05.2023
Песня Галича «Всё не вовремя» посвящена В. Шаламову, чьи отдельные тексты из цикла «Колымские рассказы» в начале 1960-х появлялись в печати, приоткрывая читателю страшные страницы выморочного лагерного быта. Только страницы! - но этого было достаточно, чтобы у успешного сценариста и драматурга, благополучного московского мальчика Алика Гинзбурга захолонуло внутри. Кто знает, не шаламовские ли рассказы стали одним из тех элементов, что, вступив во взрывную реакцию, превратили этого самого Алика Гинзбурга в Александра Галича? Во всяком случае, спустя несколько лет он не мог не отдать дань учителю-первопроходцу - так в 1964 году появилась песня «Всё не вовремя», лирический герой которой рассказывает историю своего расстрела - практически с того света.
«Всё не вовремя» (1964) - рассказчик из вымороченного мира
<текст песни>
С одной стороны, очевидно, что без шаламовского следа в песне не обошлось: тут и лексика, густо замешанная на блатной фене («Я без мами жил, я без папи жил, / Моя б жизнь была преотличная, / Да я в шухере стукаря пришил…»), и причудливая, полуфантастическая история «чумака», арестованного за раскопки Херсонеса, и сам этот страшный карнавал эпохи большого террора, когда очевидный гротеск и абсурд оборачивался трагедией…
С другой стороны, сам рассказчик этой истории очевидно не совпадает с шаламовским. Перед нами блатарь, заключенный из той лагерной группы, которая Шаламову была наиболее чужда и неприятна (см. его «Очерки преступного мира», с мрачной полнотой доказывающие, что «в блатаре нет ничего человеческого»); в исполнении же Галича этот безымянный зэк, не побоявшийся заявить о своей солидарности с «чумаком», выглядит вполне себе обаятельным, и ему, осужденному на расстрел, сочувствуешь нисколько ни меньше, чем лишившемуся всей семьи политическому…
Причем по тексту песни понятно, что рассказчик - часть того самого выморочного, «наоборотного» мира, где нежить торжествует над жизнью, где правит бал Белая вошь - «Королева материка», где жить «без мами и без папи» - гораздо лучше и безопаснее («Моя жизнь была б преотличная…»), нежели иметь семью, которая, буде что случится, обречена вместе с тобой. Этот наоборотный мир лагеря Галича зачаровывал, как зачаровывает человека загробное, страшное, недостижимое. Зачаровывал своей лексикой, своим мрачным гротеском, своей географией, своими сюжетами, в центре каждого из которых - метафизический спор между светом и тьмой за человеческую душу...
По убеждению В. Шаламова, «дно человеческой души не имеет дна».
По убеждению А. Галича, то, что происходит на этом дне, должно быть понято, отрефлексировано и оплакано.
