Александр Глущенко. "Колымский хронограф"
Подробный и - без учета очевидной тенденциозности - добротно сделанный (ссылки, фотографии) "Колымский хронограф" магаданца Александра Глущенко. Я его полистал, на мой взгляд, не отражает истинного положения дел, дана преимущественно витрина бывшей огромной лагерной империи Дальстрой, по существу, огромного концентрационного лагеря, тем, как говорится, и интересного. Конечно, лагерная тематика тоже неизбежно присутствует, совсем обойти ее нельзя, но теряется в ворохах данных об открытии школ, выполнении планов партии, спартакиадах, назначениях и т.д. Все же может служить подспорьем для интересующихся историей Колымы.
Имя Шаламова почему-то не упомянуто, хотя упомянуты люди значительно меньшего калибра, например, приятель Шаламова поэт Валентин Португалов:
"27 октября. В Магадан на пароходе «Кулу» доставлен репрессированный артист и литератор В. В. Португалов",
или:
"13 декабря. В Магадан на пароходе «Джурма» доставлен репрессированный театральный художник В. И. Шухаев".
О "Колымских рассказах" и "Колымских тетрадях" тоже не упоминается. Это все равно что писать об Аляске, не упомянув Джека Лондона, или о Дублине, не упомянув Джойса. Вижу здесь не невежество, а целенаправленное замалчивание.
Для сравнения с глущенковским "Хронографом" приведу пространную цитату из книги доктора исторических наук Анатолия Широкова "Государственная политика на Северо-Востоке России в 1920-1950-х гг.", Томск, 2009, с характеристикой Дальстроя как концентрационного лагеря par excellence:
"Формально созданный как государственный трест, он не имел ничего общего с тем содержанием, которое действовавшее законодательство вкладывало в это понятие. Для нас очевидно, что дефиниция «трест» стала эвфемизмом, маскировавшим реальные цели и задачи новой организации в рамках хозяйственно-экономического лексикона, характерного для периода нэп. Ибо подчиненность Дальстроя непосредственно высшему звену партийно-государственного управления, делегированные ему колоссальные преференции и властные полномочия, выделение территории его деятельности в особую административную единицу, на которую не распространялась власть конституционно установленных властных органов, вряд ли могут характеризовать его как «трест».
Фактически это была суперпривилегированная военизированная структура, внутренние строение и деятельность которой шли в разрез не только с нормами действовавших в то время Конституций, но и Устава ВКП(б). С появлением Дальстроя «вторая волна» колонизации Северо-Восточного региона России приобрела чрезвычайный характер, что подтверждалось чрезвычайными же методами его деятельности.
Важнейшим из них стало широчайшее использование труда осужденных государством преступников, принудительно направлявшихся на Колыму и Чукотку. Этот традиционный для России со времен Петра Великого метод решения актуальных государственных задач промышленного строительства Советским государством был доведен до своего максимально возможного воплощения на практике. Как и многие территории нашей страны, где разворачивались процессы индустриализации, Северо-Восток постепенно становился большим лагерем, население которого обеспечивало осуществление имперских претензий и амбиций политического режима.
Однако здесь проявился исключительный характер внутренней структуры Дальстроя. Созданный для обеспечения его производств рабочей силой, Северо-Восточный исправительно-трудовой лагерь, формально хотя и принадлежавший ОГПУ, не подчинялся его ГУЛАГу. Хозяином колымских невольников оставался Дальстрой, а воздействие ГУЛАГа на заключенных СВИТЛа касалось только отправки этапов, нормирования лагерного и трудового режима, продовольственного и вещевого обеспечения.
Вполне логичной в такой ситуации стала передача Дальстроя, уже являвшегося, по сути, большим лагерем, в ведение НКВД. И опять Севвостлаг остался в подчинении Главному управлению строительства Дальнего Севера НКВД СССР «Дальстрой», а не перешел в подчинение ГУЛАГу. [...]
1930-е гг. стали периодом колымского «экономического чуда». Экспоненциальный рост объемов золотодобычи, приведший к максимальному результату 1940 г. (80 т химически чистого металла), казалось бы становился наглядным подтверждением эффективности деятельности Дальстроя. [...]
Но в основе этого «чуда» лежали интенсивная эксплуатация мускульного труда заключенных и хищническая отработка уникальных колымских россыпей. [...]
Разработка россыпных месторождений характеризовалась хищническими методами эксплуатации, в результате чего природной среде региона был нанесен серьезный ущерб. Пренебрежение рекультивационными мероприятиями при огромных масштабах горных работ, уничтожение лесных массивов, включая уникальные пойменные леса рек региона, сопровождавшееся пожарами, привело к разрушению экологических комплексов Северо-Востока. Таким образом, особенностью происходивших здесь событий явилось драматическое сочетание геноцида (исключительно высокой смертности эксплуатировавшихся лагерных контингентов) и экоцида (хищнической эксплуатации природной среды, воспринимавшейся как «ресурсная среда» и приносившейся в жертву «успехам социалистического строительства»)."
