Из-под глыб
При жизни Шаламова на русском языке - в эмигрантских изданиях, естественно - было опубликовано четыре критических статьи о «Колымских рассказах»: Геллера, Мальцева, Иверни и Синявского, последняя написана для трехтомника Шаламова на французском (возможно также, Валерия Перелешина в американском журнале «Russian Language Journal», №117, 1980, но он для меня недоступен). Интересно было бы посмотреть, сколько критических статей о прозе Шаламова было опубликовано при его жизни на языках стран, читатели которых знали «Колымские рассказы» по многочисленным переводам. Это немецкий, французский, английский, итальянский, т.е. основные европейские языки. Нигде нет не то что их перевода на русский, но даже простейшей, школьного пошиба, библиографии. По косвенным данным можно судить, что этих статей было во много раз больше, чем на родном языке, иначе говоря, блокада Шаламова - явление специфическое именно для русской культуры шестидесятых-восьмидесятых, да и последующих годов, Шаламова убивала именно та культурная среда, в которой он жил и работал (отсюда - «лагерь мироподобен»). Не говорит ли это о принципиальной чуждости Шаламова современной ему русской культуре что в эмигрантском, что в советском изводах во всем их (скудном) разнообразии? В таком случае, нельзя ли видеть в нем представителя некоей третьей культуры, альтернативной и ненавистной двум господствующим? Что она собой представляет и в каких подземельях петляет ее течение?