Светлана Алексиевич о Шаламове
На сайте shalamov.ru выложена расшифровка интервью, которое в 2009 году взял у известного белорусского писателя и журналиста Светланы Алексиевич Валерий Есипов. Цитата:
"Шаламова я считаю самым большим писателем ХХ века. Когда-то И.П. Сиротинская подошла ко мне в Милане, там был международный симпозиум, и после своего выступления я сказала ей это, и она поблагодарила меня. Я действительно считаю его величайшим писателем. Он очень близок мне по духу. Вот этот его поиск, когда и документ, и жизнь тесно смыкаются. Вот это его искусство, когда кажется, что это так просто, а на самом деле это величина Достоевского, настолько там (в «Колымских рассказах») все запрятано. Кто-то подходит ночью, и кого-то убивают, отрезают пилой голову... И все это так сказано, что это не коллекция ужасов, а великое искусство. [...]
Меня покорили в жизни три человеческих лица. Лицо Пастернака - знаете, есть такая фотография? Лицо Гагарина. И лицо Шаламова, старое лицо. Эти три лица в моем сознании постоянно присутствуют".
Еще несколько высказываний Алексиевич о Шаламове
UPD
Из беседы Светланы Алексиевич с Татьяной Бек в 1995 году "Моя единственная жизнь":
Т. Б. - А ведь наша военная литература, напротив, доказывала, что человек на фронте становится выше самого себя и мобилизует свою потаенную силу.
С. А. - У нас считалось (Солженицын), что и лагерь облагораживает, укрепляет дух и волю. В споре Солженицына с Шаламовым я абсолютно на стороне последнего. И считаю, что Шаламов не занял того места в литературе, которое занять был должен. Но займет! Самую главную, почти парализующую правду о лагерях и о человеке в том ужасе сказал именно он. У Шаламова я увидела, что человек - это небо и бездна одновременно. Такой силы правды, как у него, почти нет или мало в нашей военной литературе. Равной. А в западной литературе она встречается. Хотя и у Ремарка, и у Хемингуэя все-таки присутствует мужской романтизм, инстинкт древних охотников. О, не просто лишить мужчин этой дорогой и бессмысленной игрушки - войны
*
UPD
"Солженицын утверждал, что страдание делает человека лучше, из лагеря человек выходит как из чистилища, а Шаламов был уверен, что лагерный опыт развращает человека, лагерный опыт нужен только в лагере. Время показало, что Шаламов был прав. Человек, который остался после социализма, знал только, как жить в лагере".
Светлана Алексиевич, из выступления на вручении Премии мира Союза немецкой книготорговли, Франкфурт-на-Майне, 13 октября 2013; электронная версия на белорусском портале TUT.BY
*
"Помните великий спор в русской литературе Шаламова и Солженицына? Солженицын говорил, что лагерь очищает человека, поднимает, из лагеря человек выходит большим. Шаламов говорил, что лагерь - опыт, который ничему хорошему не учит, он развращает человека, он нужен только в лагере. И вот этот маленький красный человек вышел из лагеря. И что он сделал через 20 лет? Он опять построил лагерь. Прибавилось только православие в самом мракобесном его варианте".
Из интервью Алексиевич Алесю Дашчынскому, Радио Свобода, 19.04.2014
*
UPD
"Самый большой писатель XX века Варлам Шаламов, отсидевший в сталинских лагерях семнадцать лет, говорил, что лагерь развращает и палача, и жертву. Это с нами и произошло, засело в генах. В это мы каждый раз упираемся, не можем вырваться из этой ловушки."
Светлана Алексевич. Из предисловия к книге Андрея Санникова «Белорусская Американка или выборы при диктатуре»; опубликовано на белорусском оппозиционном сайте "Хартии'9" 4 декабря 2015 года.
В 2015 году Алексиевич удостоилась Нобелевской премии по литературе.
*
UPD
Из интервью историка литературы Михаила Эдельштейна журналу Лиterraтура, № 108, ноябрь 2017, «В понятии “литература” заключена внутренняя омонимия»:
"Алексиевич создаёт у читателя иллюзорное представление о себе как о «человеке-диктофоне», но на самом деле у этих книг вполне себе есть автор и весьма художественно состоятельный. Она тасует эти голоса, как ей надо, делает из них то, что ей нужно, вводя в русскоязычную литературу очень важный тренд. Это такая постэкзистенциалистская проза и философия. Экзистенциализм говорит, что человек всегда стоит перед трагическим выбором, постхолокостная, постлагерная проза в лучших своих образцах говорит о том, что человек на раз-два любого выбора лишается. И вот Алексиевич как раз и работает с опытом такого абсолютного зла, не предполагающего выбора, чего на самом деле, мне кажется, в русской литературе очень не хватает. Не случайно Солженицын - наше всё, а Шаламов, при всём его вроде бы признании, в массовом сознании практически отсутствует. Потому что Солженицын работает с этим материалом как классик, а Шаламов - как русский аналог Примо Леви. А ни Леви, ни венгерско-еврейский нобелиат Имре Кёртес здесь совершенно не пошли. «Человек ли это?» - так называется главная книга Леви, посвящённая проблеме расчеловечивания, демонстрации того, как быстро всё человеческое в человеке исчезает и он сводится к голым инстинктам. И Алексиевич работает в этой традиции, показывая, как стремительно зло завладевает человеком и делает его своей функцией".