Так что вот так.
Колымский хронограф. Часть 1. 1648-1945 гг.
Колымский хронограф. Часть 2. 1945-1953 гг.
Колымский хронограф. Часть 3. 1953-1965 гг.
Имя Шаламова почему-то не упомянуто, хотя упомянуты люди значительно меньшего калибра, например, приятель Шаламова поэт Валентин Португалов:
"27 октября. В Магадан на пароходе «Кулу» доставлен репрессированный артист и литератор В. В. Португалов",
или:
"13 декабря. В Магадан на пароходе «Джурма» доставлен репрессированный театральный художник В. И. Шухаев".
О "Колымских рассказах" и "Колымских тетрадях" тоже не упоминается. Это все равно что писать об Аляске, не упомянув Джека Лондона, или о Дублине, не упомянув Джойса. Вижу здесь не невежество, а целенаправленное замалчивание.
Для сравнения с глущенковским "Хронографом" приведу пространную цитату из книги доктора исторических наук Анатолия Широкова "Государственная политика на Северо-Востоке России в 1920-1950-х гг.", Томск, 2009, с характеристикой Дальстроя как концентрационного лагеря par excellence:
"Формально созданный как государственный трест, он не имел ничего общего с тем содержанием, которое действовавшее законодательство вкладывало в это понятие. Для нас очевидно, что дефиниция «трест» стала эвфемизмом, маскировавшим реальные цели и задачи новой организации в рамках хозяйственно-экономического лексикона, характерного для периода нэп. Ибо подчиненность Дальстроя непосредственно высшему звену партийно-государственного управления, делегированные ему колоссальные преференции и властные полномочия, выделение территории его деятельности в особую административную единицу, на которую не распространялась власть конституционно установленных властных органов, вряд ли могут характеризовать его как «трест».
Фактически это была суперпривилегированная военизированная структура, внутренние строение и деятельность которой шли в разрез не только с нормами действовавших в то время Конституций, но и Устава ВКП(б). С появлением Дальстроя «вторая волна» колонизации Северо-Восточного региона России приобрела чрезвычайный характер, что подтверждалось чрезвычайными же методами его деятельности.
Важнейшим из них стало широчайшее использование труда осужденных государством преступников, принудительно направлявшихся на Колыму и Чукотку. Этот традиционный для России со времен Петра Великого метод решения актуальных государственных задач промышленного строительства Советским государством был доведен до своего максимально возможного воплощения на практике. Как и многие территории нашей страны, где разворачивались процессы индустриализации, Северо-Восток постепенно становился большим лагерем, население которого обеспечивало осуществление имперских претензий и амбиций политического режима.
Однако здесь проявился исключительный характер внутренней структуры Дальстроя. Созданный для обеспечения его производств рабочей силой, Северо-Восточный исправительно-трудовой лагерь, формально хотя и принадлежавший ОГПУ, не подчинялся его ГУЛАГу. Хозяином колымских невольников оставался Дальстрой, а воздействие ГУЛАГа на заключенных СВИТЛа касалось только отправки этапов, нормирования лагерного и трудового режима, продовольственного и вещевого обеспечения.
Вполне логичной в такой ситуации стала передача Дальстроя, уже являвшегося, по сути, большим лагерем, в ведение НКВД. И опять Севвостлаг остался в подчинении Главному управлению строительства Дальнего Севера НКВД СССР «Дальстрой», а не перешел в подчинение ГУЛАГу. [...]
1930-е гг. стали периодом колымского «экономического чуда». Экспоненциальный рост объемов золотодобычи, приведший к максимальному результату 1940 г. (80 т химически чистого металла), казалось бы становился наглядным подтверждением эффективности деятельности Дальстроя. [...]
Но в основе этого «чуда» лежали интенсивная эксплуатация мускульного труда заключенных и хищническая отработка уникальных колымских россыпей. [...]
Разработка россыпных месторождений характеризовалась хищническими методами эксплуатации, в результате чего природной среде региона был нанесен серьезный ущерб. Пренебрежение рекультивационными мероприятиями при огромных масштабах горных работ, уничтожение лесных массивов, включая уникальные пойменные леса рек региона, сопровождавшееся пожарами, привело к разрушению экологических комплексов Северо-Востока. Таким образом, особенностью происходивших здесь событий явилось драматическое сочетание геноцида (исключительно высокой смертности эксплуатировавшихся лагерных контингентов) и экоцида (хищнической эксплуатации природной среды, воспринимавшейся как «ресурсная среда» и приносившейся в жертву «успехам социалистического строительства»)."
Так что вот так.
Колымский хронограф. Часть 1. 1648-1945 гг.
Колымский хронограф. Часть 2. 1945-1953 гг.
Колымский хронограф. Часть 3. 1953-1965 гг.